начало игры
"Кто придумал, скажи, эти пробки?.." Катя с шумом, как-то тяжело выдохнула, перехватив руль своего аккуратного, новехонького внедорожника удобнее и уставившись куда-то перед собой. "Е630ХО" машинально она начала придумывать фразы, слова в которых начинались бы с букв автономера машины, стоящей впереди нее. "Есть Хочу Очень" мелькнуло в ее кучерявой голове и Катя с жадностью зацепилась взглядом за вывеску "СттарДогс", высматривая сосиски, шкварчащие на подогретом прилавке белоснежного фургончика, что притаился недалеко у станции метро "Тургеневская", возле которого и стояла сейчас Геворкян, запертая в свою металлическую коробку,  шведской сборки, на четырех колесах. Она прикинула в уме сколько времени ей понадобиться на то, чтобы добежать на своих высоких шпильках и в узкой юбке до палатки и удастся ли ей уложиться в три или четыре минуты,  прекрасно зная, что это в принципе невозможно и рассуждая о сосике в ароматной и хрустящей булке, облитой горчицей и кетчупом лишь только для того, чтобы хоть о чем-то думать. О чем-то кроме предстоящей встречи с начальством и знакомством с будущими коллегами, ведь мыслями об этом она жила уже неделю, с тех самых пор как села в уютное кожаное кресло боинга, улетая из залитого солнцем Лос-Анджелеса в Москву.
"Ты мне предложишь быть снова вместе - я промолчу исподлобья робко..." Катя что-то проурчала, пытаясь подпевать Земфире, но выходило у нее не совсем складно, ей все еще было сложновато подбирать, а точнее вспоминать, слова, она по привычке говорила на английском, переходя на русский лишь только тогда, когда ей удавалось поймать на себе чей-то удивленно-озадаченный взгляд. Тогда, шепча русское "блин", звучавшее из ее уст с легким американским акцентом, Катя переводила на русский язык. Она очень и очень боялась того, что и работе со своими маленькими (во всех смыслах этого слова) пациентами будет сыпать иностранными терминами и словами, что ее могут не понять, а это бы стоило слишком дорого. Поэтому, приняв предложение от НИИ им. Склифосовского Катерина села за учебу; все те недели, что она дорабатывала в своем отделении интенсивной терапии при родильном отделении больницы Святого Иосифа Калифорнийского Университета, Кэт старательно заучивала названия аналогичных американским (точнее западным) лекарств, которые использовали в русских больницах. В этом ей помогали бесчисленные медицинские форумы и сообщества рунета и, конечно же, любимый брат. Даник, Света, папа и мама, разлука с ними и то как сильно она по всем скучала послужили неким катализатором к тому, чтобы ответить "да" на предложение из НИИ.  Катя очень сильно скучала по дому, не смотря на то, что успела привязаться к дяде и тете, жившим в Калифорнии, не смотря на то, что здесь у нее была целая куча друзей, муж, с которым ей удалось разойтись по-хорошему и сохранить теплые, приятельские отношения она ощущала себя какой-то чужой в это прекрасном городе, с пляжами и океаном. Ей все чаще т чаще, все больше и больше не хватало московских пробок, этой муравьиной суеты вокруг и тепла родительского дома, маминой улыбки, крепких и нелепых объятий папы и бесконечных бесед с Даниэлем. По брату она скучала больше всего.  Катя улыбнулась, на минуту представив как будет уставать от Геворкяна, видя его на работе, натыкаясь на него в коридорах Склифа и заставая его домау родителей на их общих семейных сборищах и посиделках. Брюнетка забавно скорчила рожицу и покачала головой своему собственному отражению в боковом зеркале своего Volvo, мол "нет, такому не бывать". Она знала, что Артур тоже работает в Склифе, об этом пару лет назад обмолвились Даник и Света, когда они втроем проводили отпуск нежась на калифорнийском солнце. Кэтрин знала и о том, что он был женат, об этом она догадалась по смене его статуса  в соц.сетях, его развод она "пропустила", была занята своим, но как-то глупо и истерично хихикала в монитор своего ноутбука, заметив то, что они почти что одновременно вновь встали в ряды тех, кто был "в активном поиске". Ох, Кравцов никак не хотел идти прочь из ее головы и это безумно раздражало Катю с того самого момента, как они расстались (а точнее он бросил ее). Она никогда не следила за ним специально и даже наоборот старалась избегать любых упоминаний о нем в своем окружении, старалась не пересекаться с ним будучи в Москве и не думать, не думать, не думать.

***

Простите, я немного опоздала.-едва ли виновато, скорее немного огорченно проговорила Геворкян, выходя из ординаторской, уже переодетая в медицинскую робу, темно-синюю с веселыми гавайскими цветами, украшавшими ее безрукавку. Такие  же цветы были изображены на шапочке, которую Кэт устроила в кармане своего белоснежного халата, на накрахмаленном кармане которого было вышито "Катерина Геворкян". Бесчисленное количество медицинских роб, операционных шапочек, халатов  и прочего медицинского стаффа, к которому она привыкла работая в Штатах, Кэт доставила отдельным рейсом за пару недель до своего прибытия, не забыв "приодеть" и брата с сестрой. Искала парковку для персонала... -добавила брюнетка оправляя прическу, точнее сооружая ее, собирая свои густые волосы во что-то похожее на пуч на затылке.
У нас нет служебной парковки, дорогая. -личный ассистент заведующего отделением гинекологии при НИИ, женщина в летах, с забавного, синеватого цвета волосами (в США это писк роды среди звездных старлеток; знали бы они о том, что советские бабушки были фиолетовыми до того как это стало мейнстримом!) с деланным сочувствием оглядела Геворкян. Во взгляде ее зеленоватых глаз, спрятанных от Кати за стеклами дорогих очков, не нашлось бы и толики сожаления. Женщина смотрела на Катю скорее смешливо, с издевкой, будто бы хотела сказать "ты, детка, вообще откуда такая пришла?" Катрин стоически выдержала рентгеновский взгляд стороной леди и послушно, будто бы школьница за своим классруком, зашагала вслед за дамой, прихрамывающей в сторону лифта.
Не знаю как там у вас в Америке, но у нас тут все общее. -говорила женщина-Кэтти Пэрри, статно вышагивая по коридору и надменно кивая  робким молоденьким медсестричкам, что встречались ей на пути. Катерина едва удержалась чтобы не за катить глаза и не проговорить вслух уместное сейчас "ну, началось", которое она повторяла с самого своего появления в Склифе. Она ощущала эти их взгляды, чувствовала колкое "а, это та самая", немую фразу, читавшуюся в каждом взгляде отращенном в ее сторону. Переодеваясь в ординаторской она слышала шепотки своих будущих коллег, возможно что и подчиненых, с которыми ей очень скоро предстояло важная миссия, с которыми она должна была нести огромную ответственность за маленькую, крошечную жизнь тех торопыг, которым так не хотелось дожидаться положенного срока в животах у мам. Катя была готова к этому, точнее она усердно готовилась к своему приезду и соответствующему отношению к ней; когда она только-только начинала свою практику в больнице США с ней общались на равных, не давая никаких поблажек, не делая исключений и не требуя от нее чего-то невозможного - так уж заведено в Штатах, там тоже было все общее. "Гораздо общнее, чем тут"- подумала Катя, скользя взглядом по отделению, следуя за сварливой мадам. Она приветливо улыбалась коллегам, пациенткам, всем, получая взамен недоуменно-удивленное выражения лиц - еще одна "русская" особенность к которой ей придется заново привыкать. Когда Кэт остановилась у дверей своего босса у нее зазвонил телефон, коридор оглушил голос Сержа Танкяна, это значило то, что звонил ей ее горячо любимый брат. Геворкян быстро ответила на звонок и буркнув "позже поговорим" включила на своем яблочном гадежете вибро-режим, как раз вовремя, чтобы успеть услышать...
Да, Артур Романович, она уже здесь. Пригласить? Хорошо. - паника накатило на нее так же стремительно, как Цунами на какие-нибудь города в фильмах-катастрофах. "Склиф", "Артур", "Романович" "босс", "зав.отделением" - слова никак не строились во что-то понятное, четкое и ясное. Катерина огляделась по сторонам: она стояла в уютном холле административной части отделения, спрятанного в самом конце одного из двух этажей отделения в котором ей предстояло работать.  Кэтрин смотрела на пару кожаных кресел напротив современной кабинетной двери, взглянуть на которую ей не хватало сил и смелости. Она нервно оправила волосы и пригладила воротник халата, поправила стетоскоп, оглядывая фотографии довольный, упитанных малышей, обряженных в костюмы зверят, цветов и плюшек и мысленно проклинала себя за это чертово "согласна", которое отправила несколько недель назад в ответ на официальное письмо из канцелярии НИИ.  "Убью тебя!!!" написала она брату и отправив смс вновь вперилась взглядом в карапузов на стене.
Проходите. - услышав голос постаревшей "Кэтти Пэрри" Геворкян поглубже вдохнула и ступила за порог крепкой дубовой двери, скользнув взглядом карих глаз по серебристой табличке на второй створке "Кравцов Артур Романович. Заведующий отделением." все-таки там было написано именно это, все ее страхи, кошмары и беды воплотились и ожили представ перед ней в ... нём.
Она намеренно не смотрела на него, по крайней мере пыталась не смотреть. Любопытный, пытливый взгляд черных (от ярости и злости) глаз скользил по убранству кабинета, небольшого, но уютного. Она выглядела пару статуэток на элегантной дубовой консоли, заваленной историями болезней, журналами и. Книгами что стояла позади письменного стола за которым сидел Кравцов, внимательно вчитывающийся во что-то в мониторе своего компьютера. "Хочет чтобы мне стало еще более неловко..."догадалась Катя и мысленно фыркнула. Воспользовавшись его "занятостью" она все же позволила себе посмотреть на него, разглядеть. Он выглядел гораздо более молодым, чем на фото в Фейсбуке и одновременно с этим гораздо более серьезным и взрослым, вот такой, в белоснежном халате, с дорогими часами на запястье, а не футболках и джинсах с Фейсбука. Он был так же красив, чертовски сексуален и...
А где портрет Вождя? -ляпнула она первое что пришло ей в голову кивая куда-то высоко за спину Артуру, указывая взглядом на стену. Чтобы не забыть русский я смотрела чертов НТВ-канал. -говорит она на английском (верный знак того, что она нервничает). -В кабинетах важных чинуш всегда висит постер с Владимиром. - она забавно прикусывает нижнюю губу, чтобы спрятать улыбку (наверняка тоже нервную!) и устраивается на одном из стульев (выбрала самый дальний) за небольшим и аккуратным, стильным (как и все в этом кабинете) столом для переговоров, приставленном к письменному столу Кравцова и уставилась на сияющее надкусанное яблоко его настольного компьютера, чтобы не встречаться с острым взглядом родных, знакомых до боли, карих глаз.

О том, что она говорит на английском Кэт догадалась, когда услышала его ответ на чистейшем american-english, Геворкян смущенно, как-то вымученно улыбнулась Артуру и буркнув "sorry for my english" замолчала, пытаясь "перезагрузиться" и перейти на русский, вслушиваясь в каждое его слово. Она до боли закусила щеку, прикусив внутреннюю ее сторону зубами: Кравцов звучал так же, был таким де каким она его помнила и это было невыносимо! "Интересно, со сна все так же хрипит?.. -Кэти за одно мгновение вспомнила все их ленивые (больше не очень ленивые) утра, которые они проводили вместе, на его квартире. В ушах ее звучало его теплое "доброе утро", хриплый спросонья голос, а кожа на шее пышила жаром там, куда он обычно целовал ее, чуть ниже мочки правого уха, в аккуратную родинку. Катерина машинально потянулась к шее, чтобы коснуться кончиками пальцев той самой родинки (привычка поглаживать ее в минуты раздумий появилась у нее сразу после их с Артуром разрыва), но вспомнив где находится и перед кем сидит Кэт повела ладонь выше, к затылку, будто бы для того чтобы поправить стетоскоп. Она постаралась отогнать воспоминания с болью бившиеся внутри ее головы в бешеном ритме ее сердцебиения, которое она ощущала всем телом: в горле, в висках, в ушах, на кончиках пальцев. Артур Кравцов действовал на нее хлеще, чем  дефибрюллятор в семь тысяч вольт и это невероятно раздражало Кэти, уверенную в том, что в свои тридцать два года она вполне себе сумеет перенести встречу с бывшим возлюбленным. Проблема была в том, что Артур не был для нее "одним из", он был, есть и будет всегда ее "первым". Первой любовью, первым мужчиной, первым, кто причинил ей столько боли, первым, кому так сильно насолила несносная Кэт. Он был слишком дорог ей, слишком значим, слишком нужен, даже сейчас, спустя столько лет. Геворкян с болью в сердце следила за каждым его движением, жадно, припоминая его манеру, интонацию, сравнивая того Артура, кого она знала, любила маленькой, глупой девчонкой и угадываю его в этом мужчине, сидевшем за дорогим, дубовым столом, выискивая и замечая новые привычки в зав.отделением, в котором ей предстояло работать. На несколько мгновений ей вдруг подумалось, что все не так уж плохо, что он все тот же: увереный в себе кремень, тот, кто сумел купировать и позабыть все то, что случилось между ними так давно. Катерина даже коротко улыбнулась этой своей мысли, всерьез надеясь на то, что все позади, что не будет никаких глупых сцен, достойных третьесортных мыльных опер, ничего такого...как вдруг с его уст сорвалось злосчастное предложение "про пятки". С Кэт говорил сейчас не Артур Романович Кравцов - заведующий родильным отделением, открытым в старейшей из московских больниц относительно недавно, а обиженный, самоуверенный парнишка, старшекурсник Медицинского, чье эго было задето глупой девчонкой по имени Кэт. Геворкян изо всех сил постаралась унять себя, свой кавказский норов, так сильно ей хотелось устроить сцену, наорать на него, мол "не обольщайся, парень", а все потому что он был чертовски прав. Знай она что, а главное кто, именно ждет ее здесь, в Москве, ни за что бы не приехала. Скрипя зубами и все еще покусывая щеку Кэти смотрела в глаза Артура, не желая проигрывать, хотя попытаться его обыграть.
Хмм...-все-таки она отвела взгляд и смотрела теперь куда-то в окно, разглядывала окна и крыши домов вокруг, оглядывала пробку на Садовой обдумывая свой ответ. Света проговорилась мне в тот же вечер, когда я прочла письмо, Артур. -слова как-то сами слетели с кончика ее языка, а мозг ее уже вовсю ловко плел паутинку, сотканную из лжи и правды. -Я позвонила ей по Skype, хотела обрадовать, но в итоге все вышло наоборот. -она коротко улыбнулась, чуть нервно касаясь рукой кончиков кудрявых волос наманикюренными пальцами, украшенными "медицинским" френчем -коротко остриженные, округлой формы ногти с белоснежной окантовкой. Узнав о том, что за официальной подписью "НИИ им. Склифосовского" нужно читать "Кравцов Артур Романович", или "Арчи" (как же она любила его называть!) я тут же приняла предложение. -брюнетка пожала плечами переводя взгляд с окна и Москвыы за ним на Артура. Она немного смущенно и виновато развела руками, мол "такие дела" и продолжила. -Я подумала, что это будет отличным поводом попробовать... -Кэт замолчала всего на пару-тройку секунд, чтобы набраться сил для того чтобы высказать ему все, облегчить то бремя, что угнетало ее все эти долгие годы, а с каждым вы сказанным ею словом груз и вправду становился в разы легче. -Я скучала по тебе, Арчи. Правда. Очень. -Геворкян не врет и говорит вполне искренне к концу своей маленькой исповеди, собирая всю свою волю в кулак, призывая на помощь все силы для завершающего "аккорда". Она улыбается ему, коротко тепло и нежно, с любовью. Как обожала улыбаться ему с утра, когда его голос звучал так вкусно и хрипло, когда от него немного пахло ею, а на ней можно было угадать его аромат, когда он целовал ее в шею, а она звонко смеялась в ответ, потому что было щекотно.
Ты хотел  услышать что-то такое, Артур? -в голосе ее зазвучала сталь, она перестала быть нежной и теплой, такой, какой он, может быть, помнил ее. Нет, я не имела понятия о том, что ты будешь...слишком уж рядом. -чертов "американский" оборот выскользнул совершенно случайно. Она смотрела на него холодно, уверенно, дерзко мысленно умоляя себя сдержаться и сыграть роль "взрослой стервы" не хуже Мерил Стрип, владелицы хреновой кучи Оскаров, так, чтобы он поверил в то, что все сказанные ранее слова были лишь издевкой; и кажется ей это удавалось, ведь он смотрела на нее непонимающе, как-то немного потерянно. Если ты думаешь, что я испугалась - ты ошибаешься. В Калифорнии той должности, что я получу здесь и сейчас мне придется ждать еще лет восемь, а то м больше. У меня в подчинении будет целое отделение, я смогу заведовать исследованиями, не отрываясь от практики. И все это в тридцать два года! -сымитировать восторг ей ничего не стоило, она и вправду соглашалась на работу в России из-за таких выгодных условий: отличная зарплата, отличный опыт, отличные возможности и отличная должность. "Все было слишком уж хорошо..."-мелькнуло в ее голове. Я даю тебе слово, что то...недоразумение, что имело место быть между нами когда-то никак не отразится на моей работе. Я костьми лягу, но буду бороться за каждого малыша, зная, что в случае ошибки рисковать головами будем мы оба. -и снова она не врала, глядя в глаза Кравцова, стараясь не думать о том как сильно она соскучилась по взгляду его теплых карих глаз, отдававших чем-то янтарным сейчас, в свете летнего солнца. Я надеюсь мы поняли друг друга, Артрур Романович? -она мастерски скопировала его интонацию, приправив его имя и отчество чем-то едким и ядовитым. Пожалуйста, давайте закончим этот разговор. Скоро начнется пересменок, а я хочу познакомиться со всеми своими подчиненными и подопечными как можно скорее. -окончив свой монолог так официально, церемониально Кэт улыбнулась ему снова, вот только улыбка ее походила на издевку, была карикатурой, шаржем на ту, что она подарила ему пару минут назад, признаваясь в тех чувствах, что и вправду таила в себе все эти годы, но о которых ее начальнику знать было совсем не нужно. Вы представите меня коллегам лично или поручите это мадам Брошкиной? -Кэт коротко кивнула в сторону двери, за которой ее дожидалась женщина- Кэтти Пэрри, устроившись в своем крохотном кабинетике, наверняка тоже красиво и дорого обставленном. "Кстати о плюшках..."-Геворкян вспомнила свои условия, которые Склиф письменно пообещал удовлетворить. И я бы хотела взглянуть на свой кабинет.-"контрольный. в голову"; получай, Артур Кравцов от маленькой и глупой армянки.

Спектакль окончен. Занавес. Аплодисменты.
Если бы Екатерина Геворкян была актрисой, она бы, пожалуй, гордилась этой, сыгранным только что, этюдом под названием «Стерва». Ей было тошно от самой себя в этой роли и больше всего от того, что Артур поверил ей, вот такой. Было нестерпимо больно от того, что он поверил в это, в те пару предложений, которые она говорила против своей воли, буквально переступая себя. «И теперь для него ты всегда будешь такой…» говорил кто-то в ее голове, отвлекая от слов Артура, которые она, конечно же слышала, которые ранили ее каждое, как острый кинжал, ударяя куда-то у самого сердца. Неосознанно Катерина коснулась правой ладони грудины, будто бы проверяя глубоко ли сидит в ней лезвие ножа. На несколько мгновений она перенеслась на двенадцать лет назад, в тот самый день, когда Кравцов узнал о том что она натворила. Так уж получилось, что секретарем медицинского центра, который выбрала Катерина для процедуры (произносить слово «аборт», пусть даже в мыслях, она не могла), расположенной на окраине Москвы, как можно дальше от ее района и  от района, где жил Артур, оказалась одногруппница Кравцова. Блондинка незамедлительно вызвала не состоявшегося папашу, когда Геворкян забилась в лихорадке, вызванной аллергией на один из компонентов анестезии, после того как дело было кончено.  Катерина никогда, никогда не забудет его взгляда, полного боли и отвращения, презрения, когда он увидел ее, забившуюся в угол огромного кресла, бледную, дрожавшую уже не от аллергии, а от страха перед ним. Она никогда не забудет всех тех слов, что он сказал ей после, когда привез ее домой, к Данику. Тогда он говорил ей о том, что она умерла, для него, что он никогда и подумать не мог о том, что она предаст его, их.  Он называл ее убийцей, обвинял во всех смертных грехах, впервые ударил ее (сидя в кабинете Артура Кэти мимолетно коснулась пальцами правой скулы, словно вновь ощутив ожог от той его пощечины) и уехал, чтобы никогда больше не возвращаться, по крайней мере в тот день он клятвенно обещал ей исчезнуть из ее жизни. Наврал. Он был рядом с ней, в ее мыслях все эти годы и не покидал головы Геворкян.  Она думала о нем чуть ли не ежедневно, особенно в первые год – два после расставания, которое далось ей нелегко. Она хотела уехать, страстно желала исчезнуть из города, где все напоминало ей об Артуре и тех днях, когда они были вместе, она была готова умчать в Ереван, в Америку первым же рейсом, когда узнала о том, что он женится, а потом, совершенно осознанно поехала к ЗАГСу, в день его свадьбы. Просто чтобы убедиться в том, что он счастлив, что нашел ту, достойную, честную, «его».  Убедилась. Нашел. Он был до неприличия улыбчив, весел и невероятно красив и нежен (еще долго по ночам ей вспоминалось то  с какой заботой Артур согревал в объятиях свою изящную невесту, шепча ей что-то на ухо,  зарываясь носом в копну белоснежных волос невесты) и был не ее. Не она стояла зябко ежась от промозглого ветра, прячась в объятиях любимого от назойливых снежинок, не она звонко смеялась разбивая бокалы об ледяные ступени.
Брюнетка качнула головой и вновь оказалась в «здесь и сейчас», как раз вовремя. Ловя на себе его взгляд, такой живой и настоящий, такой… злой, бешеный Катя коротко улыбнулась, совсем-совсем незаметно, лишь только ощущая эту улыбку на своих губах. Ей так хотелось в стать со своего места, в пару шагов преодолеть расстояние между ними и стереть эту жесткую гримасу боли с его лица, с такого любимого ею, родного лица. Ей так хотелось коснуться губами сомкнутых губ, ощутить снова то как забавно щекочется его щетина, ей хотелось успокоить его тем, что она рядом и пообещать ему остаться с ним, точнее спросить на это разрешения. Брюнетка до боли сжала ладони в кулаки, спрятав их в карманах белоснежного халата. Аккуратные ноготки все-таки больно, не смотря на то, что они были спилены почти что под ноль, впивались в ладони пока она слушала его. Он ненавидел ее и вряд ли это когда-нибудь кончится. Ей захотелось разреветься, ей нужно было дать волю чувствам, но Кэт стоически смотрела в его лицо, в карие глаза, выискивая в них того Кравцова, с которым когда-то весело и беззаботно гуляла по городу, с кем мечтала, сидя где-то на Арбате, повидать пол мира и побывать в стольких странах.
- Знаешь… я так и не рискнула побывать в Дели. – хрипло и как-то сдавленно сказала она. Сказала и сама испугалась этих слов, этой фразы. – Прости. Это неважно. Забудь. – она виновато касается пальцами губ, словно бы сказала только что что-то совсем неприличное. Поездка в Дели была темой их жарких споров. Как раз на втором курсе, незадолго до конца их истории, Катя хотела слетать в Индию, вместе со своей подружкой студенткой из Дели, но Артур был против, настаивал на антисанитарии, тифе, чуме и прочих кошмарах и строго настрого запретил ей ехать туда без него.
Эта странная фраза про Дели, слетевшая с ее губ перед самым выходом из его кабинета выбила ее из колеи. Будто бы во сне, будто бы не она, шагала Катя за Артуром, стараясь запомнить его указания и планировку отделения, где ей предстояло работать. Узнав о том, что ее кабинет был совсем рядом с рабочим кабинетом Артура Кэти почти что обрадовалась, ну, по крайней мере ей показалось, что весть об этом ей понравилась. «Значит, я смогу видеть его чаще…» - как-то совсем по-девчаьи подумалось армянке, когда она, облаченная в стерильный, одноразовый халат  и перчатки разглядывала отделение интенсивной терапии, заставленное новейшими аппаратами для поддержания жизнедеятельности маленьких пациентов отделения. Кэти ловко лавировала между аппаратами, с ювелирной аккуратностью, чтобы не задеть трубок и проводов, вычитывая в сопроводительных картах над занятыми «инкубаторами» показатели и истории болезней (точнее летопись жизни) малышей, запоминая имена и данные. «Хотя, куда уж чаще?» -она припомнила его фразу про ежедневные отчеты и не сдержавшись фыркнула, утрамбовывая пластиковый халат на дно урны и отправляясь за Кравцовым в сторону ординаторской. «Все еще такой же занудный. Все еще Кравцов.» -перед тем как войти в комнату к своим будущим коллегами Кэти пригладила волосы, поправила робу и постаралась не заметить издевательского взгляда Артура.  Не заметить его прикосновения к себе у нее не получилось. Опешив Катерина не успела среагировать и высвободиться из крепкой хватки Артура, поэтому в ординаторскую они вошли  почти что вдвоем, почти что в обнимку. Она недоуменно уставилась на начальника, мол «какого хрена?», но услышав то как он ее представил, каким тоном и на что намекал… «Браво, товарищ Кравцов. Браво!» - сама бы она и не додумалась подложить такую свинью тому, кто будет спасать жизни младенцев бок о бок с людьми, которые теперь будут ни во что не ставить ее мнения, прекрасно «зная» откуда и почему в их отделении объявилась эта выскочка- эмигрантка.
-Wow… - не сдержавшись проговорила Кэти, пытаясь отпрянуть от Артура, когда тот  потянулся к ее шее, но не успев. Ощутив по коже его горячее дыхание, вдохнув его аромат и мысленно улыбнувшись тому, что он так и не перестал пользоваться одеколоном, который она когда-то подарила ему, купируя и пряча в своей памяти его аромат, Геворкян попыталась отшутиться переел коллегами. – И тебе хорошего, шеф. – слово «шеф» вышло у нее совсем-совсем американским и было похоже на «чиаф». – До моего отъезда в Штаты мы дружили с Артуром Романовичем. – коротко улыбнувшись пояснила коллегам Кэти прежде чем коротко  рассказать им немного о себе и своей работе, о методиках и методах, изученных ею в США и составленных лично.

***
Да, ты, что, издеваешься?! – выкрикнула Кэти куда-то в темнеющее московское небо, сощурившись, потому что крупные, дождевые капли застилали глаза. Она вот уже битых десять минут бегала вдоль тротуара в поисках своей машины, сбивая ноги на совершенно непригодных для бега шпильках. – Да, блин! – стоя посреди безлюдной улицы Геворкян обиженно топнула ногой, угодив в лужу и прорычав что-то на армянском потянулась за телефоном. Выудив свой айфон из сумки и разблокировав его Катя хотела уже звонить в Полицию, сообщать о краже, но вместо этого открыла список  входящих сообщений. Бегло пробежав по сообщениям от Даника, который обещал объясниться и Светы, которая уверяла ее в том, что она ничего не знала, Кэт наткнулась на сообщение, а точнее уведомление о том, что ее автомобиль был эвакуирован Транспортной Полицией города Москвы и увезен на штрафстоянку  на Лениградском шоссе (насколько могла помнить Катя, место о котором говорилось в смс, было близ города Химки и это было совсем не близко к Садовому кольцу, возле которого она сейчас мокла).
- Замечательно… - пробубнила брюнетка стискивая аппарат сильнее в пальцах, будто бы намереваясь раздавить тот со злости. – Просто, блин, волшебно! –выкрикнула она на английском привлекая внимание какого-то прохожего, обернувшегося на ее окрик. Рыкнув еще разок, совсем-совсем раздраженно и глубоко выдохнув чтобы успокоиться Кэти побрела  вниз по улице, к оживленному Садовому, намереваясь поймать машину до дома. Остановившись на пешеходном переходе в ожидании «зеленого» и задумавшись о чем-то своем, точно не о машине, а о работе, вспоминая выдержки из историй болезней и прикидывая в уме способы лечения, а точнее наблюдения за пациентами, она не сразу заметила и услышала то как ей кто-то сигналил. Встрепенувшись и чуть не упав от громкого «бип» остановившегося рядом с ней новехонького BMW Х6. Глянув на светофор и заметив разрешающий сигнал светофора, подумав, что наглец на "бэхе" попросту решил вот так поторопить ее, Кэт зло вскинула средний палец и ступила на зебру, намереваясь перейти дорогу, но наглый водитель не унимался и снова ударил по клаксону.
- Пошел в жопу! – выкрикнула она на русском, гордо шагая перед джипом окно которого плавно опустилось и оттуда до нее донесся голос Кравцова, предлагавшего ей довести ее до дома. На пол минуты она замерла на переходе, под недовольные гудки других водителей, ожидавших ее. Кто-то дал по газам чуть не сбив Геворкян на зебре и она вскрикнув отбежала в сторону, к джипу Кравцова, который встал чуть ниже по улице, припарковавшись у тротуара и врубив «аварийку».
- У меня отобрали машину… - смущенно и как-то виновато сказала Кэти, подойдя к джипу и заглянув в открытое водительское окно. – Тут так принято? – она заозиралась по сторонам, не имея в общем-то ничего и никого конкретно. – Я вся мокрая. Не боишься за салон?

Отредактировано Екатерина Геворкян (2013-08-18 00:03:57)

Дождь с силой барабанил по крыше джипа, по ткани ее рубашки заставляя белый хлопок буквально растворяться на ее смугловатой коже и неприятно липнуть к промокшему же телу, Кэти было трудно расслышать его ответы в шуме дождя, в шуме этого огромного города, звучавшем сотнями и сотнями звуков и отзвуков. Услышав где-то не так далеко от них вой сирены "Скорой" Геворкян привычно, коротко и как-то слишком резко обернулась в сторону высокого бетонного здания, фасад которого украшала горящая в темноте летнего московского вечера горящая алым цветом вывеска "НИИ СП им. Н.В. Склифосовского". Кажется так будет всегда - в любой из скорых она будет видеть "своих" пациентов, тех, кого сможет (и должна спасти), Катя неуверенно закусила губу и уже было хотела шагнут назад и зашагать в сторону больницы, но оклик Артура вернул ее в реальность: "Скорая" промчалась мимо них, обдавая Кэти водяной "пудрой" и "садись" Кравцова показалось ей более убедительным, чем вой сирены. Обойдя аккуратный, дорогущий внедорожник своего начальника Кэт послушно взобралась внутрь и устроилась на пассажирском сидении. Она блаженно улыбнулась, оказавшись в теплом, сухом салоне и бросив свою сумочку на пол, к ногам, постаралась устроиться в огромном сидении со всем комфортом пока Артур выруливал на дорогу. В салоне машины вкусно пахло корицей, шафраном и чем-то еще, Кэт вдохнула поглубже, чтобы угадать этот привкус, игравший на кончике ее языка. Она сумела различить немного, самую малость, ванили и послевкусие сигарет, а так же ей удалось отыскать в этом сплетении ароматов след от одеколона Артура и какой-то особенный, только лишь его запах. Когда они расстались Кэти еще долгое время спала в его футболках, до тех самых пор, пока аромат его тела, его запах не смыли въедливые химикаты порошков и кондиционеров для белья. Геворкян едва заметно нахмурилась, учуяв этот, знакомый до боли где-то у самого сердца, в висках аромат.  Уставившись  в окно автомобиля,  скучающе следя за машинами, обгонявшими их, читая яркие неоновые вывески кафе, магазинов и пеструю рекламу, в общем-то не особо прислушиваясь к тому что говорил Артур, деловито беседуя с кем-то по телефону, не слушая радио, на волнах которого диктор устало и нудно читал сводку последних новостей и рассказывал о пробках города, Кэт потянулась с своим лодыжкам, согнувшись в кресле и ловко стащила с ног неудобные, намокшие туфли. Разувшись она вытянула ножки и сидела теперь так, что пятки ее упирались в мягкую кожу обивки торпеды Х6 Кравцова. Поймав на себе один из его взглядов, которые Артур то и дело кидал в ее сторону, Кэти смущенно улыбнулась и убрав ноги с обивки поглубже устроилась в своем кресле. Для того чтобы продиктовать ему номер своего Volvo Кэт пришлось тянуться за сумкой, что каталась по полу и она чуть не грохнулась туда же, когда Артур ударил по тормозам. Выудив из сумки портмоне и продиктовав заветные цифры и буквы Кэти устало выдохнула и вновь вытянула ножки, припечатывая пятки к дверце   бардачка.
Пффф...-забавно фыркнула она в ответ на оправдание Кравцова. -Мне нет дела до того между ног чьих жен и дочерей ты проводишь свои смены, Артур. -поняв, что это прозвучало как-то злее и реже, чем бы она хотела и мысленно отчитав себя за эту несдержанность и пообещав себе же разобраться и отыскать причины такого своего поведения в компании Кравцова, Кэти добавила уже мягче и веселее. -Главное, что от этого есть польза. -она довольно красноречиво глянула на телефон, брошенный Артуром в небольшое углубление консоли, расположенной по центру джипа. Спасибо. -она мягко улыбнулась брюнету и отвернулась к окну, чтобы не пялиться на него вот так, как она пялилась на него всего несколько секунд назад, голодно и хищно, соскучившись оглядывая его.
Мне нравится твоя новая стрижка. -сказала она, когда диктор в очередной раз окончил свой рассказ о пробках в Москве (в одной из них и застряли Катя и Артур), решив нарушать это уютное молчание, окутывавшее их обоих сейчас; оно совсем не было неловким, наоборот, так молчат те, кому слишком важно и нужно быть вдвоем, кому плевать на условности и неловкие паузы, правила хорошего тона и ведения светских бесед. Этот бархатистое чувство чего-то домашне-уютного между ними пугал и раздражал ее, поэтому Катя решила заговорить, разрушить и уничтожить всю прелесть момента, испугавшись и посчитав это лишним и ненужным ей.
Смотрится гораздо лучше того безумства, то было у тебя на голове, когда мы... -тут она слегка запнулась, как если бы она поперхнулась воздухом, ну, или жвачкой. когда я видела тебя в последний, ну, в крайний раз. -отчего-то каждая фраза, сказанная ею казалась ей чем-то несуразным, нелепым и двусмысленным. Катя уже скучала по уютному молчанию между ними. Эти твои патлы до плеч... -она улыбнулась чему-то, своим воспоминаниям у себя в голове и тем, прежним Кэти и Арчи. Геворкян вспомнила как обожала зарываться пальцами в его длинные локоны, как в шутку плела Артуру всевозможные косы и колоски, когда они оставались наедине, когда их никто не видел. Они снова молчали, ехали слушая легкий джаз, заливающий салон джипа до самого потолка и Кэт не могла скрыть улыбки, все еще нежась в своих воспоминаниях о юности, о своей первой и такой настоящей любви. Вспомнив забавный случай, когда проспорив Данику, Артур ходил на лекции и семинары с "колосками", что плела ему Кэти на голове всю неделю девушка рассмеялась; сначала тихо и смущенно, но не в силах сдержать своих эмоций, очень скоро Кэти заливалась смехом на весь bmw.
Ох, прости. -виновато пропищала брюнетка извиняющеся улыбаясь мужчине. Она коротко, примирительно коснулась пальцами его плеча поверх тонкой рубашки с длинными рукавами.  Я вспомнила лицо Марии Петровны, помнишь, она читала нам всем акушерство? -в силу своей профессиональной "привязанности" к родам Кэт обучалась и этому ремеслу будучи студенткой. И ее "Кравцооооов! Здесь Вам не неделя мооооооды!!!"-Катя забавно спародировала их с Арчи преподавательницу и засмеялась еще громче и пуще прежнего. О, Боже... -она с шумом выдохнула пытаясь успокоиться и разочарованно уставилась в окно. Почти приехали?..- спросила (но, чисто для проформы) Катя, разглядывая знакомые улицы своего района. Налево и через метров триста право, во двор. Там огромная, новенькая двадцатипятиэтажка. Нам туда. -нехотя руководила девушка, обуваясь в свои шикарные туфли, оправляя одежду и вытаскивая связку ключей из своей сумочки.
Слушай... -неловко ерзая по сидению, как-то смущенно начала она, когда Х6 Кравцова остановился у нужного ей подъезда. У меня дома хренова куча коробок. Я еще не все разобрала, у меня половина мебели не собрана, но кухня на месте. -Кэти замолчала на пару секунд, рассматривая деревянную отделку салона. Вчера купила в "Азбуке" отличный австралийский "рибай". По привычке взяла мяса на пару порций. Давай поужинаем, а?.. -набравшись смелости Катя взглянула в лицо Артура и коротко улыбнулась. Но, если у тебя есть другие планы. Я слопаю все сама.

Признаться честно, но она совсем не ожидала того, что он ответит согласием на ее предложение. Услышав его "да" в ответ на ее приглашение на ужин, Кэти немного растерялась совсем не понимая своих ощущений. Вроде бы она и была рада тому, что он согласился, ведь это означало то, что еще какое-то время она сможет провести в компании Артура, по которому невероятно соскучилась за те годы, что они провели порознь, но в то же самое время она злилась. Злилась на себя, за это легкомыслие, за то, что не думая ни о чем пригласила в свой дом того, кого меньше всего хотела видеть там. Ей было все кще больно видеть Артура и стараться не вспоминать и не думать о всем том хорошем и плохом, что было между ними, что они потеряли и чего никогда, никогда они не смогут вернуть. Она знала, что он никогда не простит ей ее поступка, ее предательства, а она никогда не сможет простить ему всех тех гадких слов, что он наговорил ей и что оба вряд ли смогут забыть той боли, что причинили друг другу.
И тем не менее, запарковав машину в ее дворе, неспешно подходя к двери подъезда и открывая ее ключом-таблеткой, Кэти судорожно пыталась припомнить то насколько хреново обстояли дела в квартире. Взбегая по бетонным ступенькам лестницы, к лифтам, наскоро поздоровавшись с консьержкой - милой, пожилой молдаванкой по имени Анна, полюбившей новую квартирантку всем своим сердцем, как только узнала о том, что Катя - врач, Геворкян вспоминала прибрано ли в ее кухне, думала заметит ли Артур ее беспорядок, придумывала оправдания неразобранным коробкам и еще не собранной мебели слушая в пол уха все то, что говорил ей Кравцов, следуя за ней немного позади. Она улыбалась мысленно и совсем немного по-настоящему, лишь только намекая себе и Артуру на улыбку. Ее забавило его поведение и то, что он нервничал. Хоть с их последней встречи и прошла чертова куча лет, она все еще помнила его привычки, повадки и особенности: если Кравцов нес всякую чушь без умолку - означать это могло только одно - он нервничал. Ей нравилось думать, знать то, что неловко было сейчас не только ей одной.
Если ты все еще боишься высоты, то не смотри на то как я буду нажимать на цифру "25", ладно? -не сдержав улыбки проговорила Катерина, когда оба они оказались в кабине лифта. Она мельком оглядела свое отражение в зеркале. В желтоватом свете лифтовой лампы она казалась себе какой-то неживой, не настоящей. Кэти поправила волосы, убрав непослушную прядь с лица и чуть шире улыбнулась Артуру. Она прекрасно помнила как он боялся высоты, об этом она узнала на третьем их свидании, когда она уговорила его прокатиться вместе с ней на колесе обозрения на ВВЦ. Сама Катя до смерти боялась не высоты, а воды: когда она была совсем маленькой и жила еще в Армении, то чуть не утонула в водах Севана, с тех пор купание в морях, океанах, озерах, речках и бассейнах стало для нее испытанием. Каждый раз окунаясь в бассейн или море она борется с с собой, с нарастающей паникой, в которой она утопала.
Родители?.. -усмехнувшись Кэти вышла из лифта на площадку своего этажа и направилась к железной двери. Артур, мне давно не восемнадцать. Думаю, что жить с родителями в свои тридцать два - по меньшей мере неприлично. -брюнетка отперла дверь и вошла в общий коридор. Я выгодно продала дом в Калифорнии, купила себе квартиру и машину здесь и даже сумела сделать ремонт. -е без гордости говорила Кэти отпивая дверь своей "двушки". К сожалению времени на то, чтобы навести тут порядок и довести все до конца за ту неделю, что я здесь у меня не хватило... -она состроила виноватую рожицу переступая порог своей квартирки. Так что, будь добр, сделай вид, что не замечаешь этого. -Катерина ловко разулась, стянув с себя туфельки и бросив те к какой-то огромной коробке в крохотном коридоре, на нее же она поставила свою сумку, а ключи бросила на аккуратный журнальный столик на высокой, витиеватой ножке, что приместился в углу небольшой прихожей, рядом со старинной деревянной вешалкой.
Разувайся, закрывай дверь и проходи в кухню. -Катя деловито кивнула в сторону кухни, а сама направилась в свою спальню, единственную из комнат (не считая кухни и ванной), что была готова полностью. Минут десять спустя она вернулась к Артуру, одетая в теплый хлопковый свитер с эмблемой Калифорнийского университета, его ей подарил когда-то Шэннон, кажется, в их первое совместное утро, что они встретили у него в квартире. Из-под свитера выглядывали рваные края джинсовых шорт, а вместо обуви на Кате были белоснежные спортивные гетры, спущенные к самым щиколоткам.
Я притащила из Штатов не только вещи и вешалку! -Катя хвастливо повертела в руках бутылку с вином. Долина Напы, урожай 2004го года. -брюнетка поставила бутыль на стол, перед Артуром, уютно разместившимся за небольшим, круглым столом в ее кухне. Здесь все еще можно было услышать аромат мебельного клея и обработанного воском дерева, но больше пахло кофе и специями. Оформлять свое жилище Кэти пришлось по скайпу, еще будучи в Штатах, но благодаря помощи близких (особенно Дани и Саши) квартира получилась точно такой, какой ее хотела видеть Кэти. Кухня (да и вся квартира в целом) была выполнена в стиле "модерн". Стены были выкрашены в светло-бежевый тон, одну из стен (ту, который стоял круглый стеклянный стол и деревянные стулья с мягкой обивкой и высокими, "английскими" изогнутыми спинками) украшал постер с изображением Лос-Анджелеса, окрашенного золотым и красным в утренней заре; на противоположной от постера стене разместился кухонный гарнитур, выполненный из дубового массива, окрашенный в темно-шоколадный цвет, под огромным окном, зашторенные полупрозрачным тюлем, со светлой римской шторой, поднятой сейчас до самого верха, располагалась рабочая поверхность кухни и огромная каменная раковина с диковинным (промышленным) смесителем, который Кэт "украла" (выкупила) в любимом баре возле своей больницы.
Оказавшись в кухне Кэти уже привычно для себя включила музыку, устроив свой айфон в специальном приемнике и все пространство квартиры в миг наполнилось звучанием чего-то совсем легкого, весеннего и очень-очень теплого. Пока из колонок проливался джаз, а изящные стеклянные бокалы для вина, что Геворкян выставила перед Кравцовым, наполнялись вином, Катя хозяйничала в кухне, стараясь не думать об Артуре и тех чувствах, ощущениях, которые рождались в ней от осознания того, что он совсем рядом и сидит в ее московско-американской кухне. Она рассеянно кивнула, разрешаю ему за курить и даже поставила перед ним большую стеклянную пепельницу, прервав свою возню с мясом и нехитрым овощным салатом.
Артур... -резко окликнула его Катя, когла чуть не отрезала себе палец, шинкуя зелень в миску с нарезанными огурцами и салатным луком. Это лишнее... -ее задевали его слова об их общем прошлом. Ты у меня в гостях. Ты, блин, мой начальник и ты слишком устал за день. -она разглядывала его в отражении стеклянной витрины шкафа с посудой, продолжая нарезать зелень и время от времени кидая взгляды в сторону гриля на котором поджаривавшись сочные стейки. Так что...-она хотела сказать ему как больно ей слышать (а самое главное вспоминать) то, о чем он говорил сейчас. Конечно она помнила то как они любили готовить вместе и то, что обычно все подгорало, сжаривалось и сваривалось до несъедобного состояния, потому что "повара" были слишком увлечены друг другом, а не едой. И все это с болью отдавалось в ней, внутри нее, у сердца и у висков. Просто отдыхай. -уже мягче сказала она, доготавливая салат, заправляя его бальзамико и оливковым маслом. От готовки, или от того, что Кравцов был рядом, но ей стало душно в ее свитере, поэтому Кэти потянула его вверх, пытаясь снять кофту через голову. Запутавшись в слишком длинных рукавах, потерявшись в узком вороте, брюнетка тихо и зло прорычала что-то о своих кривых руках и ужасных свитерах, но все-таки выбралась наружу и довольно улыбнувшись оправила серую майку, в которую была одета под джемпером.
Со мной такое бывает редко. Обычно я более ловкая. -повествования толстовку на спинку свободного стула Кэти села напротив Артура и уставилась в миску с нарезанными овощами. Как прошел твой день?.. -спросила она пригубив вина из пузатого бокала, перехватив тот левой рукой, правой же она накладывала салат в тарелку Артура. Прости... Я не особо слежу за состоянием холодильника, так что ужинать будем только овощами и мясом.-она коротко улыбнулась и в ту же секунду тихо рассмеялась отчетливо слыша в своей голове осуждающе-шутливое "и после этого ты называешь себя армянкой?!" Даника, который любил вот так задевать сестру. Меня вызывали к тебе сегодня. В родильное. -устроив ноги на мягкой обивке соседнего стула и наколов кусок вырезки для Артура на вилку, уложив его на тарелку своего гостя Кэти перехватив вино правой рукой и сделала большой, вкусный глоток. Но, развернули как только я переступила порог санпропусника. -Кэти нахмурилась сводя брови у переносицы. Она всегда очень остро реагировала на потерю своих (и не только) крохотных пациентов. Уверена, ты сделал все что мог!..

Это не страсть к высоте... -отозвалась она сквозь смех, раскачиваясь на своем стуле, ловко балансируя на его задних ножках и покачиваясь. Я просто ее не боюсь, Артур. -она пожала плечами и поспешила подхватить ловкими пальцами бретель лифа упавшую со своего законного места. А квартира на последнем этаже этой убогой многоэтажки стоила на сто тысяч дешевле такой же точно квартиры, но на десятом этаже. -брюнетка забавно улыбнулась своему гостю поверх бокала с вином, делая очередной глоток. Она с наслаждением наблюдала за Кравцовым, прикидывая и пытаясь понять что именно она чувствует и что ощущает в себе от того, что он был рядом, здесь, с ней. Ей не нравилось то, что ей нравилось быть с ним. Она презирать себя за те мысли, которые "вспыхивали" где-то у самого ее затылка, она старалась не думать о них и не видеть, не представлять себя и Артура в ее спальне, не видеть всего того, чего ей так хотелось, по чему она так скучала и чего так ей не доставало. Он сказал что-то о рассветах, а ей уже захотелось встречать каждый из них здесь, с ним. "Глупая, глупая девочка..."- Кэти зажмурилась и на секунду устало коснулась пальцами своего лица отставив бокал с вином к своей тарелке, наполненной едой, на которую она не могла смотреть сейчас. У нее отчего-то пропал аппетит и от вида сочного стейка, пропитавшегося томатным соком и вкуснейшей заправкой для салата ее воротило. Геворкян огляделась по сторонам, старалась не смотреть на Кравцова с аппетитом уплетавшего ее нехитрый ужин, она не хотела запоминать его таким: домашним, милым, почти что её, уверенная в том, что ему здесь не место, осознавая все четче и четче, что ее приглашение было ошибкой, что она вовсе не такая уж и сильная, взрослая, чтобы их встречи были просто для нее чем-то обычным: просто ужином с другом, например. Они никогда не будут просто друзьями, вряд ли станут добрыми приятелями друг другу, Артур никогда не будет просто ее коллегой, ее начальником, нет. В их отношениях было все слишком уж сложно, неясно, запутанно и решить весь этот ребус помог бы разговор и расставление тех самых точек над i и ё, но Кэти больше не хотела слышать всего того, что он наговорил ей когда-то давно, не хотела снова оправдываться, не хотела просить прощения и признаваться в том, что совершила самую страшную ошибку в своей жизни лишив жизни их ребенка и  лишив всех их троих шанса на гораздо более лучшее настоящее, чем было у них теперь, здесь и сейчас.
Это заметно... -по-фальшивому весело улыбнулась она в ответ на его слова о полуфабрикатах. Тебя стало значительно больше, Артур!.. -ей удалось рассмеяться беззаботно и почти весело, наверное. Нет, не смотри на меня так, Арчи. -сквозь смех (теперь уже искренний) попросила Кэти, поймав на себе недовольный, тяжелый взгляд брюнета, переставшего уплетать сочное мясо. Ты прекрасно выглядишь. Все так же хорош-шшш. - "Это было лишним, Кэти."-подумала девушка прикусив язык. Уверена, что от поклонниц у теье нет отбоя, а телефон забит номерами красоток под завязку. -"Я, что, ревную его?!"-Катерина непонимающе уставилась насвой бокал с вином и немного подумав отодвинула тот подальше от себя. "Чего доброго напьюсь и наговорю ему лишнего"- Кэти замолчала и как-то смущенно принялась за изучение кафеля на полу своей кухни. К ее счастью Артур перевел тему и заговорил с ней о Штатах и Москве.
Реалии?.. -она безразлично пожала плечами и бретель ее "домашнего" лифчика снова сползла вниз, к предплечью, вот только на этот раз Геворкян не стала не оправлять. Все тот же GAP, TopShop, Banana Republic, McDonald's и прочее прочее...те же вывески, те же тренды, бренды и прочая галиматья. Все в общем-то тоже самое, что тут, что там. -она поднялась на ноги и зашагала к холодильнику, выудила из морозилки банку с кофейным мороженым и вытащила из кухонного ящика десертную ложку. Мне просто чуть-чуть не хватает моря и улыбок. - она как-то грустно улыбнулась и зачерпнула мягкое мороженое ложкой. -Почему вы не улыбаетесь здесь, ммм?-Кэти вкусно облизала ложку, глотая мороженое и справившись с этой первой своей порцией зачерпнула новую. Все было бы куда как проще и веселее. -она улыбнулась Артуру, взобравшись на кухонную поверхность. Видишь?..-весело сказала она занимая рот новой порцией мороженого. -Все становится куда лучше, когда ты улыбаешься!

Артур, пожалуйста, нет...-тихо, совсем тихо просит Катя, когда он настигает ее. В принципе она совсем не уверена в том, что она высказала свою просьбу вслух, что нашла в себе силы для этого, ведь в глубине своей души, где-то там, на самом дне ее глаз, она сама представляла этот поцелуй и ощущала его на своих губах. Она мечтала о нем с той самой секунды, когда переступила порог его кабинета: вместе со злобой, непониманием и каким-то неверием во все происходящее на нее обрушилось огромное влечение к единственному мужчине, которого она по-настоящему любила в своей жизни. Чувство пустоты внутри нее стало в стократ ощутимее, это самое "ничто" сжирало ее изнутри. Прожорливый монстр, чудовище, которое она пыталась усмирить все эти годы снова пробудилось ото сна и потребовало...Кравцова. Катя точно знала, что от этой боли, от этого ужасного чувства, будто она закрыта в четырех стенах, совсем одна, до  скончания веков, когда от безнадеги и одиночества хочется выть, хочется биться головой о стену, плакать, умереть ее избавит только Артур. Все было совсем как в том глупом фильме про вампиров, по которому сходят с ума подростки по обе стороны Атлантики: он был ее личным сортом героина, был ей нужнее чем что-либо или кто-либо еще.
Именно поэтому она позволила ему поцеловать ее. Услышав его голос, мягкий, бархатный и такой ласковый, ощутив каждое его слово на своих губах, ощутив каждое из них собой, в себе, в ударах сердца, забившегося внутри нее так сильно и часто, что ей, доктору, впору было и испугаться, она позволила ему поцеловать себя. "Мне тебя так не хватало..." голос его все еще звучал в ее обезумевшей, шальной голове, среди шума и суматохи творившихся сейчас в ней. Вкус его губ, его вкус  стал совсем другим, не таким каким она его помнила, знала, вспоминала. Они будто бы снова целовались впервые, как когда-то в парке имени Горького. Тогда первой сдалась она. Маленькая, неловкая, неумелая, но очень и очень смелая, решительная, уже тогда: сама потянулась к Артуру и мягко коснулась его губ поцелуем, робким, совсем несмелым и таким опьяняюще нежным, замирая и умерев на те секунды, что понадобились ему для того чтобы ответить ей точно таким же манером. А потом, несколько дней спустя, он сам целовал ее, вот точно так же, как сейчас, жадно впиваясь в ее губы своими, сокрушая, сминая и покоряя ее вместо того чтобы помогать с подготовкой к зачету по анатомии. А потом, много позже, он говорил ей в лицо о том, что она умерла для него, с яростью замахиваясь на нее, но ударяя бетон подъездной стенки. Вспомнив это и все те слова, что он на говорил ей, которые вросли в нее, которые теперь напоминали о себе колкой болью под ребрами  Катя попыталась отстраниться: он не должен был вести себя так, он ненавидит ее, он ее похоронил!
Артур...- ей удается оторваться от его губ, всего на миг, ведь он так сильно держит ее, так хочет, безумно, как и она его. Мне больно!..-кричит она выгибаясь, пытаясь освободиться. Нет, ей совсем не больно в прямом смысле этого слова: он мягок, нежен, аккуратен. Ей нестерпимо больно видеть его таким после их грандиозной ссоры, после больше чем десяти лет страданий. Ты не понимаешь?! Не чувствуешь?!-непонимающе кричит Кэти, обиженно, больно. Она хочет, чтобы он ушел, но понимает, что тогда совсем-совсем потеряет его. Ей было нужно, чтобы он понял, узнал, но как же достучаться до него? Скорее от обиды, от злости на саму себя, в общем, "чисто по-женски" она ударила его, влепив звонкую пощечину. "Ох, прости!"- она не сказала этого вслух, но точно знала, что он понял ее по взгляду, полному боли и какого-то сочувствия. Катя спрыгнула со стола, совсем по-кошачьи, ловко и все еще прижимая к себе проклятое ведерко с мороженым.
Оставь меня... -"уйди, забудь, исчезни"-вертится у нее на языке, но она находит в себе силы промолчать. Не зная куда податься, где спрятаться от него в этой крохотной двушке Кэт убегает на лестничную клетку, там, в жестянке из-под краски она хранит пачку сигарет, которые привезла с собой из Штатов, ее "экстренная" пачка, которую она  раскуривает в какие-то уж очень и очень критические дни.
Из двадцати сигарет в ее белом "Мальборо" за три года было выкурено четыре сигареты, Катя докуривала уже третью кряду, когда она услышала на площадке чью-то тяжелую, неровную поступь. Брюнетка утопила в таящем мороженом четвертый окурок и спешно засобиралась бежать, но не успела.
Оп-па! Привет, соседка!..-огромный мужик, походивший на одного из близнецов, тех что были "из ларца, одинаковы с лица", в каком-то из мультиков, который Катя видела еще совсем маленькой, а потом пересматривала вместе с Аревик, загородил проход к мусоропроводу, лифтам и дверям квартир встав в дверном проеме. Одет мужик был в сальную тельняшку и потертые бриджи камуфляжной раскраски, от него тошнотворно разило спиртом, селедкой и луком, а из настежь распахнутых дверей его квартиры были слышны мужские, пьяные голоса подпевающие группе "Любэ". Слышь, а ты хорошенькая до жути! Замужем, не? Не, я слыхал, что нет... Меня Васей звать. -Василий сделал шаг вперед, прикуривая свою сигарету в то время как Катя отступила на три назад, пытаясь придумать как бы ей сбежать от этого огромного и пьяного медведя, но уперевшись в запертую дверь запасного выхода спиной поняла, что маневра для отступления у нее теперь совсем нет.
Ты, чё, немая?-похоже ее неразговорчивость не совсем понравилась бравому защитнику отчизны, он хмуро и как-то зло смотрел в лицо Геворкян. Или по-нашему не говоришь, черножоп...черноокая?-хохотнув Василий сделал еще шаг к Кате, замеревшей у двери. Ща я тебя быстро русскому научу, чернявая! -продолжая хохотать во все горло мужчина навалился на Катю и припечатав ее к двери полез целоваться. Взвизгнув и попытавшись отвертеться от перемазанных маслом и вонявших селедкой губ соседа Катя забарахталась где-то под парой сотней кило Василия, пригвоздившего ее к стене. В голову пришла шальная идея - позвать на помощь Артура и ей практически удалось выкрикнуть его имя, вот только губы Васи и его слюнявый, селедочно-водочный поцелуй помешали ей. Катя пнула мужчину куда-то ниже колена, хотя целилась в пах) и вылила на них двоих растаявшее мороженое. Это возымело эффект, но совсем не тот, на который она рассчитывала. Рассвирепев еще больше и пообещав ей, Кате, что она вылижет своим черноблядским языком все дочиста пьяный солдафон принялся снимать с нее шорты и майку не переставая затыкать ее, визжащую (отчаянно пытавшуюся визжать и перекричать армейский хор и Расторгуева) пьяными поцелуями.

Отредактировано Екатерина Геворкян (2013-08-31 17:43:47)

Её тошнило, до жути, до боли в горле, но отчего-то она сдерживала позывы всякий раз, когда губ касался этот огромный увалень, сжимавший Кэти в своих тисках. Василий, или как там его звали, был настойчив и чертовски, до неприличия, силен (и это даже не смотря на то, что был мертвецки пьян), противостоять ему Катя не могла (даром ходила пять лет на тай-бо в фитнессе рядом со своей больницей в Штатах и бегала все эти десять лет, что прожила на чужбине), нет, она пыталась изо всех своих девичьих сил: вертелась из стороны в сторону в тщетных попытках увернуться от слюняво-рыбных поцелуев пьяного солдафона, пыталась колотить негодяя кулаками в его огромные грудь и живот, но для него ее удары были, наверное, сравни не тайскому боксу, а расслабляющему тайскому массажу в каком-нибудь проклятущем СПА.   
Отпусти!-удалось выкрикнуть ей, когда он отпрянул от нее (Кэт сумела прикусить нерадивому маньяку губу в очередном их поцелуе). В ответ Геворкян получила звонкую пощечину, удар больно опалил правую щеку, так сильно, что из глаз брюнетки потекли слезы.
Сейчас ты у меня получишь, тварь. -просипел (как показалось Кате больше обиженно, чем зло) мужчина и пригвоздил девушку к шершавой штукатурке стены, выкрашенной в до неприличия розовый цвет.
"Получить"  Катерина, слава Небесам, не успела. Она с облегчением выдохнула (но лишь на минутку), когда заметила пару мужских рук, таких знакомых ей рук, вцепившихся в плечи ее огромного соседа. Артуру удалось оторвать Василия от Геворкян и девушка попыталась юркнуть к мусоропроводу, в сторону дверей, но руки Васи снова настигли ее и он опять с силой, больно пригвоздил ее к стенке. Взвизгнув Катя попыталась снова "дать сдачи" и в этот раз ее удар пришелся точно по коленке мужчины. Вряд ли это было слишком больно, но весьма и весьма ощутимо: десантник (Кэт успела аметисты парашют на куполе которого было выбито "ВАСЯ" на предплечье своего обидчика) это дало ей и Артуру форы: растерявшись мужчина пропустил удар Кравцова, пришедшийся Василию в челюсть. Взвыв, разъяренно, а не от боли, солдат накинулся на Артура. Кэти хотела было закричать, но вспомнив о том, что в квартире ее соседа пряталось хрен знает сколько солдат, таких же пьяных и смелых и понимая, что ей и Кравцову вряд ли удастся с ними справиться она замолчала и просто попыталась помочь Арчи, получившему удар точно в солнечное сплетение. Катерина накинулась на Василия со спины, вцепилась в его шею и плечи ногтями, совсем по-кошачьи, но мужик вот так просто "смахнул" ее с себя мотнув плечами. Катя больно ударилась спиной о стенку, но полная решимости снова решила атаковать, не смотря на то, что Артур прекрасно справлялся и без нее.
А как же ты?.. Я... там, у него в квартире еще такие же...-она растерян но указала дрожавшей рукой в сторону дверей, куда-то туда, откуда все еще слышался пьяный гомон и военные песни про туманы и прочие непогоды, но взгляд Артура, который ей удалось перехватить был в стократ красноречивее его "живо", брошенного ей как только Кэт удалось выбраться из тисков Василия. Нехотя, но покорившись, Геворкян метнулась к дверям в холл. Вместо того чтобы бежать домой, как приказал ей Кравцов, она осталась стоять на пороге своей квартиры прислушиваясь к возне на площадке и вглядываясь в глубь темной квартиры соседа вздрагивая на каждый шорох. Она заозиралась по сторонам: растерянная, испуганная. Когда на глаза ей попалась бейсбольная бита, которую Кэт притащила с собой из Штатов (Шэннон, ее бывший муж, пристрастил девушку к этому виду спорта), она не задумываясь ухватилась за нее. Перехватив биту поудобнее она шагнула за порог квартиры полная решимости пойти помочь Артуру, но увидев Кравцова, шагающего к дверям ее квартиры, остановилась.
Оh, Gosh...-она снова перестроилась на английский, вид Артура действительно испугал ее, выглядел он препаршиво. Кровь заливала половину его лица и уже можно было разглядеть то как опухла его щека. Fuck this fuckin shit...-сдавленно добавила Кэти, зло выплевывая ругательства куда-то в коридор. Услышав шаги с лестничной площадки Кэт быстро захлопнула дверь и закрыла ее на все три замка.  Артур с шумом выдыхая воздух, рвано, пытаясь выровнять сбившееся дыхание мерил шагами ее крохотный коридор. Он что-то сказал ей и ушел к ванной, а она все еще стояла у двери, сжимая биту в своих руках, привалившись к башне из картонных коробок, выстроенной в ее коридоре. Из какой-то неясного, совершенно "кисельного" состояния Кэти выдернул грохот: кто-то (Василий и его друзья) долбил по железной двери так сильно, что та неприятно дребезжала своим металлом. Выругавшись Катерина бросила биту в угол коридора и побрела в спальню. Там она стянула с себя перепачканные мороженым шорты, майку и лифчик и натянула на себя огромную футболку "LAkers", доходившую ей до середины бедра. После этого она заглянула в кухню и наскоро умылась, смыв с себя рыбный привкус Васи, вылив себе на руки кажется пол банки средства для мытья посуды. Умывшись и промокнув лицо полотенцем Катя сделала музыку громче, так, чтобы заглушить долбежку в дверь, но переорать разъяренных мужиков ей не удалось. Чертыхаясь Кэт принялась за поиски аптечки: пластиковый саквояж, напичканный не только "рядовыми" лекарствами, которые отыщутся в любом доме, но средствами более профессиональными, отыскался в шкафу коридора. Притащив "аптечку" (хотя, называть огромный чемодан, тот, что обычно таскают с собой фельдшеры на Скорой этим словом называть было преступлением) в гостиную и слыша как в ванной все еще журчала вода Кэт решила приготовить Артуру постель, выставлять его за порог к разъяренной толпе пьяных мужиков (на которых уже орали ее соседи и угрожая им милицией) она была не намерена. Застелив огромную надувную кровать, на которой еще вчера спал Сашка, решивший помочь ей и Данику со сборкой мебели в гостиной (им удалось собрать этажерку и подставку под тв) свежим постельным бельем Кэти уселась на кровать и принялась ждать Артура.
Брюнетка подслеповато сощурилась, когда он зажег свет в комнате (ей вполне хватало света из коридора) и уставилась на Кравцова, застывшего в дверном проеме. Его вид, а точнее отсутствие белоснежного джемпера, не то то бы смутил ее, но...удивил, выбил из привычной ей колеи и отвлек от стука в дверь и какой-то возней за ней (кажется угрозы соседей кто-то притворил в реальность). Она с любопытством разглядывала обнаженное тело, скользя невидящим и одновременно внимательным взглядом по накаченным, рельефным мышцам, разглядывая новые татуировки, рассыпанные по всему его телу. Смутившись Кэти отвела взгляд и устало отвела волосы со лба стараясь не смотреть на Артура.
Все в порядке.-тихо отвечает она, открывая "аптечку". Нет, не успел. Тахикардия, лишний вес, алкоголь...как хорошо, порой, когда люди не совсем здоровы. -она криво, как-то поломано улыбнулась Кравцову. Как сам?.. -Кэти деловито оглядела бровь мужчины, касаясь раны самыми кончиками пальцев. Три шва минимум... -озадаченно проговорила Кэт. Прости. Пожалуйста, прости... Это моя вина! -обдав бровь Арчи специальным спреем-заморозкой Кэти вскрыла стерильный набор для наложения швов и принялась за подготовку в ожидании когда анастетик сработает. Я не смогла сдержаться и убежала...а потом. -она виновато закусила нижнюю губу, натягивая медицинские перчатки. Ты так меня разозлил! Это все лишнее, Артур. Оно не нужно ни тебе, ни мне, понимаешь?.. Что было, то прошло... -как же больно было ей говорить эти слова, она же думала (точнее чувствовала) совсем другое! Но Кэти слишком сильно боялась этих чувств, своих желаний и того, что может случиться, сойдись они с Артуром вместе: упреки, напоминания о том, что случилось столько лет назад, обиды, подозрения и ревность. Она была уверена что эти их "новые" отношения вымотают обоих, еще больше, чем прежние. Сядь ближе к свету. -тихо сказала она продевая шелковую нить в иголку.

Готово. -она чуть улыбнулась Арчи, когда, семь минут спустя, ловко перекусывала остаток пластыря, которым закрыла только что наложенные ею швы на правую бровь Кравцова и отодвинулась. Надеюсь что шрама не будет. Если будет, значит у меня руки не из того места растут. -фыркнув она собрала мусор и использование принадлежности в подол своей огромной футболки (абсолютно не задумываясь над этим, она всегда так поступала дома, с Шэнном, если ей приходилось обрабатывать его травмы; ее муж был отличным врачом, но никудышным хозяином). Спи крепко. Хорошо, что этих... -вставая с кровати она кивнула в сторону входной двери, за которой было мертвецки тихо. -увезли в участок за дебош.-она еще раз улыбнулась Артуру, чуть более широко и не так вымученно. До завтра. -приподнимая футболку так, чтобы не рассыпать бинты и прочий хлам Кэти вышла из гостиной и прикрыла за собой дверь. Так и быть я сварю тебе какао утром! -пообещала Катя направляясь в кухню.

Назойливое солнце ярко светило в окно спальни Кати. В этот раз она забыла опустить жалюзи и настырные солнечные лучи скользили по светлым обоям, деревянной, вкусно пахнущей воском и смолой, мебели и еще совсем сонному лицу брюнетки, ворочавшейся в своей кровати. Засыпая, а точнее пытаясь уснуть, после всего этого шоу, что она сама и устроила накануне Кэт совсем позабыла о том, что и в сентябре небесное светило бывает греет и светит так же ярко, как и летом. Недовольно выдохнув какое-то американское проклятие Геворкян приподнялась на локтях и зло сощурилась глядя в незашторенное окно, на горевшие золотом многоэтажки спального района на восточных окраинах города, где она теперь обитала. Девушка с точкой подумала о Штатах и ее совсем небольшом, но очень уютном и милом домике окна которого выходили на океан, у Кэти даже имелся собственный кусочек пляжа, где она могла творить все что угодно. Обычно, просыпаясь в свой выходной там, в Калифорнии, она неторопливо автора кала чем-то  очень и очень не полезным, но невероятно вкусным, например, жареным беконом и картофельным пюре из пакета, купленным накануне в "китайской" лавке на ближайшем к ее дому перекрестке, а потом, вооружившись складным шезлонгом и доской для серфа шла на свой небольшой участок пляжа, где и проводила почти весь день. Отчего-то, но те жители ЛА, которые имели  дома на побережье были посто обязаны уметь кататься на серфе, ну, или учиться кататься на серые, ну или просто иметь один (а лучше несколько) досок на заднем дворе своего жилища, наряду с мангалом для барбекью и какой-нибудь нелепой статуей садового гнома и/или фламинго. Вместо фламинго и гномов на заднем дворе избушки Кэт покоились пластиковые надгробия для Хэллоуина и пара снеговиков с Рудольфом и Сантой для Рождества.
Здесь же, в Москве, ей приходилось смотреть по утрам не на океан и его успокаивающую водную гладь, а в окна к бесчисленным соседям из дома напротив. В пятом окне слева, на последнем, семнадцатом этаже дома, что стоял через дорогу от двадцатипятиэтажной глыбы в которой обитала Кэт, юная рыжая нимфа прихорашивалась поправляя свой макияж на осеннем солнышке. Девушка сосредоточенно красила ресницы, разглядывая себя в крохотном зеркале, совсем не замечая того, что Кэти (по неволе) наблюдает за ней. "Не иначе как к милому собирается..."-с улыбкой подумала Геворкян, вспоминая на миг как когда-то она и сама вот так тщательно собиралась в университет, вставая ни свет ни заря лишь для того чтобы накрутиться, накраситься и покрасивее одеться для Артура, так, чтобы он (и не только он) не мог отвести от нее своих глаз. Ей и сейчас нравилось выглядеть хорошо и в отличие от большинства своих коллег (как русских, так и американцев)  старалась выглядеть "на миллион" независимо от количества отработанных ею смен; вот только теперь она старалась выглядеть так не для кого-то особенного, любимого, а для себя. 
Часы на прикроватной тумбочке, старинный будильник восьмидесятых годов, единственное, что уцелело на месте ее прежнего, ленинаканского, дома в страшном землетрясении,  показывали начало седьмого утра. Неприлично мало и рано для того, кто проснулся в свой собственный выходной, но что делать? Смирившись с этим фактом, проклиная свой чертов организм и характер (если уж проснулся - то не уснешь еще как минимум часов десять), Катерина выбралась из кровати и недовольно посапывая, подхватив из шкафа свой домашний костюм (шорты и майку с фирменной "галкой" спортивного бренда) и свежее белье направилась в ванную. По пути она заглянула в гостиную, к Артуру, проверить на месте ли тот, кто был повинен в ее бес покойном сне этой ночью. Герой ее сновидений и воспоминаний, мучивших Кэти практически до самого ее пробуждения, спал на надувной кровати без задних ног и даже слегка всхрапывал, что очень злило Катерину (не дай Бог нос переломан!). Тихо прикрыв за собой дверь девушка отправилась в ванную, где наскоро приняла душ и умылась, а еще попыталась отстирать джемпер Кравцова, который она замочила поздним вечером, когда уложила Арчи спать. Чтобы справиться с нервами Кэти принялась за уборку: навела порядок на кухне, приготовив даже тесто для оладий на утро, замочила бесснежный свитер Артура, который теперь с остервенением выполаскивала в холодной воде, больно стирая костяшки пальцев друг о дружку в тщетных попытках избавиться от крохотных остатков крови на мягкой шерсти. Она со злостью швырнула шерстянойи мокрый комок в ванну, а сама присела на ее край и тихо расплакалась, на минуту представив что бы случилось с ней - случись что-то серьезное с Артуром вчера. Кровоподтеки на свитере и его побитое лицо, бровь, которую она собственноручно штопала вчера, в той самой гостиной, где сейчас отсыпался ее защитник, все это мелькало в голове и перед глазами Кэти замеревшей в ванной: как же было бы больно, обидно и нелепо потерять его, когда она только-только нашла его снова! Как бы она ненавидела себя, оставшись без Арчи! Сколько бы и чего бы она не говорила ему, чего бы она не заставляла его думать о себе, чему бы она не пыталась поверить и сама, но она точно знала, что все еще любит и всегда любила этого отчаянного безумца, который никогда не думает о себе и прежде всего о ней, о Кате и ее разбитом и любящем сердце, когда совершает какие-то безумные, смелые и почти всегда глупые поступки. Сумев успокоиться и унять дрожь и рыдания Катерина выбралась из ванной и зашагала в кухню, полная решимости заняться оладьями для завтрака (тем более что к двенадцати, на "семейный бранч", должны были заглянуть Даник и Аревик), но у самого порога кухни Катя вдруг отчаянно поняла, что хочет совсем не оладий и что должна быть сейчас, сию минуту, совсем не на кухне. Развернувшись она уверенно зашагала к гостиной и тихо, беспредельно аккуратно, открыла дверь.
Здесь было в разы тише и темнее, чем в ее спальне, окна которой выходили на Восток и дорогу, гостиная же "смотрела" во двор, еще совсем тихий ранним субботним утром. Прикрыв за собой дверь и тихо, но глубоко,  выдохнув Кэти бесшумно зашагала к кровати, поперк которой устроился Арчи. Ее ловкости и бесшумности могли позавидовать все монахи Шао-Линь разом: она безумно боялась спугнуть себя и испугать Артура, мирно спавшего на матрасе.  Какое-то время, минуту, три, она просто любовалась им, стоя посреди своей гостиной, утопая пятками в мягком и пушистом персидском ковре, расстеленном на паркете, как любуются картинами, скульптурой или замысловатыми инсталляциями в музеях, на выставках. Она смотрела на Артура как на произведение искусства, ласкала его взглядом, не смея, боясь, коснуться, будто бы над ним висела табличка "руками не трогать". Он был сонным, уютным, теплым таким она его помнила, таким представляла, когда вспоминала его, думала о нем, то есть почти всегда. Екатерина сделала еще пару шагов вперед, к матрасу и аккуратно присела на край надувной кровати стараясь двигаться как можно плавнее и бесшумнее. Посидев так еще с минутку, пытливо, с теплой улыбкой, полной нежности и чего-то еще она потянулась к Артуру. Кэти мягко коснулась кончиками пальцев его щеки и повела ладонь выше, касаясь брюнета почти что незаметно, едва-едва. Рука само собой потянулась еще выше и чуть левее, к чуть припухшей брови Кравцова; наверное это ее прикосновение было чуть более ощутимее, чем она предполагала, ибо в следующий же миг Артур проснулся чем испугал Кэти. Тихо ойкнув брюнетка поспешила убрать руку, но проворные Кравцов успел перехватить ее запястье раньше, быстрее.
Артур... -выдыхает она в его губы за пару мгновений до того как он накрыл ее рот поцелуем прижав к себе так сильно и тесно, что ей стало трудно дышать. Хотя, вполне возможно, дыхание ее сбилось из-за этих ласковых губ, от жаркого, хищного поцелуя, которым Арчи решил поприветствовать ее с утра пораньше. Он был чуть горьковатым на вкус, Катя без труда различила горький никотиновый привкус, теперь уже их общий, один на двоих, она неприятно, но очень забавно и как-то карикатурно поморщилась Артуру, когда он чуть отстранился, прервав их поцелуй.
Прости... -бархатно шепчет она ему, целуя в подбородок, как целовала всегда, когда-то раньше. Отвыкла целоваться с курящими. -она снова улыбнулась мужчине уютнее устраиваясь в его объятиях, хотя это было сложно: лишь только мысль о том, что он так близко, лишь только понимание этого сводило ее с ума что уж говорить о жаре его тела, который она ясно ощущала всей собой, сквозь легкое летнее одеяло, сквозь собственную одежду!
Как твоя бровь? Голова болит?-шепотом спрашивая его Кэти снова касается его лица пальцами, больше ласково, чем профессионально, лаская, а не осматривая. Ты так меня испугал, идиот. -она опять улыбнулась, но как-то вымученно и натянуто в этот раз, отворачиваясь и пряча лицо, свои слезы, в сгибе его локтя, зарываясь в его объятия. Пожалуйста, не делай так больше! -тихо, шепотом просит Кэти несмело касаясь губами его плеча, знакомого шрама на внутренней стороне предплечья. Он все еще тут...  мой любимый...-Кэти опять касается заметного, ее заветного шрама губами, целуя ломаный рубец на чуть загорелой коже.

Это щемящее чувство в груди не давало ей сделать и полу выдоха: как же было сладко быть в крепких и нежных объятиях Артура снова!  От ощущения его, Кравцова, совсем рядом, здесь, с собой Кэти буквально сходила с ума. Кожа будто бы плавилась там, где она чувствовала прикосновение его ловких и настырных пальцев. Губы саднит от его жадных поцелуев, от их поцелуев, а в пересохшей глотке рождаются новые, новые стоны, что он срывает с ее губ всякий раз, когда умело и так знакомо, буквально до боли знакомо, касается ее под футболкой.
Прекрати...-нехотя, против своей воли, желания, чувств просит Катерина, на секунды вспомнив о... О чем? О приличиях? Это смешно, ведь, с Артуром они были более чем близко знакомы сто лет назад. Нет, не приличия сдерживали ее сейчас и не давали опуститься в этот сладко-вязкий омут с головой. Ей было немного стыдно перед ним; за себя десять лет назад и за то, что она натворила. И, хоть, он говорил вчера, что это прошло, что это...теперь уже пустое, ненужное воспоминание, ее по-настоящему свинский поступок, эгоистичный, мерзкий не давал ей покоя. По мнению Кати она не заслуживаа всего того, что сейчас получала: он не должен был ее целовать, трогать, быть с ней рядом и говорить все эти глупости вперемешку с поцелуями.
Артур...-брюнетка протестующе отстранилась, точнее попыталась отстраниться от Кравцова, пригвоздившего ее к надув носу матрасу, оба они забавно качались пружиня на своем упругом ложе при каждом движении и в другой бы момент она рассмеялась на это, но сейчас Кэти хмурила свои брови, сводя их над переносицей. Она хочет сказать ему еще что-то, очень важное, хочет попытаться выставить его за дверь, прогнать прочь, но эти чертовы слова, те самые, о которых она вспоминала и думала, которые считала что коже никогда не услышит... "твой. все еще". "Мой! Мой! Мой_мой_мой!" внутренне, в мыслях ликовала Кэти улыбаясь, теперь уже улыбаясь ему в лицо, в губы, ловя и отвечая на его поцелуй. "Господи, за что мне все это?!" вертелось в ее голове, звучало на заднем фоне, в ее голове, будто бы заело пластинку. Она и вправду не могла понять и поверить в то, что все что происходило сейчас с ней, с ними, здесь и сейчас было совсем настоящим, их.
Будто во сне, в своем самом смелом и сладком сне, Катя касается и его отвечая на ласки Артура своими. Ладони привычно касаются крепких, "сбитых" плеч, она скользит по татуировкам на его левом предплечье. Раньше их не было и каждая была для нее в новинку. Она дала себе слово изучить все его татуировки более тщательно, попробовать  на вкус каждую из них, но позже, когда сможет думать о чем-то еще кроме как о каком-то безудержном желании, безумстве,  сводившем ее всю в сладкой судороге.
Он жалит ее, метит, почти не целует: каждое из прикосновений его губ отдается болью во всем ее теле, а она все еще просит его прекратить ее мучать, делать ей больно. Тело ее пронзают тысячи тысяч вольт всякий раз, когда он касается нее, когда выдыхает что-то непонятное ей в шею, влажно и жарко. Она старается слушать и даже пытается отвечать, вот только слова не складываются в предложения, а звуки в буквы и слова, поэтому все, что "говорит" Кэти Артуру сложно назвать словами. Противореча самой себе Катя скользит ладонями ниже, вниз по плечам мужчины, к его крепкой спине. Она касается его позвоночника и ведет руки ниже следуя этой пунктирной линии на его теле, секунды спустя пальцы ее путаются в одеяле, которое она спешит отвести подальше от них пиная ни в чем не повинную ткань ногами, комкая ее где-то в изножьи матраса. Справившись с одеялом Кэти смело тянет вниз и боксеры, неизменно черные. С какой-то хищной, опасной улыбкой она ухватывает резинку трусов Артура пальцами правой ножки (его всегда поражал этот ее, фирменный, "фокус") и аккуратно скользнув ножкой вдоль его правого бедра, заставив его чуть приподняться, чтобы помочь ей, стягивает с брюнета белье, оставив его полностью обнаженным.
Я тренировалась на котиках... -сквозь смех объясняет она Артуру, поражено улыбавшемуся ей сейчас. Это...-она запнулась, гоня непрошенные мысли прочь из своей больной, занятой Кравцовым, головы. Артур, даже если это всего лишь на один раз... -она закусила губу, приказав себе таким образом замолчать, заткнуться. Откуда появились в ее темноволосой, армянской головке такие мысли сейчас Кэти не знала. Возможно, что она думала об этом раньше и в общем-то допускала такую возможность "одноразового" воссоединения с Кравцовым, так сказать "по старой памяти", когда замечала его имя и фамилию в списке делегатов на различных конференциях, где потом старательно избегала его, запечатывая  себя в гостиничном номере с мужем, но сейчас не было места в ее голове для таких мыслей и было совсем не вовремя думать об этом.  С шумом выдохнув, что-то простонав себе под нос, что-то похожее на "какая ты идиотка", Кэти потянула Арчи на себя ухватившись за его плечи и шею сильнее, наверное до болт впиваясь наманикюренными ноготками в упругие мышцы. Она с каким-то отчаянием, бешено целовала его стараясь коснуться его везде куда только доставала, куда пробирались ее губы, пальцы, язык. Жадно целуя, выпивая Артура Кэти пыталась стянуть с себя майку, но только путалась в этом сером куске ткани так сильно мешавшей ей быть еще ближе к тому, по кому она так давно тосковала.