- Черт, - глухо ругнулся Костя, и его приглушенный голос изысканно переплелся со звоном разбитой посуды. Круглый, пухловатый кот, проскальзывая лапами по полу, моментально скрылся под столом. Испугался спросонья.
Тарелка разбилась вдребезги, разлетевшись маленькими белыми осколками по гладкому паркету. Словно светлые пули брызнули по сторонам в поисках цели. Часть их уткнулась острыми носами в мягкий ковер и затихла.
Костя тяжело вздохнул – этот год не задался еще с конца прошлого. Парень и так не любил декабрь: холодно, приходится натягивать кучу одежды и ездить с поднятой крышей автомобиля, чтобы не превратиться в живого снеговика. Последние несколько лет этот месяц и вовсе стал мукой. День рождения Антона, который они никогда не праздновали вместе, Рождество – которое он проводил не так, как хотел бы, Новый Год в поднадоевших уже бесконечных гуляниях с незнакомыми по большей части людьми. Это было весело лишь несколько часов, а когда все заканчивалось – не оставляло и следа в душе.
Все это было однотипным, отчего казалось примитивным. Усугубляло лиричное настроение то, что Антон поступил очень подло. Он пообещал, что это Рождество они проведут вместе. Намеревался солгать законной супруге, что отправляется в деловую командировку, забрать своего любовника и провести незабываемые каникулы в каком-нибудь маленьком уютном городке Швейцарии или Чехии. В итоге Антон, действительно, уехал в рабочую командировку.
Конечно, он тысячу раз извинялся, и Костя не мог его винить – он прекрасно понимал, что Антон не из тех, кто бросает слова на ветер. Если он собирался устроить своему любовнику сюрприз, он, действительно намеревался это сделать, но обстоятельства повернулись против. Но это не значило, что Косте не было обидно. Ему надоел статус любовника, достало быть актером второго плана. Они были вместе уже семь лет. Приличный срок для любых отношений.
Все эти семь лет были однотипными… отчего начинали казаться примитивными, как и новогодние гулянки в клубе. Каждый раз одно и то же. Тайные звонки – с работы, с улицы или из отеля. Долгие разговоры, милые переписки. Встречи в отпуск на неделю-вторую, заканчивающиеся бурным секс-марафоном, длительностью в несколько дней. В конце концов, Антон все равно возвращался к своей жене, а Костя ехал домой и оставалось только гадать, что же будет дальше.
Сначала было страшно: вдруг супруга Антона забеременеет, что будет тогда с ними? Неужели, его любимый мужчина окажется настоящей сволочью, что продолжит гулять даже от полноценной семьи, даже когда его мечта о детях сбудется? С годами этот страх притупился. Сейчас же, глядя на разбитую тарелку, Косте было даже немного безразлично, что будет тогда. Он устал жить мечтами и фантазиями, представлять, что у него есть кто-то на самом деле.
Билеты были сданы, и с помощью связей не составило труда добыть билеты до Мюнхена, а оттуда в крохотный Ингольштадт на поезде в одиночку. Родители с братом улетели в Лондон, долго зазывая Костю с собой, но он заявил, что поедет к дяде, праздновать Рождество с немцами. Поначалу смотреть на счастье, сверкающее в глазах Ника, когда его взгляд падал на любимого Томаса, казалось невыносимым. Но это был правильный выбор, и теперь Костя отлично понимал это. Вот так должно быть. Пусть его дядя был с этим парнем, немногим старше самого Кости, всего пару лет, но они уже жили вместе, обустроили свой быт, обзавелись по-настоящему семейными привычками. И никто не ждал бесконечно долгое время одного-единственного правильного решения. Только вот правильным ли оно было?
Костя еще раз вздохнул, возвращаясь со щеткой, тщательно собирая осколки на совок. Ему было всего двадцать три года, а он чувствовал себя старой развалиной, которая точно также пыталась собрать по частям свою жизнь. От этой мысли Костя усмехнулся: долой депрессию, он сам хозяин своей жизни! Никто не сделает его счастливым, кроме него самого. За счастье нужно побороться или же найти что-то свое в другом месте. В любом случае, все зависело от тебя самого.
Костя поднялся с корточек, и его карман предательски опустел. Секунду парень ощущал эту странную пустоту, от которой защемило сердце, а через прошедшее мгновение раздался громкий стук. Красивая, дорогая игрушка Романова – белоснежный iPhone – лежал на полу экраном вниз. Сегодня, определенно, был не его день. И почему он не переоделся сразу? И зачем он запихал бездумно телефон в карман настолько узких джинсов, что у любого здравомыслящего человека не возникло бы желания и платочек туда совать?
Он присел снова, положив совок на пол, и поднял телефон. Через весь экран тянулась черная, тонкая трещина. И чем дольше на нее смотрел Костя, тем большей пропастью она зияла. Это был подарок Антона. Костя и сам не заметил, как по щекам полились горячие слезы. Не проступили, не заструились, а потекли настоящей рекой, как не бывало, кажется, никогда после того возраста, когда разбитые коленки еще огорчали по-настоящему. Каким-то бездумным, чисто рефлекторным жестом Костя принялся размазывать слезы по лицу ладонью, а потом снова стало все равно.
Это было, пожалуй, самым отвратительным чувством – чувство осознания, что тебе становится безразлично. Костя сел на пол, по-детски обняв свои колени, подтянутые к подбородку, и тихо плакал, в надежде выплакать эту щемящую пустоту равнодушия.

Отредактировано Константин Романов (2016-10-23 01:57:50)

Романов крайне редко позволял себе слабости, тем более на виду у кого-то. Не потому, что был всем из себя крутым мужиком, просто характер был такой. Он прекрасно понимал, что пока сам себе не поможешь, никто не сможет этого сделать. Люди могут пытаться вытянуть тебя из ямы, но если у тебя лично нет такого желания – ничего у них не выйдет. Поэтому всегда было проще натянуть улыбку на лицо, перебороть себя, задавить в душе тоску и идти с высоко поднятой головой. Постепенно боль утихала и покидала человека, не способного опускать руки.
Был только один минус такого поведения. С каждым последующим спадом, все предыдущие обиды возвращались, бодро присоединяясь к настоящей. Сегодня, видимо, был один из таких критических моментов, когда сил терпеть все накопленное за долгие годы не осталось. Пару раз такое упадническое настроение застала мама, один раз – дядя. Больше никто не видел Костю таким, тем более со слезами на глазах. К несчастью, именно в этот момент на кухню вошел Андрей. Меньше всего парень ожидал увидеть своего друга в разгар новогодних каникул. Это они – «очарованная Британией» семейка – уже отметили и Рождество и Новый Год и возвращались к рабочим будням, а Черкасову полагалось пить и проводить еще неделю каникул в разврате, угаре и прочих прекрасных вещах, пагубных для здоровья.
Андрей тут же рухнул на колени рядом, обнимая друга за плечи прежде, чем Костя успел что-либо сделать или сказать. Он лишь торопливо принялся вытирать слезы с лица, шмыгая носом. Нет, не нужно было его трогать – вся эта ласка, теплые слова только усугубляли ситуацию и усиливали желание реветь, как девчонке. Пусть эти психологи подавятся своими словами о том, что нужно изливать свои эмоции – это было чересчур постыдно. Плакаться в жилетку Костя не привык.
- Привет, - запоздало сказал он, стараясь улыбнуться другу, как ни в чем не бывало, - Да нет, не надо маму звать, я в порядке, - попытался уверить Костя, неловко погладив Андрея по плечу и поднимаясь с пола на ноги, - Просто телефон разбил, расстроился, - сказал он первое, что пришло в голову, - Это ведь подарок…
Последнее слово пришлось буквально выталкивать из себя, далось оно с трудом и хрипом в обычно чистом голосе. В голове колоколом повторилось: «Подарок Антона», - и на глазах слова навернулись слезы. Сглотнув отвратительный комок, Костя задрал голову к потолку, прерывисто выдыхая через рот и снова шмыгая носом. Хватит уже реветь, прекращай… Костя снова попытался улыбнуться и на сей раз, как ему показалось, получилось уже более реалистично.
- Какая умница у меня мама, хороших ребят подбирает на дороге, - пошутил он, поднимая совок, полный осколков тарелки, и, наконец, высыпая их в запрятанное в одном из шкафчиков ведерко, - Ты голодный? Я как раз недавно завтрак приготовил, еще не остыл…
Вот так гораздо лучше. Забыться повседневностью, отвлечься приятными делами. Поговорить с Андреем ни о чем, с детским восторгом наблюдая, как жадно тот поглощает его стряпню. Потом, возможно, выпить, расслабиться, может даже заняться горячим сексом. Утащить Андрея в какое-нибудь место, да даже просто пройтись с ним по магазинам, а потом вернуться, перемерить все снова, и снова упасть в кровать с объятиях друг друга. От одного только представления такого распорядка дня становилось легче, единственное, что было немного стыдно за использование Андрея в качестве какой-то замены. С другой стороны, парень был далеко не глупым и не был отчаянно влюблен в Романова, так что никто никого не обманывал – им обоим было хорошо вместе без всяких подтекстов.

Нужно было что-то делать, чтобы отвлечься от тягостных мыслей, бередящих как разум, так и сердце. Константин споро включил горелку кухонной плиты, снял стеклянную, едва запотевшую крышку сковороды, достал тонкую деревянную лопаточку, принимаясь подогревать и без того аппетитный завтрак. Под нарастающее шипение парень достал тарелку, готовый накормить голодного, похмельного друга. Андрей влился в это настроение, как ручеек в речку, отлично лавируя между невидимыми струнами и не задевая эти чувства.
Раскрывшаяся рана потихоньку затягивалась уже привычным, даже немного надоевшим рубцом. Слышался приятный запах приготовленного завтрака, Андрей предлагал именно то времяпровождение, которое Косте было необходимо, к тому же приятно прижимался сзади, хотя и заставлял теплолюбивого парня вздрагивать от прикосновений ледяных пальцев. Улыбка на лице Романова стала искренней и широкой.
Он выключил огонь конфорки и развернулся, хитро посматривая на Андрея. Рука его потянулась к телефону. Сердце в последний раз дрогнуло при виде трещины через весь экран и утихло. Телефон все же работал, разгоревшись мягким светом при прикосновении к кнопке включения.
- Да черт с ним, - ответил Костя на предложение друга, быстро нажимая пальцем на экран, выискивая то, что звучало в голове, - Тебе вряд ли понравится такой стиль и сама песня, но, - парень нашел нужную композицию среди множества других и включил ее, продолжая фразу под ритмичные нарастающие по громкости звуки, раздавшиеся из динамика, - просто «заткнись и танцуй со мной».
Буквально процитировав основную тему песни, Костя отложил телефон на рабочую поверхность дорогого кухонного гарнитура и, пританцовывая, подошел к двери, запирая ее на замок изнутри. Он, действительно, принялся танцевать, дурачась и заигрывая с Андреем, умело двигаясь под четкий ритм поп-рока: то, что надо! Настроение поднималось с каждым отточенным движением клубного мальчика; Костя любил танцевать, а еще больше любил красоваться – в танце, где бы он ни происходил, он совмещал обе своих страсти.
Тихо подпевая мелодичным голосом про то, как они были рождены, чтобы быть вместе, Костя старался вовлечь Андрея в танец, подходя все ближе и прижимаясь плотнее. Он знал, чего он хотел, и готовился получить это. Внутри все замирало от предвкушения и легкого, потаенного страха.
Почти касаясь носа Андрея своим, улыбаясь в его губы, продолжая двигаться в небольшом танце, он все еще сомневался, пытаясь цепляться за прошлое, как испуганный мальчик, силящийся не потерять мамин силуэт в очереди. Нужно было взмахнуть мечом, отсекая лишнее, всю эту гниющую плоть, не дающую вздохнуть полной грудью. Сделать это и жить дальше.
«Ты взяла меня за руку, я даже не знаю, как это произошло», - радостно вещал вокалист, продолжавший вселять чувство ритма.
- Fuck me… - тихо простонал на выдохе Костя, едва касаясь его губ своим приоткрытым ртом. Его рука уже по-хозяйски покоилась в штанах Андрея, массируя заметно увеличившийся в ладони орган. Мысли спутались, осталось лишь желание забыться и хорошо потрахаться, - I want it…
Костя не заметил, как перешел на другой язык: виной тому могла стать англоязычная песня, которую он только что напевал, а может и привычка, выработанная за долгие годы тем, кого парень пытался забыть не только мозгом, но и телом. Впрочем, слова, произнесенные с четким британским акцентом, были понятны даже школьнику, едва добравшемуся до родительской коллекции «запрещенных» фильмов. В довершение тому, Константин ловко развернулся в руках друга и любовника в одном лице, опираясь о гарнитур ладонями и выгибаясь так, чтобы коснуться ягодицами паха Андрея: дешево и развратно, как придорожная шлюха.

Новые ощущения здорово отвлекали. Трудно было думать о чем-то грустном и негативном, когда к твоей заднице прижимался крепкий стояк. Чувство того, что происходящее было неправильным, не отпускало, ведь Костя впервые решил изменить Антону таким образом. С другой стороны, старший мужчина далеко не славился моногамией, и если ему было все равно, с кем проводить ночи, с чего Романов должен был изображать из себя святую невинность? Андрей был замечательным человеком и привлекал Костю в сексуальном плане, он не делал этого назло или от отчаяния, а действительно хотел переспать с ним. Поэтому не видел никаких преград для исполнения своего «хочу».
Лишь усмехнулся от шутливой фразочки Андрея, ловко извлекшего индивидуальную упаковку презерватива из узкого кармана джинсов. Пока брюнет распаковывал средство защиты и раскатывал его по надлежащему месту, Костя торопливо расстегивал свои штаны, стаскивая плотную ткань с бедер вместе с нижним бельем. Такой лихорадочный, спонтанный секс в одежде возбуждал и подхлестывал чувства сильнее, делая ощущения более острыми.
Костя машинально расслабился, почувствовав вторжение пальцев, делая не сильно приятный процесс терпимым. Можно, конечно, было использовать подручные материалы и ходить потом с масляными пятнами на джинсах или быстро сбегать до комнаты, чтобы взять смазку, но прерывать сей процесс сейчас казалось святотатством. Костя чуть прикрыл глаза, едва покачиваясь навстречу грядущему удовольствию.
Он едва шепнул, возвещая о своей готовности, как Андрей, то ли услышав, то ли предугадав заранее, прижался к нему членом. Смазка на презервативе заметно облегчила процесс, но Андрей все равно сдавленно матюгнулся, завершив плавное и неторопливое движение.
Из дальнейшего Костя помнил только жгучую страсть, яркие ноты удовольствия и то, как случайный выбор на плеере удачно ставил двум парням ритмичную клубную музыку, на которую невозможно было не ориентироваться. Мозг окончательно расплавился, и парень в своих стонах перемежал русские и английские словечки, впрочем, они, опять же, были известны по просмотру импортной порнографии или легко угадываемы по незамудренному контексту.
В какой-то момент, Костя выпрямился, прижимаясь спиной к своему партнеру, благо рост их не сильно различался, и это не могло помешать процессу. Закинув одну руку за спину, невольно прижимая Андрея лицом к изгибу своей шеи, а второй обхватив свой член, он громким стоном возвестил о сладком оргазме, накрывшем его с головой. Довольно сильно сжав длинные волосы друга, через мгновение Костя опомнился и отпустил Андрея, снова опершись ладонью о гарнитур.
В ушах словно застряла вата, и Костя разулыбался – да, давненько у него не было такого бурного секса. Ни одна игрушка из секс-шопа не заменяла живого мужика за спиной.
- Это было шикарно, sweetie, - промурлыкал Костя, когда Андрей присоединился к его восторгу и закончил.
На кухне было даже удобно, буквально не отходя с места, Костя открыл воду в раковине, смывая сперму с ладони. Вытерев руки и член полотенцем, которое отправилось в мусорку следом за использованным презервативом, парень натянул джинсы, светясь удовлетворенной улыбкой.
- Теперь можно и позавтракать, а? – предложил Романов, все же накормив своего любовничка от души прямо здесь, за небольшим столиком у противоположной стены, который сам Костя называл «место, где я грешу после шести».
- Поехали на шопинг? – предложил он, сидя напротив Андрея и нагло закинув одну ногу ему на бедра, - Я потрачу кучу денег, ты будешь шокировано материться, но послушно мерить то, что я тебе принесу, а потом будем впихивать ногой многочисленные пакеты в багажник машины. В общем, тебе понравится, как всегда.

Новости о девственности Андрея с такой стороны секса, конечно, не могли не удивить. Парень казался столь же разнузданным как и его товарищ, и должен был попробовать к своим годам уже все, ан нет. Костя скорчил смешную рожицу, выражавшую изумление и усмехнулся:
- Правда? Даже и не думал, что у такой машинки работал только задний привод, - хмыкнул он, чуть толкнув ступней бедро Андрея, - По крайней мере, если бы ты не сказал, я бы никогда и не догадался. Ты был крайне убедительным в этой роли.
Но разговор на эту тему дальше сказанного не зашел, потому что Андрей дико нарвался своим предложением с сапогами. Вероятно, он проговорил это специально, пробуждая в своем товарище тире любовнике внутреннего придурка, творящего вещи, совсем не подобающие светлому имени Романовых. Но Костя сейчас не задумывался над этим, он безропотно позволил этому придурку возобладать сознанием и нашептывать ему, что теперь он просто обязан найти и купить Андрею эти сапоги. Пусть даже брюнет наденет их единожды.
Романову было ровным счетом все равно, что он порой тратил деньги на всякую ерунду. И дело было даже не в том, что зарабатывал не он, как считали многие. Им стоило поверить, если бы Костя работал сам – он бы точно также спускал их на ветер. У него было одно убеждение, которое вполне имело место быть: если деньги не приносят радости, то зачем они вообще нужны? Вот копишь ты, ограничиваешь себя во всем, вкладываешь во что-то «великое», а потом хренак-с и тебе восемьдесят, а ты кроме работы ничего и не видел. Зачем ты жил?
Романову же определенно уже было, что вспомнить в старости. Жаль такие истории не расскажешь внукам.
- Ты сам напросился, - пропел мелодичным голосом Костя, быстро убирая все со стола, когда Андрей закончил есть. Покидав посуду в специальную машину и запустив цикл, Костя вымыл руки и, махнув приятелю рукой, двинулся в сторону своей спальной в сопровождении кота, решившего показать свою толстую морду народу и теперь мешавшегося под ногами. Впрочем, Костя как-то на автомате переступал на него, видимо, привыкнув к такому бестолковому питомцу.
- Займись ребенком, я сейчас, - подняв серого урчащего толстяка и вручив его Андрею, Костя скрылся в ванной, действительно быстро принимая душ, чисто чтобы смыть с себя следы секса. Выйдя их одной двери абсолютно голым, Костя, не удержавшись от подмигивания, зашел в другую – в гардеробную. Впрочем, и там он был недолго. Какая разница, что на нем будет, если они ехали за новым ультрасовременным прикидом, чтобы вводить людей в трепет и задавать новую моду.
- Все, я готов ехать и затмевать моднючего Джареда Лето, - заявил Костя, выходя уже при полном параде. Темно-серые, почти черные, джинсы, белая майка с черным жилетом – Романов-младший одновременно походил на типичного мажора, который решил прошвырнуться по дорогим бутикам после колледжа, и на пай-мальчика из развязного порно, которого вскоре трахнет капитан футбольной команды.
И вот спустя примерно час дороги, Костя припарковался возле торгового центра – не слишком именитого, без крутых бутиков. Сначала нужно было найти что-то дикое, как выражался Андрей, чего вряд ли сыщешь в коридорах ЦУМа, а уж затем ехать в пресловутый центр, чтобы шокировать отделы Кельвина Кляйна и Хьюго Босса.
Накинув на плечи теплое пальто, Костя шустро вылез из машины, торопливо шагая ко входу, пока не замерз. Почти на входе он не удержался, обратившись к товарищу:
- Ну, пошли искать тебе платформу, избавлять тебя от комплексов и все такое, - усмехнулся он. Конечно, разница в росте у них была совершенно незначительной, но как же не подколоть товарища? – И вот только не надо мне шуточек про разницу в других сантиметрах, - поднял палец Костя, проскакивая через автоматические двери, - Я обидчивый, знаете ли. Не куплю тебе лосины с тигром на заднице, так и знай.

Костя подхватил своего верного оруженосца под локоть и игра началась. Все же в любом мальчике, каким благовоспитанным он ни был изначально, жил маленький бунтарь, который хотел баловаться и чудить. Которому нравились косые и осуждающие взгляды, эти покачивания головой и немой укор в глазах. Наверное, поэтому Костя занялся паркуром, привлекая к себе внимание нетипичным поведением на улице, а потом, когда связался с Андреем, смог позволить себе и большее. Дурачиться вдвоем всегда было интереснее, чем в одиночку. Найти брата по разуму среди подобных себе мажоров было проблематично – все богатенькие мальчики были поголовно либо трусами, либо закомплексованными и неуверенными в себе, либо чрезмерно пафосными и «слишком взрослыми» для этого ребячества.
- Дюня, ну включи ты то, что иногда можно считать остатком твоего мозга, - делано возмутился Костя, не отставая от приятеля в издевках и безобидных подколах. Это, кстати, был еще один громадный плюс в сторону Андрея. Того практически невозможно было обидеть. И пусть Костя и привык с детства отфильтровывать речь и следить за каждым произнесенным словом, чтобы, не дай бог, что-то неуместное не просочилось в средства массовой информации, всегда же было приятно дать себе волю и спокойно говорить с человеком, шутить, не боясь, что слово «жопа» оскорбит его чувства. – У Гуччи нет такого треша, который мы можем найти тут. Это они только на подиум выставляют то, от чего глаза кровоточат. Но такие шмотки быстро раскупают Майли Сайрус и Ким Кардашьян.
Костя шмыгнул носом, все же успев подмерзнуть на короткой дорожке от машины до входа в торговый центр, а потом отвесил Андрею несильный подзатыльник, когда тот удумал пугать охрану. Да, в их чудесном городе нельзя было шутить про взрывы в полный голос. Впрочем, в Лондоне бы этому тоже не сильно порадовались, что было немного печально, ну да не об этом сейчас речь.
- Вы уж простите его, - вежливо обратился Костя к охране, утаскивая Андрея подальше, крепко держа под руку. – Он у меня дурачок немножко. Отец в детстве слишком высоко подкидывал, а потолки низкие были в «сталинке», - Романов, конечно, понятия не имел, какой высоты были потолки в домах сталинской постройки. Он даже смутно представлял себе, что это за постройки-то такие и чем они отличаются от других. Ляпнул то, что первым в голову пришло.
- Так, тебе значит сапоги со стразами, а мне блядскую шубу, чтобы я всех на трассе затмить мог, - решительно проговорил Костя, даже и не думая ругать своего друга за такие шуточки. Ну, запретят появляться в одном торговом центре столицы, так их еще много было. А не здесь, так шальным кобелям пять верст не крюк, поедут в другой близлежащий город, пугать народ там.
С этим девизом и мыслями, совершенно забыв о своем утреннем горе, Костя зашел в первый отдел, где цепкий взгляд уловил что-то кроме серого, черного и белого, официального и капсульного. На лицо Романов натянул самое пафосное и возвышенно-одухотворенное лицо, добавив немного брезгливости для полной комплекции, да так и ходил осматривая все «что может предложить это… место».
Так, за пару часов, они накупили самого дичайшего шмотья, которое только можно было найти в этом месте. И теперь Романов, в невероятных бардовых штанах и «драной кошке» в виде какой-то искусственной шубы, натянутой на майку с ярким принтом, восседал на фуд-корте, преспокойно поедая блинчик вилочкой и ножичком, как самый благопристойный мальчик на всей планете, готовясь ехать в более престижные места и наслаждаться шоком и, возможно, даже брезгливостью на лицах местных вышколенных консультантов.