"Привет, Москва! С добрым утром всех!" деланно бодрый голос диджея раздражал Романа, стоявшего сейчас посреди собственной кухни. Одетый в брючный костюм, стильный и чуть-чуть более молодежный, чем мог бы себе позволить любой другой сорокалетний мужчина, Роман доедал отваренную Ариной сосиску, намазывая на нее горчицу прямо из тюбика. Тимофей (именно так звали чертового диджея) раздражал Грина еще и потому что умудрялся кидаться в него смс,  прямо со своего рабочего места: смартфон Романа без конца треллил, оповещая своего хозяина о новом сообщении. Все они были однотипными "куда пропал?", "чем занят?", "почему не отвечаешь?", "встретимся сегодня?". Тиме было двадцать шесть, он обожал смотреть мультики и играть в х-вох, порой Роме казалось, что он спит с ровесником собственного сына (на минуту Егорке исполнилось всего шесть в это лето), а еще сходил с ума от одного хирурга и был готов на все, натурально на все лишь бы заполучить Грина в свою постель. Роман устало, с шумом выдохнул удаляя очередное смс от назойливого поклонника и принялся за уничтожение еще одной "крохи", недоеденной Егором.
Опять ешь на ходу?..-недовольно спросила (больше для порядка, чем действительно заботясь) Арина, ходя в кухню с продуктовыми пакетами. Ей было шестьдесят или около того и она приходилась Роме какой-то там дальней, предальней родственницей по линии жены. Арина появилась в его жизни сразу после рождения Егора, Ева решила "выписать" ее из Одессы себе в помощь, а Роман не стал настаивать. Вот уже четыре года как его жена не жила с ним, два года прошло со времени их официального развода, но Арина до сих пор жила с Егором и Ромой. Она стала для них самой настоящей бабушкой, такой, какой и должна быть бабушка, живи она в Одессе. Грин обожал Арину, а она, видимо, прикипела всем сердцем к нему и Егору.
Все прошло нормально?.. -спросил Роман прихлебывая горький кофе из своей огромной чашки. Не всегда (откровенно говоря очень редко) Егор был полон решимости идти в сад. Роман настоял на том, чтобы мальчика определили в детсад для нормальных детишек, напирая на руководство элитного дошкольного заведения как только мог. Дети, эти жестокие, циничные твари, невзлюбили Егора с самого его появления в группе, пропитанные ядом и желчью своих туполобых родителей, без конца обзывали и порой издевались над младшим Грином, но благодаря "методике Грина" и фильмам про человека-паука и прочих супергероев Егор научился воспринимать все издевки как данность, как некие испытания, которые он должен преодолеть, чтобы стать настоящим героем. И тем не менее такое отношение к сыну в частности, да и не совсем здоровым детишкам в общности, раздражало Романа, всем сердцем болевшего и всем собой ратующего за равноправие здоровых людей и тех, кому повезло немного меньше.
Ну, он покуксился. Ты же его знаешь... -Арина смачно, вкусно затянулась прикуривая сигарету и выдыхая дым в открытое окно из которого в кухню валил пушистый снежок. Но, я напомнила ему про Новый Год и его письмо Деду Морозу. -женщина сипло рассмеялась и у ее зеленых глаз заиграли морщинки, Роман не смог не улыбнуться в ответ.
Понял. Сгонять в гости к Тони Старку ему все еще хочется больше. -брюнет закивал и тоже коротко рассмеялся. На эти зимние каникулы у них с Егоркой, Ариной, Игорем и его семьей был запланирован вояж по Штатам, с обязательным посещением Калифорнии и тамошнего Диснейленда а так же штаб-квартиры Marvel, обиталища всех любимцев Грина-младшего. Роман улыбнулся вспоминая один из дождливых дней; его разбудил окрик Егора и вскочив с кровати он ринулся в детскую, успокаивать своего малыша, испугавшегося настоящего урагана, настигшего столицу. Каково было же его удивление, когда он застал Егора, облаченного в пижаму и красный диванный плед, с игрушечным рыцарским шлемом на голове, кричащего в открытое настежь окно "Тор, забери меня в Асгард!" Так мог поступить лишь только его сын, так бы поступил и сам он, не смотря на то, что ему было далеко не шесть.
Я пошел. Буду поздно, хочу заехать в зал. -доедая пирожок с картошкой проговорил Грин надевая на ходу пиджак и проходя в коридор. И прекрати готовить пирожки! -недовольно, деланно недовольно прокричал мужчина из коридора обуваясь. Мне их нельзя! Опять буду лишний час потеть на беговой! -подхватив портфель и перчатки с журнального стола сказал Роман.
Так хватит жрать пирожки, раз тебе нельзя их! -ответила Арина, тон в тон, уже возясь с посудой на кухне, Грин слышал как она гремит чашками и тарелками и закатил глаза в ответ на ее упрек. Не закатываю глаза, Рома! Бабу тебе надо вместо твоей беговой и все путем будет! Хорошего дня, дорогой! - успела выкрикнуть женщина перед тем как Роман закрыл дверь и вышел к лифтам. Он еще долго глупо улыбался и негромко хихикал в ответ на высказывание Арины, прекрасно знавшей о предпочтениях своего "родственника", но упрямо советовавшей ему завести себе бабу.

***
Доктор, он уже достаточно большой?..- Роман сосредоточенно изучал лоб своего пациента. Андрею было двадцать и бедолаге, хммм, повезло выжить, когда ему буквально снесло треть черепа бензопилой с которой он не управился на даче. Грин "вел" Андрея с самого начала его лечения, именно он взялся за операцию, когда парня привезли на скорой в Боткина, другие ставили на пацане крест, но Грин привык класть большой и жирный на тех, кто отступает перед трудностями. Ему удалось сохранить Дроздову и глаз, и ухо, и способность думать, мыслить, говорить и жить: благо пила не задела головного мозга, пробив лишь только костную оболочку и не добравшись до самого важного из органов. Из-за травмы голова Андрея напоминала какркули Егора, рисовавшего своих человечков вот такими же угловатыми и Роман искренне хотел помочь парню перестать быть карикатурой на самого себя. Несколько месяцев ушло на разработку методики и на реализацию того, что в итоге придумал Грин: в научном институте специально для Андрея была изготовлена пластина из сверхпрочного материала и медицинской стали, точно повторяющая форму его черепа, то есть тот самый, недостающий фрагмент, который был смоделирован ребятами, работавшими над спецэффектами и гримом в кино, на Мосфильме. В это же время Грин и Андрей начали "выращивать" кожу для того чтобы использовать ее во время операции, скрыть под ней пластину, которую Грин и его помощники вмонтируют в череп пациента.
Да, он просто идеален. Ну, или будет таковым через неделю. Сегодня мы зальем еще двести кубиков раствора и этого должно хватить, еще может останется. -Роман аккуратно осмотрел, ощупал самыми кончиками пальцев огромный пузырь, похожий на какую-то инородную опухоль, выросшую на лбу Андрея. Полгода ушло у него на то, чтобы растянуть кожу на лбу до таких размеров, чтобы ее точно хватило на операцию с пластиной. Все это время в лоб Дроздова закачивался специальный соляной физ.раствор, который он "копил" под кожей. Думаю, что в конце января мы тебя от него избавим, парень, а в марте ты уже сможешь безнаказанно перевозить оружие и наркотики через границу. -Грин весело рассмеялся стягивая с рук одноразовые перчатки. Ни один металлоискатель не пропустит тебя с титановой хреновиной в голове. Но я выпишу тебе специальную справку, ее же продублируют во все твои документы и с законом проблем у тебя не будет. Иди к Ире, она закачает тебе еще немного раствора и обработает пузырь. Встретимся в следующем году!- приобняв Андрея, безмерно аккуратно, чтобы не смутить парня и не задеть пузырь, который Дроздов успел спрятать под экстравагантной и пестрой чалмой, Грин вышел из смотровой и направился к сестринскому посту. По пути он то и дело кивал, здоровался и махал коллегам, своим подчиненным, останавливая кого-то из них, чтобы справиться о состоянии того или иного пациента.
Привет, старпом. -бросил он своему "ассистенту", Георгию, тот был интерном и подавал большие надежды в нейро, его Грин перетащил за собой из боткинской больницы, выбив для парня местечко в здешней иртенатуре. Благодарю. -улыбнувшись он принял из рук помощника чашку с горячим кофе и приготовился выслушивать сведения о пациентах, своих предстоящих встречах, совещаниях и консультациях, но внимание мужчины обратило на себя фото, что так и висело на доске с информацией по отделению, у самых дверей лифтов, в главном фойе отделения.
Марина Сергеевна... -проворковал брюнет остановившись у стойки медсестры, своеобразного ресепшена его отделения. Марина Сергеевна, полноватая шатенка, которая видимо из принципа красилась в блонд, опасливо перевела свой взгляд с монитора небольшого компьютера на начальника и кивнула, сигнализируя Грину о том, что она его слушает и слышит.
Что это делает здесь до сих пор?.. -доктор небрежно кивнул куда-то за спину, в ту сторону, где все еще висело фото его предшественника с траурной летной с правой стороны. Четно признаться ему порядком надоело натыкаться на физиономию Шестакова, которого он и не знал толком, за этот чертов месяц, что он возглавлял отделение. Но, для того чтобы избавиться от изображения Александра, ему было велено дождаться "девятин", по прошествии девяти дней с момента смерти начальника сотрудниками, его, уже Гриновскими сотрудниками было принято решение ждать "сороковин". Идти против коллектива, уничтожать и плевать то, во сто они верили было по меньшей мере безумно, поэтому стиснув зубы Роман ждал, но терпение его было на исходе: его отделение превратили в чертов уголок скорби.
"Сороковины" наступили позавчера, разве нет? -Марина кивнула в знак согласия  и с шумом выдохнула глядя куда-то поверх плеч Романа. Так какого хрена фото все еще на месте?! -грохнув чашкой о деревянную поверхность стойки администрации и развернувшись на каблуках Роман подошел к информационной стойке и аккуратно сорвал фото с доски извинившись перед незнакомцем, застывшем у фото Шестакова. "Должно быть кто-то из родственников пациентов"- именно так подумал Грин мягко отстраняя мужчину, загородившего ему подход к фото.

Отредактировано Роман Грин (2013-08-27 23:19:21)

Он не мог не заметить с каким интересом его подчиненные, те кому повезло оказаться сейчас в холле нейрологического отделения, уставились на них двоих: Грина, в руках которого все еще было зажато фото Александра и незнакомый ему мужчина, чьи коньячного цвета глаза темнели с каждой секундой, полные негодования, боли. Все это отчетливо читалось в глубоком, но каком-то бессмысленно-пустом взгляде глаз незнакомца (хотя, Грин, не будь дураком, уже понял кто именно стоял сейчас перед ним). Зав.отелелением бегло оглядел своих лоботрясов, которым не было дела до своих пациентов, обязанностей и взгляд его не сулил бездельникам ничего хорошего. Поняв безмолвный приказ своего шефа медики нехотя, неторопливо, но разбрелись по своим делам, оставив Грина и Геворкяна почти что наедине.
Даниэль я полагаю?..-Грин аккуратно протянул брюнету деревянную рамку с фото, на котором его предшественник, Алексанлр Шестаков, беззаботно улыбался глядя прямо в объектив камеры, так что казалось, будто он смотрит в глаза тому, кто держит или смотрит на фото, вальяжно развалившись в дорогом кожаном кресле. Грин представил, точнее вспомнил, Шестакова живым: вот он смеется сидя в кресле, пока фотограф делает снимки, наверняка считая себя каким-то уж очень нелепым и ненастоящим в этом образе обаятельного раздолбая, упакованном в дорогой деловой костюм. На фото из него пытались сделать акулу бизнеса, самоуверенного мужчину со стальными яйцами, но Саша все равно так и остался тем, кем был всегда: ярким, харизматичным и мягким, податливым и порой слишком стеснительным. Таким запомнил его Грин и Роман был действительно рад этому, тому, что в его памяти Шестаков будет беззаботно веселым.
Они познакомились в Риге, точнее встретились там лично, вживую. О том кто такой Александр Шестаков Роман слышал от своих коллег, от начальства,  Москве не так уж и много нейрохирургов, а среди них тех, кто успешно оперировал, а не читал лекции и не вел семинары в многочисленных колледжах и институтах. Сам Грин крайне редко выступал на публике с лекциями или докладами и еще реже посещал всевозможные симпозиумы и форумы предпочитая им операции и вполне себе довольствуясь электронными конспектами докладов своих коллег, которые лежали в свободном доступе на врачебных форумах. Так уж вышло, что на конференцию в Риге Грин согласился поехать, мало того, он сам, лично попросил свое руководство оформить ему командировку, ведь именно на конференции в Латвии ведущий западный нейро - мистер Эрик Шепард, должен был рассказывать своим многочисленным коллегам об уникальной операции, которую он провел год назад, у себя в Сиэттле. Теплая рижская весна, искрящаяся золотом Даугвана и чертов шотландский виски сделали свое дело: поутру, проснувшись в одной постели Роман и Александр просто улыбнулись друг другу, а затем  поблагодарив друг друга распрощались. Каждый из них жил собственной жизнью, никто из них двоих не искал встречи в Москве, не было никаких звонков, смс, сообщений в соц.сетях. Судьбе вновь свела их год или полтора спустя, Шестаков и Грин участвовали в сложнейшей операции по разделению двух полугодовалых сиамских близнецов, так невыгодно сросшихся спинами и головами. Оба были в команде из тридцати специалистов, операция длилась восемнадцать часов, семь из которых Грин и Шестаков провели у стола, пытаясь поделить общую для своих пациентов нервную систему, питающую головной мозг, пополам. И снова их ждало еще одно совместное утро, горький кофе, утренний "благодарный" секс, тихое "увидимся?", высказанное Сашей, когда Роман шагал за порог квартиры Шестакова и ответное Гриновское "ага". Они не увиделись, пересекались где-то в городе, в парках, на улицах, приветливо улыбались друг другу, обменивались крепким рукопожатием и расходились по своим делам и жизням.
Весьма и весьма рад тому, что Вы решились таки прийти на нашу встречу. Я уж было и не надеялся на то, что увижу Вас здесь. -передав Геворкяну фото, в которое тот вцепился своими длинными, аккуратными пальцами как коршун в свою добычу, Роман отошел на пару шагов назад, увеличивая расстояние между собой и Даниэлем.
Прошу следовать за мной, в мой кабинет. Разговор нам предстоит обстоятельный и долгий. Не хочу чтобы нам мешали. Перекрои мой график и звони мне, если будет что-то действительно стоящее, ну, вроде Саши Грей с сосулькой в глазу, о-кей?  - последнюю фразу он сказал конечно же не Даниэлю, следовавшему за ним по коридору,, а Георгию. Парень кивнув своему начальнику свернул в ближайший коридор и скрылся с глаз Романа как раз тогда, когда он и Даниэль остановились у дверей рабочего кабинета главы отделения.
Прошу. -брюнет ловко отворил дверь, приложив к электроннму замку аккуратную карточку белого цвета- его первое нововведение в жизнь отделения- электронная система контроля. Не люблю возни с ключами.

Отредактировано Роман Грин (2013-08-30 14:09:57)

Как только решился вопрос о его назначении на должность заведующего отделением нейрохирургии в Склифе Роман начал обживаться на новом месте. Еще до своего физического, непосредственного появления в своем отделении он заявил о себе наделав много шума. " Немыслимо, неприлично, возмутительно!" чего только он не слышал в свой адрес, чего только не говорили о нем, наглом позере, возомнившем о себе черт знает что. И тем не менее за пару дней в бывшем кабинете Шестакова был сделан ремонт, на третьи сутки туда доставили современную офисную мебель и диван-кровать, а на четвертый день в "нейро" объявился и сам новый хозяин.
Кабинет Романа был не таким уж и большим, всего-то метров десять-двеннадцать, гардеробная в его квартире была и то больше, но здесь он умудрился обустроить уютное логово для врача, который привык дневать и ночевать на работе. Две из четырех стен занимали стеллажи, заставленные книгами, пособиями, папками с документами и моделями головного мозга, нервной системы и черепа человека в одном из отделений имелся "фальш-стеллаж", за дверью украшенной принтом с книжной полкой прятался шкаф для сменной одежды, а под окном, возле небольшой батареи, лежала аккуратная кожаная сумка от известного французского модного дома, где Грин хранил запасной комплект одежды, спортивную форму и банные принадлежности, его собственный "джентельменский" набор. На подоконнике стоял графин с водой и пара стаканов, а рядом с ними небольшой и аккуратный фикус, за которым Роман очень тщательно ухаживал. Цветок он купил сразу после развода с женой, сам на зная отчего, но Роман был уверен в том, что пока с цветком все в порядке - в порядке будет и он сам.
Войдя в кабинет следом за Даниэлем и прикрыв за собой дверь Роман снял с себя белоснежный халат и повесив тот на спинку одного из стульев, стоявших возле небольшого столика для переговоров, приставленном к рабочему столу Грина буквой "т", прошел к своему рабочему месту. Заняв свое огромное, уютное кресло, перекочевавшее с ним в Склиф с прежнего места работы, брюнет с интересом уставился на монитор своего компьютера, вычитывая из письма сведения о состоянии одного из своих потенциальных пациентах, который (судя по полученным данным), скорее всего скоро станет потенциальным донором органов в Курске. Так, в общем-то не обращая на Геворкна должного внимания, Грин пытался дать Даниэлю немного времени для того чтобы справиться с собой, мужчина не мог не заметить в каком состоянии пребывал его визитер. От острых карих глаз не утоилились и нервный взгляд Даниэля, и то как брюнет, сидевший на его диване, будто поломанная кукла, нервно ковырял пальцами джинсы на колене, возможно и сам не замечая этого. Роман принялся ждать, позволяя Геворкяну начать разговор первому и ждать не пришлось долго. Секунды спустя на Грина посыпались не то чтобы обвинения, не то чтобы оправдания, просто слова. Выслушав доводы Даниэля Роман потянулся в кресле, разминая спину и шею и отругав себя  в мыслях за пропущенную тренировку, а затем подался вперед, чуть ближе к Даниэлю, сокращая расстояние между ними всего-то на сантиметр или два, поступая так для того, чтобы завоевать к себе отношение Геворкяна, нажимая на нужные кнопки "сочувствие", "сострадание", "участие". Сам Грин был не из тех, кто берет месяц не оплачиваемого отпуска лишь для того, чтобы поплакаться, нет. Он скорбел,  горевал и переживал по-своему, с головой уходя в работу, чтобы не оставлять в своем плотном графике и часа для лишних и не нужных ему мыслей. Так было когда ушла Ева и когда уходили все те, к кому он успевал прикипеть душой и телом. Поэтому это самобичевание и истязательство Геворкяна над самим собой были ему чужды, противны. Он догадывался о том, что, возможно, Шестакова и Даниэля связывало нечто большее, чем дружба. Боже, он не был глухим, а слухи по отделению разносились со скоростью света, да и сам Грин прекрасно знал о натуре Александра и помножить два на два не составило огромного труда, но даже поняв весь трагизм Грин не смог простить Даниэлю по истине какого-то бабьего (по мнению Грина) поведения.
Даниэль... Арамович,-ремарку Геворкяна Грин принял-таки во внимание, не смотря на то, что считал обращение на Вы и по имени более чем уместным для их с Даниэлем положения. Злить нервного и безутешного коллегу еще больше он не мог себе позволить, поэтому принял его условия. всего десять минут назад я разговаривал со своим пациентом. Парнишке всего двадцать, а он похож на какую-то мультяшку, которыми восторгается мой малолетний сын. -Роман криво улыбнулся Даниэлю. Я полгода готовил его к операции. Я обещал ему сделать его нормальным вернув ему недостающий кусок черепа. Но, к сожалению, у меня всего две руки и мне нужны еще две. Ваши, Даниэль. -он выразительно глянул на своего подчиненного, кивая на колени Геворкяна, тот все еще ковырял в джинсах дырку, с таким усердием, будто бы нефть искал. Я посылал Вам письма, отослал к Вам своего интерна с копиями истории болезни и снимками, но он вернулся ни с чем, вернув бумаги обратно. -Роман недовольно нахмурился сводя брови над переносицей. Одиннадцатого января на девять утра назначена операция. К этому дню приедет "пластик" из Челябинска, лучший в стране. И будьте любезны, Даниэль Арамович, быть готовым к этому времени и Вы. -кажется он сказал это немного резче положенного, поэтому замолчав, договорив Роман поспешил добавить еще одну фразу.  Александр весьма лестно отзывался о Вас, не выставляйте своего покойного друга в дурном свете. -Грин откинулся на спинку кресла и поправил часы на запястье, оправил робу и уставился на Даниэля в ожидании его ответа.