Что делать парню, официально не состоявшему ни в каких серьезных отношениях, холодным февральским вечером? Учитывая хорошее материальное положение, прекрасные внешние данные и относительно юный возраст. Конечно, отрываться в элитном клубе до утра, до упаду и, конечно, потягивать вкусные разноцветные коктейли до приятного состояния легкого головокружения.
Именно этим Костя и занимался, заняв почетное место в самом центре танцпола, красуясь перед остальными гостями заведения слаженными движениями. Он был хорош собой, девчонки и редкие парни бросали на него заинтересованные взгляды, и Романов наслаждался этим вниманием, изредка посматривая по сторонам в поисках той или того, кто сделал бы эту ночь окончательно приятной.
Он не торопился, хотя выпил уже достаточно алкоголя, чтобы не приближаться к бару – парень не любил терять самоконтроль, он пил только для удовольствия. Напиваться в стельку было сомнительным счастьем. Заиграла одна из любимых песен Романова, и тот запрыгал, выражая свое удовлетворение этим. Где-то ближе к середине клубной композиции его коснулись нежные женские руки, и Костя обернулся. Перед ним стояла Кира – очень даже симпатичная девчонка с редким именем. Она была, можно сказать, подругой детства.
Костя учился с ней в одной школе, она была младше всего на год, поэтому они общались в те времена. Потом их пути разошлись, как часто это бывает, но спустя несколько лет они снова встретились на одной из вечеринок и возобновили общение. Их нельзя было назвать друзьями в полном смысле этого слова – им толком не о чем было поговорить, да и из общего – только любовь к клубным танцам и шопингу. Кира отучилась на юриста, как того хотели ее родители, а работать пошла, совершенно внезапно, стюардессой. По крайней мере, она была ею, когда Романов последний раз видел ее.
Он летел из отпуска именно на том самолете, в котором была Кира. Возвращались они вместе, вспоминая и школьные годы, и какие-то веселые истории, и как-то незаметно друг для друга оказались в отеле на мятых простынях. Никаких претензий друг к другу не было; оба были взрослыми людьми, к тому же свободными. Эти встречи повторились еще несколько раз в том году, пока Кира снова не «пропала». Вероятно, долгий перелет или еще что-то, Костя особенно не переживал по этому поводу, ни о каких чувствах не могло быть и речи. И вот она снова здесь, стояла перед ним, как-то застенчиво улыбаясь. Высокая длинноногая блондинка в красивом платье – идеал многих ординарных подростков.
- Какие люди, - радостно и громко, дабы заглушить музыку, отозвался Костя, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать девушку в губы, - Откуда прилетела? Из Майями? С Майорки? Или спасала пингвинов на полярной станции?
- Я тоже по тебе скучала, - более консервативно отозвалась Кира. Она казалась странной: какой-то зажатой, даже не пыталась влиться в такт музыке и танцевать вместе с Костей. Ему даже пришлось остановиться, чтобы все это не выглядело глупо. А еще Кира рассматривала парня, будто силилась в нем что-то найти эдакое, о чем никогда раньше не знала. Довершилось это все фразой, которая пугала всех парней без исключения, - Нам надо поговорить, Кость.
- Ты меня пугаешь, - искренне отозвался шатен, всматриваясь еще бдительнее в лицо девушки, - Что-то случилось?
- Да… и нет… не совсем, - она кусала губы. Затем взяла Костю за руку и заглянула ему в глаза, - Это не то место, в котором я хотела бы об этом говорить, но потом я могу просто не собраться с духом. Я беременна, Костя. Беременна от тебя, - торопливо добавила она, как будто были какие-то другие сомнения, раз она подошла именно к нему, к Романову с такими разговорами.
Бам! Эта фраза была сродни удару по яйцам, также хорошо освежала, выветривала хмель из головы. Дышать стало просто нечем. Костя, наверное, был похож на рыбу, выброшенную на берег – он также молча стоял и смотрел, лишь хлопая глазами. В голове все закружилось, как новогодний фейерверк. Он пытался осмыслить происходящее, но только тонул под тяжестью миллиарда вопросов. «Она беременна? Я теперь отец? Готов ли я к этому? Мне придется бросить прежнюю жизнь? Она хочет жить со мной? Зачем она так поступила? Хочу ли я этого?» - и многие, многие другие. Конечно, ему было страшно. Никто в подобной разгульной жизни в двадцать пять лет не ожидает, что внезапно станет отцом – ответственным за чью-то еще жизнь, кроме своей. А возможно и мужем, что значило и еще одну ответственность – за жену.
- Но… мы же… виделись в октябре, кажется, - неловко проговорил Костя. Это явно было не то, что хотела услышать Кира, глаза ее невольно наполнились слезами. Конечно, она не была дурой и не ждала, что Костя тут же предложит ей руку и сердце, начнет восторгаться таким откровением. Напротив, она прекрасно понимала, что Романов не тот человек, которого стоит пленить узами насильного брака, но, видимо, из-за гормонов или женской чувствительности не могла ничего с собой поделать.
- Да, у меня уже пятый месяц пошел, - справившись немного с чувствами и торопливо смахнув предательскую слезинку, пояснила она, - Сначала я и не подозревала этого, а потом я испугалась, - немного непоследовательно говорила Кира.
- Испугалась чего? – Костя, наконец, справился с голосом и всматривался в лицо девушки.
- Того, что ты заставишь меня сделать аборт, - едва слышно проговорила она. Настолько тихо, что Косте пришлось прочесть это по ее губам. А когда до него дошел смысл сказанного, сердце его противно, немного по-девчачьи сжалось. Он всегда был ужасно семейным человеком, любил детей, и этот акт убийства (иначе его никак не назовешь) вызывал лишь омерзение. Как она могла такое про него подумать? Да, он был не идеальным вариантом отца и мужа, прожигал свою жизнь, как только мог, но он никогда не был уродом, который бы заставил идти на такое.
- Я бы ни за что не позволил убить моего ребенка, - проговорил он столь решительно, что Кира вздрогнула. Да, вероятно, мало кто ожидал от клубного мальчика такого проявления твердого характера и вообще какой-либо ответственности.
Сказав это, Костя внезапно ощутил такой безумный прилив восторга и счастья, что хотелось смеяться, прыгать и вести себя, как полагается сумасшедшему. Он опустил подрагивающую руку и положил ее на живот Кире. Свободная ткань платья прижалась, выявляя совсем чуть-чуть округлившийся живот – твердый, упругий бугорок – там где сидел, слушая ритмичные басы клуба сын или дочь Романова. «Боже», - прошептал про себя Костя, попутно ругая за такое поведение. Он еще ничего не решил, он не знает, как себя вести, но, черт возьми, как он был бесконечно счастлив сейчас! И будто услышав мысли своего любовника, Кира улыбнулась:
- Я вчера была на УЗИ, это будет девочка.
Дочь. У него будет дочь! Возможно, это действовал алкоголь в крови, но Костя прекрасно помнил, как подхватил девушку, заставляя ее мягко прижаться своим плотным животиком к его груди, и кружил по центру танцпола, возвещая о своем новом статусе отца. Они провели вместе еще пару часов, пока Костя не «проводил» Киру домой на такси, пообещав поговорить обо всем немного позже, когда мысли придут в порядок, а алкоголь выйдет из крови. Все же ситуация была серьезной, и обсуждать ее нужно было в другой обстановке, пока оба не наделали глупостей.
Но домой Костя не поехал. Точнее, он добрался до дома лишь затем, чтобы взять личный автомобиль и рвануть по шоссе в ночь, проветривая мозги. Он не дурил, не жал бездумно на педаль газа – просто размеренно катался по ночным московским улицам, заправив полный бак бензина. Через час такого времяпровождения Костя пришел к определенным выводам. Часть их радовала, часть не очень. В любом случае нужно было обсуждать все с Кирой, это касалось их обоих. Но было кое-что в жизни Романова, о чем Кира не знала. О чем почти никто не знал, кроме очень дорогих Косте людей.
Алкогольная пелена спала уже давно, мозг работал на полную, не смотря на ночь без сна (по крайней мере, так казалось Косте). Счастье от внезапных новостей уступило место немыслимой боли, от которой захватывало дыхание. Этим «чем-то» был Антон – человек, которого Костя любил, глупо и отчаянно, любил так, что наступал себе на горло в течение уже десяти лет. За это время люди успевают жениться, нарожать детей и развестись, а он стабильно оставался в статусе любовника безо всяких перспектив. Костя изматывал себя бесконечными вопросами, вроде того: «Зачем мне это все надо?». Его душили периодические истерики, эта связь приносила столько же расстройств, что и удовольствия. Но оба не желали ее разорвать.
Костя не знал о причине Антона и узнавать не хотел, боялся. Сам же просто не мог отказаться от этого «наркотика». Пытался однажды, но без Антона было хуже, чем с ним, но на расстоянии. Но теперь… Ему оставалось каких-то четыре месяца до того, чтобы стать отцом. Возможно, он женится, но даже если и нет – он непременно будет принимать участие в жизни своей маленькой дочери, играть в ней важную роль – она не останется без отца, даже если ее родители не будут вместе. И Антон должен был об этом узнать. Костя не сможет этого утаить, это не маленький «грешок», на который можно было не обратить внимания.
Узнав это, вряд ли Антон скажет: «Мне без разницы, просто приезжай ко мне, когда поменяешь пеленки, и мы будем трахаться». Мозгами Костя уже полчаса назад понял, к чему ведут его рассуждения, но сердцем он не хотел принимать этого: он не сможет быть с Антоном больше. Только не после этого. Они не будут якобы счастливыми женатыми парочками, изменяющими женам друг с другом. Все, конец. Милая девочка Кира, сама того не подозревая, поставила точку на десятилетнем романе.
Сжав зубы и едва не взвыв от накативших чувств, Костя лихо развернул машину и поехал по известному адресу – туда, где он всегда найдет поддержку и дельный совет. Хотя кто посмотрел бы со стороны на такого советчика, никогда бы не поверил, что в этой размалеванной головешке водятся мозги, а еще он может быть хорошим, да что там – лучшим другом. Подкатив к дому, где мирно почивал Андрей в едва заметных, зыбких лучах рассветного солнца и объятиях Стаса, Костя набрал его номер, не чувствуя никаких угрызений совести. Андрей был нужен ему, как глоток воздуха.
- Привет, - сдавленно проговорил Костя, когда в трубке раздалось что-то похожее на ответ хриплым басом, - Спустись вниз. Мне очень надо. И… извинись перед Стасом, - черт, как он завидовал Андрею в этот момент. Стас был не идеальным мужиком (естественно, в глазах Кости), но он был рядом. Он любил, ревновал, держал Андрея так близко, как мог, и именно этого сейчас не хватало Романову. Если бы у него все сложилось так, он бы сейчас не сидел февральским утречком под окнами друга в непонятном состоянии, готовый расстаться со своей любовью и стать отцом в один момент.

Едва связь рассоединилась, и окошко с отчетом времени разговора свернулось на экране, Костя почувствовал себя последним идиотом. Что, по сути, случилось такого экстраординарного? Андрей, наверное, сейчас бежит по лестнице, перепрыгивая ступеньки и надумывая себе черт знает что. Сядет в машину, а ему заявят вполне себе счастливую новость о том, что у него, Кости, будет дочурка. Захотелось отмотать время назад, чтобы даже не ехать в этот знакомый уже двор.
Впрочем, через минуту Костя успел еще раз передумать. Мысли, как и эмоции с чувствами, метались бешенным стадом зайчиков. Хотелось реветь как девчонке и смеяться как сумасшедшему, уехать куда глаза глядят или прижаться к кому-то родному и близкому. Нет, все же Андрей был нужен ему, как глоток свежего воздуха в час-пик в Китае. Нужен, со всеми его советами, пускай и в юмористической и грубоватой форме, но такими дельными и точными.
Дверь парадной распахнулась, и Андрей, отчаянно скользя по замерзшему асфальту, направился к нему. Распахнул дверцу пассажирского сиденья, впуская в прогретый салон ледяной воздух, и плюхнулся рядом – растрепанный, сонный, но дико обеспокоенный и будто бы готовый ринуться в бой по первому слову друга.
- Да-да, живы, - поспешил успокоить товарища Константин, постукивая пальцами по рулевому колесу, - Более чем, - добавил он странную фразу и вздохнул глубоко, явно собираясь с мыслями и подбирая нужные слова, - Привет, - в итоге выдал он со смешком, вспомнив, что даже не поздоровался с Андреем, - Ты прости, что так дернул себя в такую рань, - протянул он.
Даже не глядя на приятеля, Костя понимал, что затягивая с основной мыслью, он вызывает зверское выражение на лице Андрея. Конечно, кому хотелось сидеть как на иголках и ждать, что же будет сказано после всех этих ненужных расшаркиваний?
- Только не бей меня, я просто не знаю, как все это сказать так, чтобы… Ну… Чтобы ты хотя бы не орал на меня, что я придурок, - помолчав еще немного, Костя повернул, наконец, голову, чтобы внимательно посмотреть на Андрея, - В общем, этим летом я стану папой, - Романов решил рубануть с плеча, нырнуть, так сказать, в прорубь сразу. Это было лучше, чем начинать издалека, рассказывая про славную девочку Киру, с которой он учился в частной школе и все прочее.
- Девчонка, с которой у нас были несколько свободные отношения, уже на пятом месяце. У меня будет дочка, - Костя и сам понимал, насколько невесело он это говорит, хотя бы, бесспорно, рад этому событию, - Ты только не подумай, я этому очень рад. Представляешь, она думала, что я заставлю сделать ее аборт, поэтому скрывала от меня этот факт почти полгода, – он усмехнулся, сжимая пальцами одной руки руль, хотя ехать никуда не собирался. Безжалостно закусывая губу, Костя снова замолчал, утонув в своих мыслях, которые, как оказалось, так сложно облечь в словесную форму.
- Я, наверное, придурок, но я всегда хотел детей, - улыбнулся он, тихо шмыгнув носом. Вероятно, Андрей знал об этом или хотя бы догадывался, если подмечал то, с каким восторгом его товарищ отзывается о ребятишках. Напрямую, конечно, Костя никогда не говорил этого, - И я уже безумно жду, когда моя дочка появится на свет. Научу различать ее Гуччи от Прада, - снова усмехнулся он, почти цитируя одного из персонажей известного в узких кругах гей-сериала, - Я хочу стать для нее замечательным отцом, понимаешь. Быть рядом, учить ходить и говорить, плести всякие косички и все такое, - говорить было все труднее. Горло отчего-то предательски сжалось, не смотря на прекрасные картинки перед глазами.
- Но когда-нибудь это случится и с ним, правда ведь? – без перехода сумбурно проговорил Костя, вновь глядя только перед собой на тротуар, заставленный машинами. Но он отчего-то знал, что Андрей понимает о чем он с первых его слов, - Это неизбежно случится. У него тоже появился ребенок. И что это будут, блядь, за семьи? – Костя скривил губы, глаза его все же заблестели, хотя он и продолжал держаться, - Я себе все совсем не так представлял, - прошептал он.

Краем сознания Костя понимал, что его верный товарищ говорит правильные вещи, которые он знает сам, но все его существо противилось этому. Наверное, из-за того, что он не спал всю ночь, а алкоголь выветривался из крови, его душила легкая истерика, и ему не хотелось выслушивать укоров. С другой стороны, парень прекрасно осознавал, что и лживого сочувствия услышать не желал. Не смотря на это, слова Андрея он воспринимал довольно болезненно, попутно умудряясь накручивать себя еще сильнее. Он никак не мог вернуть свое самообладание и разложить у себя все по полочкам, поэтому абсолютно истерично «опускал руки».
- Может быть, ничего и не изменится, - упрямо сказал он, - Но он все равно узнает об этом, я не могу это скрывать. И вряд ли он выслушает меня по телефону и скажет: «Забей, чувак, с кем не бывает, полетели лучше на Майорку», - Костя смешливо фыркнул, хотя ему пока было совсем не до смеха. Слишком серьезно он воспринимал сложившуюся ситуацию, чувствуя за плечами немалую ответственность, и не только касаемо их не рожденного ребенка.
- Да я не собираюсь официально на ней жениться, - отмахнулся Костя, опираясь лбом на сложенные на руле руки, бормоча себе это под нос. В легковом автомобиле звукоизоляция была вполне хорошей, чтобы шумы извне не проникали в салон и не мешали Андрею расслышать тихую речь друга, - Она это понимает и не ждет от меня ничего такого. Я к тому, что не собираюсь пожать плечами и сказать: «Ну, ладно, я теперь в курсе, бывай». Это моя дочь, и я хочу принимать в ее жизни и воспитании участие, занимать не последнюю роль, знаешь ли, даже если у нее появится приемный папа.
Последние же слова Андрея и вовсе болезненно ударили по самолюбию Романова-младшего. Только потому, что он был прав как никогда. За всю свою, пусть и не слишком долгую жизнь, он действительно никого не смог сделать счастливым. Как в том современном стишке без рифмы про Олега и говно. За что бы Костя ни брался касаемо отношений, все шло наперекосяк.
Сначала Антон, который жил двойной жизнью уже более десяти лет. Это желание усидеть на двух стульях сразу невероятно злило Романова сейчас. Крестовского, казалось, все устраивало, и он не собирался делать окончательный выбор. Вроде как и лицо свое сохраняет, будучи официально женатым, и с ним развлекается. При этом причиняет боль и супруге, и Косте. Но кого это волновало? И как бы Романов не старался, он так и не мог повлиять на Антона.
Потом Матвей, который действительно любил его, а Костя по-настоящему влюбился в него, такого кроткого и робкого. Но их отношения и так были достаточно извращенными, учитывая то, что начались со лжи. Костя неизменно изменял, и если касаемо Антона его это не волновало – у того у самого рыльце было в пушку – то этому правильному до мозга костей юноше жизнь портить не хотелось. Он был совсем еще молоденьким, когда связался с Костей, поэтому по сути парень сделал верный выбор, когда стал просто жизненным этапом, новым сексуальным опытом для начинающего гея. Тем не менее, отношения он откровенно просрал.
Теперь вот Кира, и их общий ребенок. Тоже ни о какой семье речи идти не могло. Ведь ни он не был пределом Кириных мечтаний, ни Романов не испытывал каких-то романтических влечений к ней. Они ведь честно предохранялись, но, видимо, наткнулись на какой-то брак или не заметили, как презерватив порвался. Выяснять это Костя не собирался, он достаточно хорошо знал Киру, чтобы понимать – она не лгала ему. Незачем. Ей ведь не нужны ни его деньги, ни он сам.
- Да, ты прав, я просто все похерил, - сказал в полный голос Костя, выпрямляясь и откидываясь на спинку сидения, - И да, я в курсе, что у меня истерика. Но меня все затрахало, Дюнь. Этот мудак, который пудрит мне мозги уже десять чертовых лет. Десять, блин, лет! А я все за ним бегаю, как мальчик – язык на плечо и восторг в глазах, - помолчав, Костя добавил, - И когда все это стало допекать, вселенная мне подкидывает еще одну смешную шутку. Хотел Костя стать папой, будешь папой. Только вот совсем не так, как планировалось.