В комнате было темно и тихо. Дождь за окном пел свой собственный печальный гимн. Гимн скорби и безвыходности. Наступала осень. Сентябрь принес с собой в Москву серые тучи и дождь. Всегда золотистый и солнечный сентябрь был теперь серым и унылым. Он наверняка сочувствовал Калиновским. А может просто был не в духе. Кто его знает…
Пани Ольга Калиновская тоже не знала… как теперь жить. Для чего, зачем и что будет дальше? Она сидела в старом потертом кресле у окна и смотрела, как за окном птицы садятся на ветки, очевидно пытаясь спастись от капель воды льющейся с неба.
Возле Калиновской на полу стояла алюминиевая банка из под пива, теперь же она служила ей пепельницей. Сколько пачек сигарет женщина  выкурила за эти дни – она не помнила, да и не считала. Прикурив следующую сигарету, Ольга задумчиво посмотрела на клубы дыма и погрузилась в воспоминания…
Началось это все внезапно и происходило быстро. Летом. В начале лета в «СиК» зачастили налоговые проверки. Их шла бесконечная череда. Что налоговикам, а потом и подключившейся к ним полиции было нужно от банковской корпорации – ни Ольга не ее супруг Янек, не имели понятия. Но проверки переносили стойко. Если были недочеты в бухгалтерии, то исправляли, чиновников поили и кормили, как подобает в таких случаях в России, но при намеках на взятки, отказывали. Корпорация была чиста перед законом, бизнес легален и документы белые. Дальше больше, этими проверками заинтересовалось старшее поколение. Дмитрий и Станислав, которые уже лет пять появлялись в офисе лишь по значительным событиям и датам, зачастили в свое «детище». Ольга в то время еще не осознавала куда дует ветер, но Основатели были мудры. Целый месяц они уговаривали своих деток переписать документы по руководству банком на них обратно. Ольга долго сопротивлялась, не понимая, зачем это нужно и имея крайне плохие предчувствия. Но родители были настойчивы. Она сдалась. А спустя пару дней, пришла полиция с ордером на арест и закрытие банка для дальнейшего судебно-уголовного разбирательства. Разумеется, повязали руководителей – Дмитрия и Станислава. Суд шел месяц. Как эти дни жила Ольга, она и вспоминать не хотела. Все было как в тумане. Чиновники деньги брали, но разбирательство шло и казалось, что с каждым днем дела обстоят все хуже и хуже. Никто не мог понять, откуда такая спешка. Обычно по таким делам, тяжбы длились годами, а тут два месяца и все. Приговор был суров – 10 лет колонии общего режима каждом и конфискация имущества. Родителей арестовали прямо в зале суда.
Когда на следующий день, Ольга и Янек, оставив детей у своих общих друзей, отправились в СИЗО к родителям (их должны были эпатировать уже очень скоро), то вернувшись домой уже с детьми, из встретили судебные приставы, описывающее имущество. Их даже не пустили на порог собственного дома. Неделю они провели в отеле. Ян все время куда-то уезжал. На вопросы отвечал неохотно и как показалось Ольге, что-то скрывал. В один из дней он просто не вернулся. А спустя сутки, когда Ольга уже забеспокоившись серьезно, пришли из полиции, с его паспортом и сообщили, что Янек Калиновский покончил жизнь самоубийством. Ольга закричала так, что дрогнули стекла. Ужасающий душу крик боли, пока она не потеряла сознание о объятиях старшего сына. Владислав буквально за день до смерти отца вернулся из Кембриджа, узнав о случившемся со старшим поколением и о банкротстве семьи.
С того момента, Ольга перестала реагировать вообще на что либо. Замкнулась в себе и не проронила не слова.
Из отеля разумеется их попросили. Теперь забота о семье легла на плечи восемнадцатилетнего Владислава Калиновского. Ведь были еще его младшие брат и сестра – близняшки Феликс и Катарина. Детки как раз должны были идти в школу в этом году, но из-за случившегося в семье, ни о какой элитной гимназии не могло быть и речи, а в обычную школы Влад пока побоялся их отдать. Надо было бы сначала с местом жительства определиться. На руках у него была всего пара тысяч евро. Пришлось уйти в режим крайней экономии. Он снял двухкомнатную квартиру на окраине Москвы.
Так же, он понимал, что в одиночку ему не справиться. Послав к черту гордость, он решил позвонить своему дяде. Брат Ольги Александр уже много лет жил в США со своей семьей. Дозвониться он не смог. Никто не брал трубку. Словно не желали с ним общаться. Тогда Владислав вспомнил о Софии Сумароковой. Это была тетка его матери. Коротко и по факту объяснив ситуацию, Он попросил ее хотя бы приехать и морально поддержать мать. Про финансы уже и говорить не стал. Лишь назвал адрес, где они теперь… «жили».
Трель дверного звонка на секунду отвлекла Ольгу от воспоминаний и она плотнее закутавшись в старый потрепанный и поеденный молью плед. Помещение пока не не отапливалось и было весма холодно. Отопительный сезон должен был начаться со дня на день. В самой комнате обстановка не являлась изысканной. Односпальная кровать, стол, кресло и покосившийся шкаф. Пахло затхлостью и плесенью. Сама же Ольга выглядела так, что краше в гроб кладут. Откуда-то сын достал одежду. На женщине были одеты джинсы и видавший виды свитер. Но ей было все равно. Она так и спала в одежде. Не имея желания что-то менять в своем внешнем виде. Ей было на все безразлично.
В коридоре послышалось шуршание и голоса. Открылась дверь и в комнату просунулась голова Влада.
- Мам, у нас гости, - он хотел бы улыбнуться, но лишь тяжело вздохнул, когда не встретил никакой реакции. Он и не ждал ее, честно говоря. Он отступил на пару шагов в коридоре и жестом пригласил войти пришедшего к ним человека.

Отредактировано Ольга Калиновская (2013-09-29 23:21:06)

Разум порой играет с нами поистине злые и жестокие шутки. Учитывая обстоятельства, в которых оказались Калиновские, не удивительно, что сознание Ольги, за эти дни голодовки и непрерывного глубокого стресса и депрессии, могло дать некоторый хм… сбой. К тому же, Соня сейчас была так похожа на свою старшую сестру, что сходство было ужасающим. Разве что цвет волос у Софии был блонд, в отличие от, ныне покойной, Маргариты. Соня была похожа на сестру именно такой, какой запомнила ее сама Ольга, еще до болезни Альцгеймера. Даже голос казался Ольге похожим.
Медленно поднявшись с кресла, Ольга двинулась в сторону тетки. По щекам текли беззвучные слезы. Взгляд ее был как-то неестественно пустым, словно стеклянным. Могло создаться впечатление, что она и вовсе не понимала кто перед ней.
- Мама… - глухо и хрипло прозвучал ее голос. – Ты за мной пришла, да? Забери меня!
Неестественно улыбнувшись, Калиновская остановилась напротив Сумароковой. Она не двигалась. Просто стояла, смотрела на тетку и после некоторой паузы произнесла совсем безразлично:
- Ян умер… - простая констатация факта. – Сказали, что с собой покончил. Мне тоже надо. Я устала, я так устала!
После этого Ольга медленно опустилась на пол к ногам Софии, и обхватив их быстро и горячо зашептала, словно выдавая чей-то чужой сокровенный секрет. Она говорила быстро, как в горячке.
- Они у меня забрали все, мамочка! Все-все! Папа и Стас в тюрьме. Десять лет дали – они от туда не вернуться. Это я виновата! Не надо было соглашаться подписывать документы обратно на папу! Они все подстроили! Они захотели нас уничтожить. К нам заместитель минфина приходил, налог просил погасить. Это они так взятку просили! Три миллиона долларов… Папа отказал, говорит, мы не обязаны содержать государство!
Она сделала паузу, чтобы глотнуть воздуха. Дыхание явно не справлялось с ее красноречием. В дверном проеме показался Владислав с младшими братом и сестрой. Он крайне удивился, развернувшейся сцене. До этого мать не говорила вообще не слова, а тут ее словно прорвало после двухнедельного молчания. Может он и правильно поступил, что вызвал тетку. Похоже, что только она была в силах помочь матери. Но он решил пока не вмешиваться.
- А потом начались проверки! Мы не сдавались… неееет… Они решили, что если не возьмут так, то просто отберут. «СиК» не банкроты! Все имущество оценено в семьдесят миллионов долларов и это только в России… Им выгодно нас официально обанкротить, а потом они распродадут и все растащат.
Решив, что спектакля на сегодня достаточно, Влад оставил младших на пороге комнаты и бросился к матери.
- Тише, тише… Успокойся, мама, все будет хорошо, - хотя голос вряд ли излучал уверенность. Он поднял ее на руки (благо телосложением в отца пошел и мускулатура была приличной) и отнес на кровать.
Близнецы во все глаза смотрели на истерику матери, но не решались подойти. Испуг вогнал их в ступор.
- Отец две недели назад покончил с собой, - очень тихо пояснил он, предполагая, что София еще могла быть не в курсе событий. По телефону он этого не упоминал. Просто попросил приехать. – Полиция предполагает, что он облил бензином дом в пригороде, принадлежащий «СиК», поджег и не вышел от туда. Я приехал из Лондона за день до его… смерти.
Последнее он уже сказал едва слышно, почти одними губами.
Услышав, что сын говорил про Янека, Ольга взвыла, как раненый зверь. Влад снова бросился к матери, почти лег поперек нее, чтобы прекратить истерику, удержать.
- Тетя, я думаю ей нужна помощь, - он имел в виду психиатра и поднял на тетку взгляд полный отчаяния, вопрошая что же с ними всеми теперь будет. Если мать лишат родительских прав по причине недееспособности, то опеку над Феликсом и Катариной придется взять ему.

К тому времени, как Влад покинул комнату, Ольга окончательно успокоилась.  Совсем затихла и снова вошла в состояние некой заторможенности и кататонии.
Соня была права. Во всем. В том, что Ольга должна жить ради детей и что не смотря на то, что жизнь рушится, стать для них опорой и отрадой. Да вот как только объяснишь самой Ольге, что есть смысл жить? Жить после того, как она потеряла своих самых близких родственников! Отца и мужа. Бесспорно, со всех сторон, это было эгоистично – забыть о детях и вместо того чтобы их поддержать, упиваться собственным горем. Но как забыть и пережить это горе? Как подняться из ямы с покатыми краями и скользкой глиной, когда ты уже ранен и на последнем издыхании?!
Когда слова Софии иссякли, некоторое время, они просто так сидели обнявшись в тишине. Всхлипывать Калиновская перестала и теперь просто полулежала, уткнувшись лицом в грудь тетки и вдыхая аромат ее дорогого парфюма. Именно он снова ей напомнил, что такого у Ольги теперь больше никогда не будет.
- Как теперь жить без средств к существованию? – наконец произнесла Ольга очень тихо. Секунды текли как бесконечно густой крахмальный кисель. Женщина приподняла голову и заглянула в глаза Сумароковой. Взгляд Ольги блестел от бывших недавно слез и горечи, плевавшейся в душе и отражающейся во взгляде карих глаз.
На самом деле. Когда еще Ян был жив, Ольга размышляла на тему чем она будет заниматься. Когда Дмитрий Соломин и Станислав Калиновский создали свой первый банк, то Ольга была еще малышкой и разумеется не застала той бедности, что еще в свое время пришлась на долю ее матери и Софии. Привыкшая всегда быть при деньгах, но при этом воспитанная Маргаритой в строгой ценности деньгам, без мажорских наклонностей, Калиновская не представляла, кем она может работать.
-  Соня, это крах всему, - Ольга окончательно отстранилась и поставла локти на колени. Обхватила голову руками, запустив пальцы в спутанные и давно уже не видевшие лоска и ухода волосы. Темно-рыжие локоны спутавшись, напоминали очень тонкую паутинку из меди. – Что же я буду делать? – простонала она. – Деловая репутация загублена, стартового капитала нет. Нет даже денег на жизнь! Ничем кроме банковской деятельности я никогда не занималась…
На самом деле, она пока еще не до конца понимала всех возможностей выхода из ситуации. Ольга всегда отличалась острым умом и железной хваткой. Это как раз досталось ей от отца. Однако все эти способности померкли перед шоком, что она испытала в связи со всеми последними событиями. Последней каплей стала смерть Янека.
Если судить здраво, то у Ольги был Кембриджский диплом, английское образование, которое на дороге не валялось никогда. Считалось редким и особо ценным. Помимо экономики и финансов, Ольга просто по долгу службы неплохо разбиралась в юриспруденции. Любая крупная компания с распростертыми объятиями взяла бы на работу подобного специалиста. И вполне вероятно, что международные холдинги бы тоже были рады получить такого ценного кадра. Однако… Ольга права – деловой репутации нанесен непоправимый ущерб. Скандал международного масштаба. Арест глав корпорации, объявление банкротства и самоубийство одного из главных руководителей – все это бросало огромное черное пятно на репутацию Калиновской. Так что по ее мнению, единственное куда ее могли бы взять, это преподавать в институт банковское дело, да и то если повезет.
- Сашка отрекся от нас, - как-то невпопад сообщила бывшая банкирша. – Просто не берет трубку. Соня, почему он отрекся?! Папа столько для него сделал! В свое время давал стартовый капитал на его отели! А он…
Ольга всхлипнула. Она сама, когда еще только вся эта кутерьма начиналась с судами, пыталась связаться со старшим братом, но он как в воду канул. На телефон и почту не отвечал. Словно его это не касалось. Странным было то, что ни отец, ни Ян это странным не считали и воспринимали эту данность крайне спокойно.
После смерти матери, они с братом редко виделись, но связь поддерживали часто. А когда наступили неприятности, родственные отношения закончились. Ольга была поражена и обижена до глубины души. Ей и в страшном сне не могло привидеться, что брат и его семья отвернуться от родни в трудную минуту.

На попытки Сумароковой пофилософствовать про судьбу, Небеса и прочей кармы, Ольга лишь скептически пожала плечами и помотала головой, встряхнув этим движением копну рыжих волос, спутанных и потускневших.
- Нет выхода, - глухо прошептала она. – Его не-е-е-е-т!
А вот воспоминания о матери кольнули сердце иголкой. Столько лет прошло, время немного залечило рану, но она лишь покрылась тонкой пленкой бытовой суеты и болело отдаленно  глухо и ноюще. Калиновская терпеть не могла, когда Соня говорила «Рита сделала бы так, Рита сказала бы эдак…» о навевало ей то, что мама умерла совсем молодой и то, что ей очень ее не хватало. Так что в своем роде, Соня поступила очень правильно. Она вызвала Ольгу на эмоции. Это уже было достижение! Ольга стала злиться. Хоть какая-то реакция.
- Только мама уже сейчас ничего не скажет, - она зло уставилась на Софи. – Потому что ей повезло больше всех из нас! Она не видит этого кошмара.
На самом деле, она бы и самостоятельно поднялась с кровати, но во время подоспел сын. Он аккуратно приобнял мать за плечи и помог подняться. Вместе с тетушкой, они сделали несколько шагов, поддерживая Ольгу. Саму ее явно пошатывало от недоедания и недосыпа. Владислав бережно и заботливо укутал мать в плед, что лежал на диване. На немой вопрос в глазах Сумароковой, где собственно верхняя одежда его матери, ответил просто и тихо, опуская взгляд в пол.
- Нету ничего…  Похолодало резко и я пока не успел ничего купить. Все осталось там, дома…
Ольга, услышав его слова, заметно напряглась, но парень поспешил ее скорее вывести в коридор. Стоило бы сменит тему, но он не знав о чем до этого говорили женщины и пока решил промолчать.
Они спустились вниз. Внедорожник Jeep ждал их у подъезда.
- Ну-ка, угомонились оба! – прикрикнул он на брата с сестрой не в меру и не к месту решившие устроить бои без правил на заднем сидении автомобиля под ухмыляющиеся взгляды водителя.
Детки, услышав голос брата, а потом, увидев рядом мать, быстро  присмирели и забились в угол.
Усадив Ольгу на заднее сидение, Влад помог тетке сесть рядом с ней, а  сам устроился на пассажирское сидение рядом с водителем.
Всю дорогу они провели в молчании. Ольга заговорила лишь тогда, когда они переступили порог квартиры Сони. Да и то это был вызывающий возмущение вопрос.
- Зачем ты меня сюда привезла?! – Ольга непонимающе уставилась на тетку. - Я не нуждаюсь в приюте!
Из апатии похоже, Калиновская перешла в наступление.
Влад не дал возможности Сумароковой ответить на вопрос и усадив мать в первое попавшееся кресло, отвел Соню в сторону.
- Её бы искупать, - Влад кажется смутился. – А то это все не совсем нормально. Сможете ее уговорить? А я пока Филом и Кэти займусь…
Близняшки жались к старшему брату, боясь вообще сейчас приближаться к матери.

Отредактировано Ольга Калиновская (2013-10-09 22:30:51)

Привыкшая сама командовать подчиненными и не привыкшая, чтобы было наоборот и командовали ей, Ольга настолько опешила, что невольно развернулась и… последовала приказу. Соня всегда была взбалмошной, эмоциональной и «громкой», но никогда доселе Калиновская не видела её такой, как бы сказать, с военной выправкой.
Нахваталась от своего немца приказного тону… - мысленно фыркнула Ольга. Тем не менее в слух ничего не сказала, даже звука не произнесла. Молча ушла в ванную и захлопнула дверь. Зло. От души.
Сказать, что Владислав, наблюдавший всю эту сцену был в шоке – это ничего не сказать!
- Вы… Как Вы это сделали?! – он ошарашено уставился на тетку. Вопрос, конечно, был риторическим. Влад и сам понял и осознал свою ошибку. Матери нужна была не жалось, а твердая рука и голос командный.  Софья была лицом не до такой степени заинтересованным, поэтому командовать его матерью у нее получалось более эффективней. С другой стороны, парень был сейчас готов на все, чтобы вернуть мать в адекватное состояние. Потому что она единственное светлое пятно, что еще осталось в его жизнь. Она и младшие брат с сестрой.
Тем временем, включи в ванной воду и ожидая, пока она наберётся, Калиновская скинула с себя уже непригодную к дальнейшей стирке и носке одежду и взглянула в зеркало.  Оно запечатлело крайний шок на ее лице, когда она увидела что теперь стала собой представлять. Бледная, изнеможденная, с темными кругами под глазами и уже не естественной худобой – все это была Ольга Дмитриевна Соломина-Калиновская. По крайне мере так было записано в паспорте. А на самом деле она была похожа на ходячего мертвеца.  Копна длинных рыжих волос сейчас была похожа на комок спутавшейся проволки. 
Горячая ванна с арома-маслами мяты и меда пошли женщине только на пользу. Немного успокоили расшатанную стрессом нервную систему. Вода смыла всю усталость и грязь, дала облегчение. У Ольги даже щеки немного порозовели.
На все банные процедуры ушло, разумеется, больше, чем полчаса, ну и они не в армии. Подсушивая полотенцем волосы, Ольга, наконец, вышла из ванной. Она прошла на кухню и обнаружила там только Соню.
Пока мать купалась, Владу на пару с Сумароковой удалось накормить деток сэндвичами и уложить спать. Сам же Влад тихой сапой, на цыпочках  вышел на улицу покурить и тетке совсем было не обязательно это знать. Хотя он уже был в принципе совершеннолетним. По крайне мере по меркам России. Но не стоит дразнить собаку, как говорится. Чего доброго еще и матери потом настучит. Хотя ей походу все равно. Сама дымит как паровоз!
Ольга остановилась в дверях и посмотрела на Соню. Затем прошла и села на стул.  Разговор не клеился. Да и что Ольга могла сказать.
- Ну и? Дальше что? – Ольга взяла со  стола свою пачку сигарет, которую, похоже выложил  Влад и прикурила.
Рядом с пачкой лежали документы Ольги – водительское удостоверение, кошелек и два паспорта российский и заграничный. Вот и все, что осталось от их прошлой жизни.
Вставив сигарету между зубов, Калиновская взяла в руки кошелек. Он был битком набит кредитками. Из наличности оставалось две купюры по двадцать долларов, одна купюра номиналом в десять евро и еще одна тысяча рублей. Остальное забрал Влад, когда расплачивался за жилье и покупал эти пару недель еду. Кредитные карты понятно, что уже давно заблокированы. Теперь этими картонками разве что играться Феликсу и Катарине.
Небрежно бросив кошелек обратно на стол, Калиновская уставилась на тетку.