Сорок дней… Говорят, спустя этот срок душа умершего человека навсегда покидает землю, чтобы после являться живущим только во снах.
Плетнев не верил во всю эту чушь, его мать ни разу не навещала его в сновидениях с момента смерти. Хотя, может, это и к лучшему. Ему все равно нечего было ей сказать. То, что он любил ее, как умел, она и так знала, а то, что не может вытащить отца из инвалидного кресла, наверняка видела с небес. А остальное было тщетно и никчемно. Обыденно и глупо.
Он пришел сегодня на это кладбище, по двум причинам. Навестить матушку, передать ей привет от отца и несколько алых роз. Так сложилось, по стечению обстоятельств, что здесь же, на этом же кладбище, чуть больше месяца назад похоронили подругу его бывшей однокурсницы. Дотц прожила по его настоянию у него тогда некоторое время. Не по-человечески как-то было бросать ее одну. А, как Кир тогда понял, по сути у нее никого и не было, кроме погибшей сожительницы. Три дня до похорон, которые он-таки сумел организовать вполне достойно вместе с родней девушки, внаглую представившись ее парнем, о чем умолчал Кире. Шесть дней после похорон, когда гостья их с отцом дома в Малаховке, просидела в отведенной ей комнате, почти не выходя, а потом тихо попросила отвезти ее домой. Он отвез. И даже перегнал ей к парадной ее машину, брошенную у офиса их заказчика, где они встретились спустя годы после учебы в институте.
Но вернуться домой тогда не успел, задержавшись в офисе компании лимонадных напитков, а после поймав звонок на телефон, где на другом конце связи слышался уже хорошо знакомый, но сильно пьяный голос. Кирилл вернулся к Кире и просидел с ней до ночи, слушая рассказы сильно выпившей девушки о том, какая была «ее Яна». Он не ерничал и не иронизировал, не спорил и не насмешничал, просто слушал, подливая текилу Кире в рюмку и подрезая лимон. Потом словесный поток резко иссяк – девушка просто заснула, откинувшись на спинку кресла, в котором сидела. Силы должны были когда-то закончится, алкоголь взять свое, а слезы найти, наконец, выход. Он просто перенес ее в кровать и ушел. И больше она не звонила. Было как-то не по себе от этой тишины.
Плетнев сдал вместо одного проекта по рекламе два. Абсолютно разных, пропечатав на одном из них имя и фамилию – Кира Дотц. И оба они понравились их заказчикам. Они продолжали контракт с обоими маркетолагами. Зачем он это сделал? А черт знает зачем. За время, что Кира жила в Малаховке, он словно увидел ее другой. Совсем слабой, беззащитной, растерянной девочкой. Если она сейчас еще, после утраты близкого человека, начнет получать пинки на работе, а ей было не до выполнения заказа, только вот работодателей это не сильно волнует, то может сломаться. В ней был хороший крепкий стержень. Это люди, у которых он гибкий, умеют гнуться в разные стороны, и распрямляться, когда их нагибает жизнь. А тех, у кого сильное цельное нутро из стали, она беспощадно ломает. И восстановиться потом, спаять все, как было, уже никогда не получится. Кир сам когда-то едва не сломался. Но он был богач, по сравнению с Дотц, у него был отец. Который его любил, и которому нужна была забота сына. А кто у нее? Никого. С семьей своей у нее видимо, не сложилось, а с новой… нет ее больше. И вся язвительность девчонки-студентки теперь казалась Плетневу не более, чем маской, которую одевают, чтобы хоть как-то защититься от мира. У него тоже был набор своих масок, и не ему было осуждать Киру за это.
К могиле Летовой он подошел, чтобы еще раз взглянуть на фотографию той девушки, которая наполняла некогда жизнь человека, которого он знал долгие годы и не знал совсем. Он положил на могилу, среди венков, оставленных еще во время похорон две желтые хризантемы и теперь стоял, кутаясь в воротник куртки от ветра и рассматривая ее лицо. Красивая. Была.
Из мыслей выдернули два голоса. Мужской, окликнувший кого-то за спиной и заставивший обернуться. И женский. Знакомый.
Гибкому уму маркетолога понадобилось не больше мгновения, чтобы прикинуть ситуацию и что собственно происходит. Он не знал этого мужчину, но был знаком с женщиной. И ей явно не по сердцу были объятья того, кого тоже звали Кирилл.
- Привет, - кивнул он в ответ, словно они расстались не три недели назад, а только сегодня утром. – Я тебя заждался, и уже был у мамы, обещал же тебе показать ее. Цветы от папы уже положил, - делая несколько шагов навстречу Дотц, Плетнев уверенно взял ее за руку и с вопросом в глазах посмотрел на мужчину, навязывающего ей свои руки. – Мы не знакомы, меня зовут Кирилл. Если честно, был бы рад встрече с вами в другом месте и в другое время. И потому, как знакомить вас с моими близкими я не намерен, увидимся в другой раз.  И спасибо, что проводили Киру, - по-мальчишески беззлобно и где-то даже наивно улыбнувшись спутнику Киры, но не протянув руки для знакомства, Кирилл повел девушку прочь, между могил.
- Если я ошибся и ты хочешь остаться его обществе, я тебя не держу, - крепкая горячая рука, вопреки словам, уверенно держала руку девушки в своей. - Я тебе не говорил раньше - не до того тебе было, но мать и правда здесь похоронена.

Она шла молча и не сопротивляясь. Даже ничего не сказала, что могло бы сгладить ситуацию.
Мужик, что пытался ее обнять, недобро посмотрел им вслед – Кир это почувствовал загривком. Людям все же не чужды звериные инстинкты. Но он ушел. Они мерно удалялись друг от друг, и когда Кирилл обернулся, чтобы проверить, есть ли сзади кто, там уже никого не было. Уже легче.
Нет, Плетневу ничего не стоило бы на кладбище, среди могил, завязать драку и оставить лежать между ними любого, кто посмел бы вторгнуться без приглашения в их с Кирой пространство. В их с Кирой? Да плевать на формулировки – этот мужик, сейчас был лишним.
Ой-ой… И тут она вновь расплакалась. Второй раз он видел слезы этой девушки, пусть даже первый раз она и не помнила под благом текилы.
- Эй, Кирюх, ты чего? – он сел на корточки рядом с ней и попытался заглянуть в глаза. Со всех сторон на них смотрели портреты давно и недавно умерших людей. Но ему никогда не было дела до мнения живых, что ему до мнения мертвых?
Она прятала лицо в ладонях и плакала, горько.
- Не, ну хочешь я его догоню и скажу, что между нами ничего не было? – из-за пазухи куртку, из внутреннего кармана была извлечена фляжка. Банально с коньяком. - Ну-ка, хлебни, и побольше глотай. Батька мой любит из моей фляги, - он сунул в руку ей маленький кожаный бурдюк, отлепив пальцы от лица. – Пей. Ничего нового я не увижу, - вот уж правда, пьяную он ее уже видел. - Поедем в Малаховку. Там батя про тебя спрашивал. Ты ему еще обещала рассказать что-то про ипотеку, - о чем там Кира и отец говорили в минуты, когда говорили, Кирилл понятия не имел, и бил наугад.
А она все плакала. Как будто плотину прорвало. С корточек, опустившись прямо на сырую землю, Кир расстегнул куртку и спрятал под нее ревущую девчонку.
- Тшшш... – думал поерничать, чтобы привезти ее в чувство, но язык не повернулся. Он просто поднял ее заплаканное лицо за подбородок и поцеловал. Ну пусть лучше даст по морде, зато очухается и перестанет реветь. Но губы оказались мягкими, с чуть соленым привкусом слез, что катились из огромных глаз.

Кирилл не ожидал ответа на свой поцелуй. Он был, как порыв искренности, спасательный круг для растерявшегося в жизни плачущего человечка. Хотя, имеет ли смысл скрывать? Ему хотелось поцеловать ее. Хотелось с той ночи, когда пришлось оставить ее дома спящую в невменяемом состоянии. И, если говорить уж совсем честно, признаваясь самому себе, то тогда он просто сбежал. От искушения, собственных желаний, которые стали возникать последнее время в присутствии Киры. Дать им волю по отношению к сильно выпившей женщине было бы неуместно, бестактно и бесчестно. Тогда. Впрочем, и сейчас время и место оказались не лучшими. И все же, она отвечает. Робко, едва ощутимо, словно и не целовалась никогда. И коньяком пахнет. Ну точно, как девочка-подросток в свой первый раз. Невольно это вызывает прилив тепла в груди. Улыбку, рвущуюся из груди на губы, пришлось сдержать. В таком состоянии, Киру могло обидеть все, что угодно. Может быть когда-нибудь он расскажет о том, что чувствовал во время этого поцелуя, который не хотелось разрывать, но пришлось.
- Поехали домой, нечего тут среди покойников соляные потоки устраивать, - негромко проговорил он, забирая флягу и делая из нее глоток сам. Напиваться сейчас было не время, однако и от одного глотка хуже никому не будет. А с представителями ГАИ, если остановят «крадущуюся» в пригород Ауди, он как-нибудь договориться. Как обычно, при помощи денег и обаяния, которое Плетнев привык использовать в жизни на полную катушку. Флягу в карман, а оттуда чистый носовой платок. Им и вытер мокрые дорожки с осунувшихся бледных щек, где, как он помнил еще с юности, играли едва заметные ямочки при улыбке или смехе.
- Я в твоей комнате часы повесил. Здоровские такие, с фосфорицированными стрелками и цифрами, в темноте видно, сколько времени. Если не понравятся, снимешь просто, – поднимаясь с колен, джинсы на которых промокли от влажной земли насквозь, он не выпустил Дотц из объятий, и поднял вместе с собой, все также пряча под курткой. Часы он эти купил не просто так. А потому что лежал как-то в комнате, в которой гостила Кира, на кровати, на которой она спала, и смотрел на стену, пока не понял, что смотреть на пустые обои, глупо. Тогда поехал и купил часы, и повесил их. Теперь можно было лежать и наблюдать, как перемещаются стрелки по циферблату. С уездом Киры к себе, несмотря на то, что более активный образ жизни ведет моль в шкафу, чем она в постигшем ее горе, в доме в Малаховке и на сердце Плетнева было как-то тоскливо. Словно не хватало чего-то. И сейчас, когда вел Дотц к машине, он понимал, что не хватало ее.

- Бросать не придется, позвоним в такси, закажем услугу по перегону, и отвезут ее туда куда скажешь. Кстати, у тебя там ТО заканчивается - неплохо бы в сервис ее поставить, чтобы осмотрели перед следующим. И потом ты уже выпила, - лукавство заплясало в глубине глаз Плетнева. То, что он сам хлебнул – это что слону дробина, только что может легкий запах даст. А вот насчет Киры он не был так уверен. Кто знает, сколько дней она толком не ела до того, как они тут встретились. Тогда и глотка может хватить, чтобы захмелеть.
- И да, я думаю, что это хорошая идея, - его голос стал чуть жестче, а рука ослабила объятье, когда Дотц заговорила о какой-то возмездности. Эти слова покоробили и обидели. Кир резко повернул голову, чтобы попытаться разглядеть, что за ними скрывалось – желание задеть или просто необдуманность, и наткнулся на искреннюю улыбку на ее лице. От нее немного отпустило досаду, и он улыбнулся в ответ. Жаль нельзя забраться этой женщине в мысли и самому попробовать разобраться, что в них происходит. Казалось, что полнейший сумбур.
- А вот с часами твоя не очень, - время… Возможно, у него еще будет время понять ее. Очень хотелось бы этого. – Так, что придется тебе приезжать и любоваться на них у меня, - он снова обнял ее крепче, пока их ноги отмеряли шаги по дорожке, идущей между могил. Кира, похоже чувствовала неловкость, вынужденная принимать последнее время помощь от него. Надо избавить ее от этого ощущения, а заодно и дать понять, что ее близость вовсе не в тягость ее бывшему нелюбимому однокурснику.
- Но, если тебе и вправду очень захочется их заполучить, то придется тогда отработать вещичку, ибо материальные блага и возмездность меня мало интересуют, - посмеиваясь тихо, представляя, как она может сейчас вспыхнуть подумав не совсем о том, Плетнев решил не рисковать и пояснить свою идею. – Мне нужно помочь разобрать чердак. К этому подвигу я готовлюсь морально уже года три точно.  Ну, а если ты, до кучи, еще и пауков боишься и имеешь аллергию на пыль, то даже буду согласен приравнять подобный поступок к геройскому поступку. Работы там дня на три, но впереди выходные – есть шанс, что вместе мы справимся. Согласна?
Чердак в Малаховке был камнем преткновения в доме Плетневых. Сиделка отца предлагала его разобрать сама и сделать наверху еще одну комнату, но Кирилл категорически отказывался ее пускать туда. Там было много маминых вещей, одежды, книг, и ему не хотелось бы, чтобы их трогали без него. А самому все было никак не собраться.
Если Кира согласится, то минимум на выходные останется в Малаховке, и уже не сможет прятаться в отведенной ей комнате. Будет интересно узнать ее поближе. И плевать, что с парнями договаривались на баню и бильярд. Придумает что-нибудь, почему не смог.

- Какая жалость…, - притворно скорбно посетовал Кир, - но я не исключаю там присутствия мышей, - скосив взгляд на бывшую однокурсницу, маркетолог рассмеялся. – Шучу, если они и были, то померли там с голода.
- А отпускать оно обязательно? – все в том же шутливом тоне поинтересовался он, но глаза мужчины неуловимо посерьезнели.
Принципиальное «да» было получено, и Плетнев решил сбавить обороты, и уменьшить напор, беспечно улыбнувшись на взгляд спутницы. Он хорошо знал, что, если на человека жать слишком, он либо выскользнет из-под пресса, либо сломается. Ни того, ни другого в отношении Киры он не желал. Но и сделал он это так, чтобы не появилось у нее мысли, что отпускает по ее просьбе – просто, якобы понадобились две руки одновременно. Одной он достал ключи с брелком от сигнализации ауди, нажал кнопку, и машина призывно пиликнула, засветив фарами.
- Топай в мою, пока не продуло, там тепло, - для пущей верности, молодой человек открыл дверь пассажирского сидения спереди в своем авто, и мотнул головой, приглашая. Вторая рука, как и язык у него уже были заняты. Одна телефоном, другой разговором с диспетчером службы такси. Он заказывал услугу перегона, но затруднился назвать адрес, куда отгонять именно машину Дотц, поэтому просто сказал, чтобы водитель подъезжал, а куда поедут, определяться по факту.
- Минут через пятнадцать подъедет супергерой, который транспортирует твою подружку четырехколесную, куда скажешь. Так что у тебя есть время определиться – в Малаховку, к твоему дому или в сервис. Я бы погнал в сервис, тем более, я знаю один по пути, а за те дни, что будешь ковыряться со мной в пыли, ее осмотрят и подготовят к ТО. Все не без пользы стоять будет. Если что, я тебя отвезу в понедельник утром, куда скажешь, у меня в полдень только встреча с клиентами, а пока держи, и выпей еще, тебе не повредит, а я позавидую, поскольку мне сейчас придется воздержаться, - плюхнувшись за руль, Плетнев опять передал Кире фляжку с коньяком, - и не бойся, напоить я тебя не хочу.
«Пока, во всяком случае», - мысленно добавил он, признаваясь себе, что Дотц очень даже очаровательна во хмелю, особенно, если плакать не будет. Он крутил в руках панельку от магнитолы, вынутую из кармана куртки, словно размышляя нужна им музыка в дороге или нет. Но размышлял он о другом.
- Слушай, а что это за тип был там, на кладбище? Поклонник? – почему-то мужик этот сразу не понравился Кириллу, по его физиономии так и тянуло съездить кулаком. Иррациональное желание, но оно было. - Мне просто любопытно, и если не хочешь, то не рассказывай, - вновь обезоруживающе улыбнулся молодой человек, поворачиваясь на полкорпуса к Кире. Ему было не просто любопытно.
Панель встала на свое место, но саму магнитолу, Плетнев решил не включать. Успеется, если понадобится. Он лишь дотронулся пальцами до подвески-бубенчиков, точащих из крошечного красного носка, который свисал с зеркала, и своим тихим позвякиванием всегда напоминали о Рождестве.

Кирилл усмехнулся по-доброму, глядя, как Кира уже почти сроднилась с его флягой. Лучше пусть пьет и спит, чем плачет. Сон и время – два неизменных лекарства для человеческой души. Он настроил обогрев в машине так, чтобы тепло шло на ноги девушке.
- Спи, на здоровье, потому что, как приедем, я тебе такой возможности не дам, - и предупреждая ее вопрос продолжил тут же, - я тебя работать к себе на фазенду везу, в качестве рабыни Изауры, - фыркнул он, посмеиваясь, вспомнив имя какой-то девицы, героини не то фильма, не то сериала, - а не дрыхнуть.
Интересно, какую она себе хотела бы машину, вместо нынешней? Да и стоило ли ей вообще водить самостоятельно? Плетнев не то, чтобы принадлежал к той консервативной братии, представители которой считали, что особям женского пола человеческого рода не место на дорогах, и отличаются они не сильно от обезьяньих, но искренне полагал, что женщину должен возить везде ее мужчина. В крайнем случае, нанять ей водителя. Это вопрос заботы о комфорте. Но эти размышления и свою позицию Кир предпочел не озвучивать, помня хорошо о том, что Дотц с юности не любила уступать ни в чем кому бы ты ни было, а ему в особенности.
- Ааа, муж, значит, который объелся груш, - протянул он, словно объяснение про мужа его удовлетворило, хотя на самом деле вызвало еще больше вопросов. И первым из них был: что ж такой мужик-то непонятливый, если все в прошлом, или это ему недоступно объяснили? И опять промолчал, оставив свое любопытство на потом. Всему свое время. А спешка нужна только при ловле блох.
Рядом с его Ауди припарковалась машина с опознавательными знаками таксомоторной службы, куда он обращался за услугой перегона автомобиля Дотц.
- Давай ключи и документы, - подождав, пока Кира выдаст ему необходимое, Кирилл вышел из машины, молчаливо благословив свою спутницу на воссоединение с фляжкой.
Он быстро объяснил водителю такси, куда нужно ехать, подождал, пока тот уточнит у диспетчера стоимость такого маршрута, сделал предоплату поездки и, уговорившись, что сам поедет следом за ним до сервиса, вернулся к своей машине. Но, прежде, чем сесть за руль, он залез в багажник и вытащил оттуда теплый плед ручной вязки (подарок сиделки отца на день рождения) и надутую автомобильную подушку. Со всем этим Плетнев уже забрался в салон. Было еще несколько минут, пока вызванный таксист освоится с машиной Дотц, и маркетолог воспользовался ими, не тратя на болтовню и пререкания. Он укрыл ноги Киры пледом, подоткнул его ей под бока, все время мельтеша своей макушкой у нее перед носом, сунул подушку ей под шею, и только тогда, оглядев деяние рук своих, сам себе удовлетворенно кивнул.
- Поскольку ты сама сдалась в добровольное трехдневное рабство, я тебе разрешаю милостиво поспать, так и быть, - неожиданно он шкодно подмигнул девушке, и Ауди тронулась с места. Спала Кира или нет, Плетнев не мог сказать точно. Он намеренно не смотрел больше в ее сторону, не заговаривал с ней и никак не тревожил. Мало кто знал, что веселому и шабутному в компаниях Плетневу, больше всего нравится, когда ему с кем-то просто хорошо помолчать. И это был как раз один из тех случаев.
Через час машина Дотц уже стояла в сервисе, водитель был отпущен, а сами они ехали в Малаховку. По дороге, Кирилл остановился ненадолго на обочине у леса, и вышел из машины, чтобы покурить, справедливо предположив, что если Кирюха не спит и хочет по делам своим нужным удалиться в лесок, то не маленькая – сообразит воспользоваться возможностью.

Кивнув молча на скупое, но главное, в этот раз искреннее проявление благодарности, Кирилл не стал углубляться в размышления о том, к чему именно она относится.
Покурив на улице, он выкинул хабарик в ближайшую канаву. Кира даже не шевельнулась за все это время, из чего можно было предположить, что молодая женщина крепко спит. Плетнев вел машину аккуратно, стараясь избегать лишней тряски на дороге, сам не отдавая себе отчета, почему он хочет, чтобы его бывшая однокурсница, вредина и язва, поспала и отдохнула, как следует. Но впервые за последние недели, ему было спокойно на душе. Словно все было именно так, как надо. Хотя сложно было предположить, что надо именно так. Странная штука жизнь. Когда с особой, с которой тебе было неприятно раньше находиться в одной комнате, вдруг становиться комфортно, как ни с кем, в одной машине. А еще у нее мягкие и в то же время упругие губы, чуть солоноватые от слез. Кир по привычке покусывал согнутый палец свободной от руля руки и едва не посмеивался. Просто потому что было хорошо.
Подъезд к дому априори не мог быть бесшумным. Тишка радовался, как всегда встрече с молодым хозяином и лаял в закрытое окно с его стороны, пока тот парковал машину.
-  А ну тихо! – шикнул на него Плетнев, открывая дверь машины и обеими руками потрепал пса по шее. – Видишь, у меня тут сонное царство, - словно понимая дословно, сказанное человеком, умное животное сунуло любопытный нос в машину. Лай стих. – Вот и умница, - Кир похвалил своего любимца и почесал ему пальцами между ушей – наивысшее одобрение.
На удивление Дотц не проснулась даже от этой суеты и шума. И вот уже тетя Валя бежит из дома, и Кирилл едва успел приложить палец к губам, призывая ее к тишине, и молча мотнул головой в сторону соседнего сидения.
- Ох, бедная девочка, совсем замаялась, - шепотом запричитала сиделка отца. – Но ей же тут неудобно. Шею заломит потом. Неси ее в дом, Кирюш.
Плетнев и сам размышлял, что ему делать с Кирой – уж больно не хотелось ее будить, но такое простое решение ему в голову не приходило.
- Тогда двери в дом открывайте, - заговорщицким шепотом было дано указание и отстегнут со спящей ремень. Сам он поднялся, обошел машину, и открыл пассажирскую дверь. Как маленькую, вместе с пледом, он подхватил девушку на руки и понес в дом. Там, поднявшись на второй этаж, он ее уложил в постель той комнаты, которую Кира занимала в прошлый приезд. Тетя Валя все это время проворно бежала впереди и распахивала препятствия в виде дверей. И, пока Кирилл устраивал соню в подушках и укрывал пледом, успела притащить вазу со срезанными пионами из их теплицы и поставить ее у кровати на тумбу.
- Покормить бы ее, - шепнула она, - Глянь, как отощала.
Они стояли с смотрели на безмятежность, с которой отдыхала их гостья, пока Кирилл не взял сиделку за плечи и не повел ее из комнаты.
- Пусть выспится сначала, а потом вы позаботитесь, чтобы отъелась. Даю на это три дня. Как отец? – за разговором они покинули комнату. А Плетнев подумывал, как бы устроить развал на чердаке побольше, чтобы разбирать его пришлось подольше.