В целом и общем Крестовский всегда выглядел вполне адекватным человеком. Даже, когда спал. Даже, когда не один. Но, как говорится у русский, и на старуху бывает проруха – Крестовскому взгрустнулось. Знаете, так бывает, когда чего-то хочется, а чего именно не знаешь.
- Костя, - такой вариант имени любовника очень нравился Антону. – У нас есть что-нибудь…
Тут мужчина замялся, не зная, чего именно возжелать. Есть он не хотел, пить тоже, спать вот как-то еще не клонило – что же запросить?
- Иди ко мне, - просто позвал Крестовский вместо того, чтобы выдумывать какой-то предлог.
И как только парень подошел, Антон взял его за узкое запястье, провел большим пальцем по внутренней стороне и мягко потянул к себе, чтобы тот сел к нему на колени.
- Мне скучно, - наконец определил свое состояние Крестовский, обнимая Костю за талию.
Это, вообще-то, было рискованно – заявлять Косте, что ему скучно, потому как последствия подобного заявления были просто непредсказуемы. Точнее, как раз предсказуемы – больше скучно не будет никому. Но как только мягкие, хоть и очень упругие, а также безумно соблазнительные ягодицы коснулись его колен, Крестовский сразу и точно понял, чего же именно ему хочется и в этот раз веселье ждало как раз Константина. Губы Антона растянулись в довольной усмешке вампира, усадившего к себе на колени девственника.

Конечно же Костя моментально откликнулся и пересел к нему на колени – Крестовского всегда восхищала эта чувствительность его мальчика. Он угадывал его пожелания, чувствовал малейшие изменения настроения и, сам возможно того не замечая, потакал ему. Удивительное единение не только тел, но и душ. Это было той самой редкостью, которую стоило беречь. Это было одной из причин, почему Крестовский никогда бы не отпустил его от себя. Нечестно, да, но не отпустил бы.
Рука из приличного объятия спустилась ниже и огладила приятную округлость ягодицы.
- Почему же, - мягким вкрадчивым голосом ответил Антон. – Могу придумать небольшое развлечение для нас двоих. И мне кажется, что тебе понравится.
Он притянул к себе красивое личико, довольно крепко, но все же осторожно взяв его за подбородок – Костя не простил бы синяки, - и поцеловал, властно вторгаясь языком в податливый рот. Антон прекрасно знал своенравность любовника и что тот сможет даже укусить, и довольно болезненно, если будет настроен на более ласковое обращение, чем хотел сейчас Крестовский, но все же рискнул. Ухоженная, но крепкая ладонь тут же легла на затылок юноши, не давая ему отстраниться, показывая всю серьезность намерений, которые Крестовский пока еще хранил в себе. Разорвав поцелуй, но не отпуская Константина, не давая ему сменить положение, Антон спросил, касаясь губ губами.
- Как ты относишься к более жестким играм?
Вот он и обозначил круг их сегодняшних развлечений.
Когда-то он собрал неплохой ассортимент специфических приспособлений, которые до поры до времени так и остались невостребованными и вот наступил подходящий момент, чтобы проверить их качество.
Руки снова крепко и настойчиво притянули паренька, договаривая все то, что хотел донести до него Антон.

«Просто прелесть какая гадость» - когда-то Крестовский услышал эту фразу, и она ему запомнилась. Нет, Костя ни в коем разе не был гадостью, а вот прелестью был точно. Он так отзывчиво отреагировал, моментально обозначив свои предпочтения, что Антон едва не рассмеялся – все же Костя был удивительно милым мальчиком, не смотря на все свои закидоны.
- Мммм… синяки я тебе гарантирую, - только и ответил мужчина, подхватывая своего любовника на руки, тут же понимая, что Гераклом так и не стал, но вполне себе силен для того, чтобы донести свою добычу до постели. Только перехватить надо поудобнее.
Антон закинул Костю на плечо, вынуждая того повиснуть на его плече, чтобы затылком не сбить люстру, и в пару шагов пересек небольшое пространство комнаты, шагнул в спальную и немилосердно просто скинул парня на кровать. Далее он действовал быстро, практически вытряхнув его из одежды и скинув футболку с себя. Мягкие домашние штаны никак не подходили на роль суровых кожаных штанов классического киношного доминанта, но Крестовского это ничуть не расстроило. Неподалеку стояла вешалка, на которой отдыхал его рабочий костюм и одна небольшая, но очень полезная вещица. Сдернув с перекладины ремень, Антон сложил его тягуче неторопливым движением, несильно, но звучно щелкнул им по ладони и тихо молвил:
- Все что захочу?
Улыбка на губах Крестовского сейчас весьма походила на ласковый и добрый оскал маньяка, повстречавшего беззащитную жертву где-нибудь в лесах Трансильвании.
- Я хочу тебя наказать, - еще один хлопок по ладони сопроводил короткую речь. – Прими подобающую для экзекуции позу.
Крестовский встал одним коленом на край кровати, надвигаясь на обнаженного мальчишку.

О способностях Константина к перевоплощению Крестовский знал не меньше, чем его преподаватели в институте. Он даже иногда задумывался над тем, чтобы прикупить ему какую-нибудь роль в кино, но дальше раздумий дело не заходило – еврей был собственником и делиться своим мальчиком с целым миром не хотел совсем. Однако сегодня игры в невинную овечку его нисколько не заводили. Ему нужен был Костя такой, каков он был, и пусть реального повода для настоящего наказания не было, а, следовательно, налет игры все же наличествовал, тем не менее сегодня он ждал именно подлинных чувств и эмоций.
Открывшийся вид не просто заводил, а заставлял мошонку туго напрячься. Гладко выбритая бархатистая промежность и открывшийся анус манили до спазмов гортани. Крестовский в другом настрое припал бы к ним, изводя языком и пальцами, но сегодня для них были приготовлены другие вариации. Плотная ременная петля ребристым краем коснулась нежной и чувствительной кожи темнеющего ануса и скользнула дальше, к самой мошонке, щекоча и раздражая ее. Подобно жадной пасти змеи она поймала в свое кольцо стоящий некрупный член, налитый кровью, и оттянула назад.
- Мне нравится, - спокойный, разнящимся с накалявшейся обстановкой голос просто констатировал факт.
В противоречие ему широкая ладонь резко ударила по оттопыренной ягодице, а пальцы тут же смяли раздраженную, обожженную чувствительным ударом кожу. В этот момент петля ремня оставила член, качнувшийся и вновь поднявшийся к животу, настойчиво прошлась по складочкам подтянутой мошонки, прогулялась по промежности, вновь навестила анус и взлетела, на миг зависая в воздухе, выбирая место, которое стоит почтить своим вниманием. Досталось правой ягодице, чтобы ей не было обидно от недавнего пристального внимания, доставшегося ее подруге.

Дрянной мальчишка готов был получить все, что ему причиталось. Это весьма радовало – Крестовский терпеть не мог наигранность и фальшь, и слава богам, что мелкий Романов решил не строить из себя насилуемого мальчика.
Ремень снова взмыл и со звонким хлопком опустился на выставленные ягодицы, теперь задевая обе одновременно, пусть одну немного сильнее, а другую всего лишь за компанию, но получили обе.
- Жди, - коротко бросил Антон и спустился на пол.
Да, не самый подходящий момент, чтобы оставлять милого зайку без папочки, но зайка явно не собирался бежать за помощью. Скорее наоборот – его явно интересовала причина отсрочки наказания. А причина была проста: нужно было всего лишь достать небольшой чемоданчик с приданым, которое явно заждалось подходящего момента. Чемоданчик был извлечен из-под кровати и, хвала уборщице, был чист, как попка младенца. Небрежно бросив его на кровать, Крестовский открыл сокровища и нужное сразу бросилось ему в глаза: небольшой ремешок и отличнейший вибратор!
- То что нужно, - голосом патологоанатома проговорил Антон и оттянул поджатую мошонку Кости, перехватывая ее тем самым ремешком. – Это поможет тебе сдержаться.
Вибратор до поры до времени остался лежать рядом. Пригодиться ли он, Крестовский пока не знал, а вот ремень снова обманчиво ласково прошелся по промежности и снова звонко отскочил от ягодиц.
Слова-стопы им были не нужны – Антон всегда точно улавливал искренность сексуальных интонаций Константина.

Сдерживать себя было все сложнее. Начиная этот раунд Крестовский искренне полагал, что игра будет тянуться долго, чтобы оба смогли насладиться каждым мгновением, но сейчас он начинал понимать, что готовность распущенного мальчишки слишком возбуждает его. Хоть самому себе натягивай ремешок. Нет, так никуда не годиться – слишком сладкой была добыча, чтобы так бездарно сожрать все одним глотком. Итак…
Смазка всегда была под рукой. Крестовский подхватил тюбик и щедро смазал трепещущее в предвкушении отверстие ануса, толкнулся вглубь пальцами, быстро находя и дразня бугорок простаты, но как только с губ Кости сорвался первый, еще не напоенный настоящим возбуждением стон, убрал руку, проведя большим пальцем по темнеющему контуру, слегка надавливая, словно желая войти вновь. Но вместо пальца или члена плоть начал растягивать не включенный вибратор. Да, не самое желанное вторжение, но Константина еще ждет вся полнота ощущений, если обоим хватит выдержки. И только введя игрушку почти полностью, Крестовский соизволил включить ее, с наслаждением чувствуя, как содрогнулось тело любовника от столь коварного воздействия.
- Не вздумай ее потерять, - наглая кошачья усмешка чувствовалась даже в голосе.
А задача и правда была не из простых – ровный, без утолщений и стопоров вибратор грозил выскользнуть из смазанной плоти, поэтому от Кости потребовалось бы довольно много концентрации, а значит отвлечения от своего удовольствия, чтобы выполнить указание. Пока же тот приноравливался к девайся внутри себя Антон на полшага отошел, чтобы полюбоваться видом сжимающегося вокруг игрушки колечка мышц. Собственная мошонка налилась, потяжелела, и Крестовский жадно сжал ее рукой через ткань штанов. Пора было приступать к следующему шагу.
Скинув уже ненужный предмет гардероба, он обошел кровать, не очень ласково прихватил пряди волос на затылке Кости, приподнял его голову, и влажная от проступившей капли смазки головка уперлась в полураскрытые губы парнишки. Перехватив взгляд Крестовский только кивнул – дальнейшие действия Костя мог угадать и без подсказок.

Как и следовало ожидать, Костя моментально принялся облизывать и сосать член. Вот тут Крестовскому вполне можно было расслабиться и позволить себе стоны. Гостеприимный рот позволял входить достаточно глубоко, чтобы ощутить и твердость нёба, и мягкую упругость щек. Придерживая парнишку за волосы, чтобы самому задавать и глубину проникновения, и время нахождения, Антон, тем не менее, не испытывал того на прочность. Садистом он не был, а мальчика своего действительно любил, и пусть сейчас их игра была из несколько других фантазий, чем обычно, портить впечатление от секса он не собирался.
Выпяченная попа, с торчащим в ней подрагивающим вибратором, выглядела до безумия соблазнительно, и Крестовский ловил себя на мысли, что очень хочет как следует отхлестать ее ремнем, однако в данной позиции он был как нельзя более уязвим, поэтому сдерживался изо всех сил, позволяя себе только несильные касания гибкой спины, всего лишь подстегивая своего любовника зажатым в руке ремнем. Он уже успел пожалеть, что не догадался сменить приспособление – в его заветном чемоданчике хранились еще несколько весьма полезных для порки штуковин. Крестовский держался сколько мог, гладя на холмы ягодиц, еще хранящих на себе следы экзекуции, но чувствовал, что напряжение нарастает. Член размеренно ходил во рту Кости, вот-вот готовый разразиться первой порцией удовлетворения. Сильнее сжав в кулаке пряди светлых волос, Крестовский до основания вбил член в подготовленное горло, удерживая Костю, не давая ему соскочить, фактически зажав его с распахнутым ртом, хлестко и ощутимо ударил выпяченные ягодицы и кончил, содрагаясь от оргазменных спазмов. Отпустив пряди только тогда, когда последняя капля попала по назначению, Антон отстранился, пошатнувшись, и сладострастно оглядывая измученного задержкой дыхания мальчишку. Несколько секунд передышки и Крестовский был готов продолжать.
- Умница, - хрипло, со сбившимся дыханием проговорил он, отирая парнике губы, проводя по ним большим пальцем.
Наклонился, коротко поцеловал и дернул на себя, отчего игрушка выскочила и забилась на покрывале. Крестовский поморщился и выключил уже ненужную вещь. Хотел бы он попробовать секс втроем? Безусловно. Но вовсе не так, как пожелал бы Константин.
Вот даже сейчас Костя наверняка ожидал, что измениться хотя бы поза, но нет, он снова был поставлен на колени, а вот ремень обхватил его руки у локтей и безжалостно их стянул. Да, следы непременно останутся, но не на тех местах, которые требуют постоянного обнажения. В руку Антона приятно легла плеть с обманчиво мягкими полосками замши, сам Костик теперь был вынужден еще сильнее развести ноги и лечь грудью на постель, соблазнительно открываясь. Член Антона вновь налился жадностью, распаленный девайсом анус подрагивал, готовый принять его и Крестовский не стал тянуть, сразу входя полностью, до упора, а плеть прошлась по бокам Кости, заявляя о серьезности дальнейших намерений мужчины.

Второй заход был еще прекраснее – Костя мог позволить себе страстные стоны, что Крестовского очень сильно возбуждало. Когда его член погрузился до основания и жаждущее тело и Костя отозвался, сжимая его и громко, протяжно выстанывая свое желание, Антон даже замер, придерживая парнишку за бедра, млея от того, что, несмотря на недавнюю разрядку, готов к не менее продуктивному забегу. Ему не хватало сейчас только одного: чтобы к стонам присоединились слова, мольбы. Он довольно много поэкспериментировал в своей жизни и прекрасно понимал, что мягкий ремешок на мошонке уже порядочно мешал юному любовнику. Крестовскому стало интересно на сколько хватит выдержки у Кости, но помогать и освобождать его до просьбы не собирался, в конце концов, это такой же элемент игры, как и связанные руки, сильный захват волос, плеть и глубокие толчки.
А двигаться в таком желанном и готовом для большего теле было очень хорошо – мышцы сжимали член, будто сопротивляясь его вторжению, но податливо впускали. Сам Костик сейчас был олицетворением безумно соблазнительного сочетания протеста и покорности. Эта поза, подрагивающая от ударов бедер спина, розовеющие полоски на коже, но отсутствие жалкого сломленного подчинения – идеальный любовник, который мог дать столько, что касалось не только постели, что Крестовский порой начинал задумываться: а зачем ему еще что-то? Но мысли пока не формировались в что-то более весомое, грозящее в корне изменить жизнь не только им обоим.
Плеть опоясала бока юноши, больно щелкнув самыми своими кончиками по животу в опасной близости к слишком чувствительной сейчас головке, тут же взметнулась и в следующем ударе уже прошлась по выставленной ягодице, задев бедро и самого Антона. Контраст ощущений был настолько сильным, что Крестовский не только не сдержал своего стона, но и в буквальном смысле почувствовал в себе пробуждение зверя. Сильно взмахнув он еще пару раз прошелся по обманчиво покорной спине, задев плечи и руки, откинул плеть в сторону и дернул за ремень, связывающий локти. Ох, достанется ему потом за все эти следы – Костя слишком трепетно относился к своему телу, - но все то, что сейчас происходило стоило будущих укоров и может даже небольшого скандала.
Подняв Костика так, что держался он теперь только на собственных коленях и за счет стянутых рук, Крестовский раз за разом входил в его тело, сильно, до упора вгоняя член, рыча голодным зверем от захлестнувшего возбуждения и азарта. В ушах пульсировала кровь, заглушая поверхностные звуки.
- Ну же! – рыкнул он, в очередной раз толкаясь внутрь. – Ну!
Да, он хотел сейчас услышать признание полной подчиненности и мольбу.

Чувства, ощущения, желания просто перехлестывали через край, Антон и сам едва держался, выбивая стоны из юноши, которые только сильнее распаляли. Замкнутый круг.
Новое положение, когда Крестовскому приходилось удерживать Костю, сохраняя бешенный ритм движений, требовало немалых сил, но сейчас Антон был способен на такое, как древнегреческий бог или, как минимум, герой. Достойное завершение начатого. Оставалось лишь дождаться того, ради чего все и затевалось. И вот момент настал, Костя взмолился и его слова моментально отозвались жарким вихрем внизу живота мужчины. На миг остановив фрикции, придерживая парня поперек туловища, Антон спустил руку вниз, огладив живот, лобок, погладив член, чтобы насладиться очередным стоном, и снял ремешок с его мошонки. И тут же, не давая ему ни секунды продыха, снова перехватил руки у локтей и продолжил быстрые резкие движения. И только на самом излете, за секунду до разрядки, Антон прижал мальчишку к своей груди, широкой ладонью обхватил его лицо, поворачивая так, чтобы можно было хоть немного приблизиться к его губам, впился жадно и остро в самый их край, обнимая, присваивая совсем и беспощадно.
- Костя… - едва слышно выдохнул Антон, изливаясь в горячее трепещущее нутро.
И едва держась на начинающих дрожать ногах, он куда более ласково начал гладить стройное тело, покрывать поцелуями плечо и шею, одновременно пытаясь распустить ремень, сыгравший сегодня свою звездную роль. Освободив Костю от пут Антон бережно уложил его на кровать, лег рядом, близко прижавшись, и продолжил нежные, почти невесомые поцелуи, разглаживая еще пока красные следы на руках и боках.
- Живой, малыш мой? - ни во взгляде, ни в голосе больше не слышались прежние властные жесткие нотки, напротив – голос обволакивал и ласкал так же, как и руки. – Ты прекрасен.