Выпросить отпуск у «News Corporation» было проще простого. С такой профессией, как журналист, всегда можно было совмещать приятное с полезным. То есть любой отпуск можно было превратить в сбор информации для очередной статьи. Многие скажут: «Работать во время отдыха? Нет уж, увольте». Но Морис слишком любил свою работу, она не приносила усталости – только удовольствие и, конечно же, доход. Причем доход настолько неплохой, что жаловаться было грех.
В итоге, супруги Лабранш подписали необходимые бумаги, что давали им свободу на целых полгода, оформили рабочую визу в Россию, и провели несколько дней дома, собираясь к предстоящей поездке. Обычно, когда собираешься в отпуск, особенно в жаркую страну, ты берешь с собой плавки, пару трусов, пару носков, шорты, да майку, а возвращаешься уже с набитым чемоданом сувениров. Но перед ними вскоре должна была раскрыть объятия матушка Россия с более чем непредсказуемой погодой, особенно, если учитывать то, что Морис планировал проехаться чуть ли не по всей стране, заглядывая в самые любопытные уголки бескрайнего простора.
Морис хотел собрать гору материала для своей книги, попутно подмечая и составляя разнообразные статьи, которые он будет отправлять обратно, в Лондон, прямиком в редакцию, за что и будет получать гонорары на свою рабочую карту. Вот такой вот простенький план. Но к этому следовало основательно подготовиться, и как раз сейчас Морис этим и занимался.
Стоит сказать, что Морис по жизни не был чистюлей и аккуратистом. Он не складывал брючки ровно по сгибам и не развешивал маечки по вешалкам. Сейчас вокруг него и вовсе будто взорвалась вещевая бомба. Куча листов, блокнотов и ручек, вперемешку с техникой, зарядными устройствами и, конечно же, одеждой валялась везде. Вещи были на полу, на креслах, на диване, на столе, в общем, на всех горизонтальных поверхностях, и даже более! То, что можно было повесить на приоткрытую дверцу шкафа, межкомнатную дверь или спинку кресла – там и висело.
Посереди этого кошмара сидел Морис с неизменной улыбкой на лице, проверяя верный фотоаппарат – простенький, не слишком профессиональный, но он и не был фотографом. Это скорее было для них с Касьеном, для памятных моментов, нежели для репортажей и фото-отчетов. Морис посмотрел в объектив, перевел камеру на входящего в гостиную супруга и щелкнул кнопкой, запечатлев это серьезное лицо.
- Только не говори, что ты уже собрался, - торопливо проговорил Морис на французском. Они уже давно жили в Лондоне и в совершенстве знали английский язык, но почему-то привычка общаться друг с другом на родном языке у Мориса никуда не ушла. Английская речь в их совместном доме звучала какой-то иностранной и чужой, будто бы портила атмосферу, созданную двумя любящими людьми, - Я еще даже не решил, какую одежду с собой брать. Ты посмотрел прогноз погоды, мон амур?
Морис торопливо убрал фотоаппарат в кофр и запихал в чемодан. Потом прикинул на секунду, что может случиться с хрупкой техникой, когда этот чемодан грузчики просто выкинут на погрузчик, и достал его снова, отбрасывая на диван. Морис отбросил с лица непослушные пряди волос. Помыть-то он голову помыл, а вот уложить прическу времени не было, так и остался растрепанным, как побитый воробей.
Но, вероятно, появление более рассудительного из четы Лабранш положительно повлияло и на более беспечного ее члена. Чемодан Мориса, наконец, начал заполняться. Перво-наперво, это были зарядные устройства, жизненно необходимые для всей техники, что парень собирался с собой взять: для мобильного телефона, для ноутбука, для фотоаппарата. Туда же опустилось нижнее белье и носки. Оставалось только заглянуть в ванную, чтобы взять походную зубную щетку и другие ванные принадлежности, чтобы окончательно перечеркнуть список того, что забыть ни в коем разе нельзя ни при каких обстоятельствах.
Туда-то Морис и направился, ловко поднимаясь на ноги. Проходя мимо Касьена, он просто не смог удержаться, чтобы не приобнять супруга, нежно перехватывая его тонкие губы поцелуем. Сколько бы лет не прошло, этот человек, казалось, не мог надоесть или приесться. Сколько бы лет они не прожили вместе, Морису казалось, что этого мало. И он не только до сих пор любил его, но и мог поклясться, что его любовь возрастает с каждым годом, да что уж, с каждым часом. Дыхание до сих пор замирало, а тело пронзала жаркая молния возбуждения, как будто в первый раз…
- Мон шери, ты звонил мсье и мадам Романов? – внезапно вспомнил Морис, полагаясь во всех организационных частях любой из их кампаний на супруга, - Будет как-то неловко нагрянуть к ним без предупреждения, - продолжал он из ванной комнаты, собирая все необходимое для поездки. Затем вышел и улыбнулся шире, снова увидев Касьена, - Или мне позвонить сейчас?

Отредактировано Морис Лабранш (2015-10-25 23:55:25)

Морис был человеком неконфликтным. То есть совсем. То есть абсолютно. А уж тем более, когда речь шла о ссорах со своим возлюбленным супругом. Как и идея об измене, Морису и в голову не могла прийти мысль о том, что можно поругаться, обидеться или как-то специально задеть Касьена. И в то время как Касьен громко кричал на родном языке, возмущаясь по поводу и без, Морис лишь улыбался во весь рот, а то и вовсе посмеивался, выжидая привычного окончания «ссоры», существующей лишь в голове самого Касьена.
Касьен шумно недоумевал, как его супруг мог быть таким беспечным, взбалмошным, суетливым, непредсказуемым и далее по списку, но в то же время дико любил его именно таким, что Морис, конечно же, знал. Ему даже нравились эти скандалы (если это вообще можно было так назвать). Касьен был красив в своем «праведном гневе», а потом – дико страстен, когда до него доходило, что можно было излить бушующие внутри чувства иным способом, более приятным для обоих.
Так случилось и в этот раз. Услышав затею супруга, Касьен вспылил, что было вполне свойственно импульсивным французам. Он высказал все, что думал о Морисе, его идеях и образе жизни, и последний не мог удержаться от того, чтобы не «продублировать» своего партнера по жизни. Морис уже наизусть знал все свои качества, которые супруг упоминал в таких склоках, и теперь раздражал Касьена еще сильнее, перебивая его и говоря те слова, которые уже рвались с его языка.
Закончилось все более чем благополучно: Касьен достиг пика своего возмущения и сладко пригвоздил Мориса к кровати. Затем счел его идею достойной и, как и ожидалось, поддержал супруга с его горящей мечтой. Морис точно знал, что от Касьена можно было теперь ждать не только этой поддержки, но и реальной помощи – будь то сбор материала или какие-то бытовые заботы, о которых сам Морис частенько забывал в порыве собственного энтузиазма.
Вот и сейчас Морис лишь задавал вопросы, а Касьен положительно на них отвечал – он уже все посмотрел, все решил, и беспокоиться было не о чем. Морис прижался к партнеру, целуя его снова и снова, не в силах насладиться вкусом его манящих губ. Тело реагировало моментально и вполне характерно. Ему всегда было мало, и он требовал еще и еще, и было счастьем, что Касьен был столь же страстным по характеру.
- Так что там с погодой? – прошептал Морис в губы мужа, прижимая его к дверному косяку, не давая сдвинуться с места.
Время, конечно, поджимало, и казалось, что Морис совершенно не успеет собраться, но это было не так. Как бы ни ворчал Касьен про апокалипсис и долгие сборы, это не было абсолютной правдой. Весь этот бардак был лишь следствием импульсивности Мориса, не умеющего делать только лишь одно дело, не отвлекаясь на десяток других, более мелких вещей. Но если перед мужчиной поставить четкие сроки, он будет собран секунда в секунду и, на удивление, ничего не забудет.
Губы Мориса скользнули по нежной коже шеи Касьена, прихватывая и легко касаясь поцелуями. Захотелось глубоко вздохнуть, казалось, что не хватает воздуха – ведь рядом с супругом все пламенело.
- Ну, раз ты собрался, мон шери, - промурлыкал Морис, как сытый кот, - Значит, у тебя есть минут пятнадцать свободного времени, - как обычно, мужчина решил все за своего мужа. Это был идеальный симбиоз. Один решал, что им делать, второй решал, как это дело правильно провернуть, и в итоге оба пожинали плоды своего усердия. Это касалось как работы, так и дома. Впрочем, в этой семье было непонятно, где кончалась грань работы и перетекала в быт.

Морис был как никто другой солидарен со своим супругом. Касьен был для него идеалом, замены которому было не найти; и даже более того, он был настолько безупречным, что никогда и желания не возникало сравнивать его с каким-то другим мужчиной. Кто-нибудь, услышав эту фразу, непременно бы сказал, что нельзя так обожествлять своего партнера, ведь розовые очки рано или поздно спадут. Только дело было в том, что этих очков на Морисе не было. Он прекрасно видел все недостатки своего любимого мужа и любил его такого, цельного, со всеми плюсами и минусами, что делали его настоящим, живым.
Касьен безумно мило ворчал на него и на произошедшее, что выбивало мужчину из привычной колеи на время. Он был до занудства пунктуален и кропотлив, что могло раздражать многих, но только не Мориса. «Я не смог бы полюбить пластиковую куклу с огромными мускулами и пустым взглядом. Так же, как и не смог бы полюбить человека без единого изъяна – это ужасно скучно и нелепо», - однажды признался Морис содружественному изданию, писавшему статью об их официальном замужестве несколько лет назад.
Другой журнал немного позднее выдвинул предположение о том, что счастье супругов Лабранш напрямую зависело от возраста их знакомства. Якобы они начали встречаться и притираться друг к другу с детства, их характеры формировались синхронно, невольно подстраиваясь под потребности партнера. Морис не мог с этим не согласиться – возможно, все обстояло действительно таким образом. Он лично знал несколько пар, живших вместе со школьных или институтских времен. Но, конечно же, были и те, кто взрослел и понимал, что красивые отношения растаяли и теперь казались детским увлечением.
В любом случае, Морис был просто счастлив, и менять своего супруга не собирался. Ни за что на свете он не хотел нарушить ни единую, даже самую маленькую черту Касьена, переписать ее своей рукой. Нет, Морис ценил его личность. А еще терпеть не мог истеричных сцен в различных мелодрамах или сериалах, основанных на том, что кто-то из пары не захотел меняться, в то время как его супруга или супруг прогибались под требования партнера. Вот совсем не хотелось быть таким же глупым истериком и превращать любящие отношения в какой-то нелепый фарс.
Еще одним грандиозным шагом к семейному успеху у супругов Лабранш было то, что они не были друг другу должны. Еще больше тех сцен в романах Морис терпеть не мог фразу «ты должен». Эта фраза была приемлемой на рабочем месте, произнесенная руководителем, в различных заведениях со строгим уставом, где люди, действительно, должны были, например, оплатить что-то. Если бы Морис давал бесплатные семейные советы, первым делом он бы рекомендовал избавиться от этой фразы в отношениях. Никто и никому в любви не должен, каждый сам должен был решать за себя, что он готов и хочет дать своему любимому.
На данный момент, супруги синхронно решили подарить себя друг другу. Морис упал на кровать, с неким облегчением стягивая с себя одежду. Воздух, казавшийся прохладным, буквально облизывал разгоряченное тело. Морис простонал в рот партнеру, обхватив его плечи объятиями, и нехотя выпустил его из своих рук, не смотря на то, что дальнейшие действия возбуждали еще сильнее. Касьен едва дотронулся до возбужденного члена супруга, и тот снова застонал, как всегда нетерпеливый и чувствительный. Нет, этого человека невозможно расхотеть. Каждый день прикосновения и поцелуи Касьена звучали по-новому и все более желанно.
- Ах! Да… - громче отозвался Морис, сжимая пальцами покрывало над своей головой и опуская черный взгляд на своего супруга, творящего просто невероятные вещи своим ртом и языком. Это было невозможно терпеть. Казалось каждое движение заставляло тело содрогаться от маленьких искорок блаженства, разбегавшихся по венам с молниеносной скоростью. Истинное наслаждение.
Морис приподнялся, мягко отстраняя супруга, решив немного продлить и усилить удовольствие. Так бы он быстро не выдержал… Притянув Касьена к себе, истово целуя его тонкие губы, Морис сел напротив, спустив руку вниз по твердому прессу, впитывая кончиками пальцев удовольствие от прикосновения к гладкой коже. Он сжал член супруга, принимаясь двигать рукой. Приблизившись к лицу Касьена настолько близко, что едва коснулся носом его носа, Морис раскрыл глаза и с жадностью смотрел на супруга, лаская его рукой и изредка целуя в приоткрытые губы. Слушал его возбужденное дыхание, чувствуя, что доходит до точки.
- Я люблю тебя больше жизни… ты знаешь это? – прошептал жарко Морис, прижимаясь носом к щеке Касьена, вдыхая запах его кожи, целуя подбородок, - Да? – выдохнул он снова, опаляя дыханием гладко выбритую щеку, и добавил еще более горячо, но чуть тише, - Войди в меня…

Отредактировано Морис Лабранш (2015-11-23 20:21:35)

Не было ничего сладостней и вожделенней, чем слиться в порыве безумной страсти со своим любимым супругом. Сколько бы лет не прошло, сколько бы ночей они не провели вместе, Морису казалось, что каждый секс звучит для него по-новому. Можно было сказать стереотипно – он был озабоченным французом, и физическая любовь занимала одно из лидирующих мест в его жизни. Морис в этом не видел ничего плохого; те, кто говорят, что секс совершенно не важен – просто глупы и не распробовали еще этот чудный плод греха.
И этот торопливый порыв, когда нет времени на долгую прелюдию и ласки, Морис оценил по высшей шкале. Тяжело дыша, он снова улыбался – довольно и чуточку лукаво. Его руки скользили по чуть взмокшей спине супруга, стараясь действовать нежно, но не возбуждающе. Времени было совсем мало, и оба супруга это понимали, а также знали, как сильно они могут увлечься друг другом.
Честно говоря, если бы затея Мориса не была такой глобальной и масштабной, он бы запросто оставил Касьена в постели, сладко терзая его несколько долгих часов до полного исступления. Так уже было пару раз, и ворчащий Касьен на следующий день переносил вылеты, объяснялся с людьми и иными способами улаживал заброшенные дела. Морис только посмеивался, целуя своего благоверного, порой мешая ему делать и это, как наглый игривый кот.
- Я так собираюсь, - честно отозвался Морис, утыкаясь носом в мягкие пряди темных волос и вдыхая запах мужа, - Почти всегда.
Продолжая скользить сознанием по событиям прошлого, Морис расплылся в еще более широкой улыбке, пропустив тонкий смешок. Он прикрыл глаза, чуть подрагивая от сдерживаемого смеха, и звонко поцеловал Касьена в макушку.
- Мне тут вспомнилось, как ты пытался разговаривать с нашим начальством, когда мы еще работали на той работе, - проговорил мужчина певучим баритоном, заглядывая Касьену в глаза своим черным взглядом с «танцующими чертиками», - И я тебе начал отсасывать во время разговора, - рассмеялся он, - Не помню, правда, по какому поводу ты звонил. У меня напрочь вылетели все воспоминания, кроме твоего выражения и голоса.
Все еще посмеиваясь, Морис поднялся с кровати, принимаясь собирать все необходимые вещи, как ни в чем не бывало. Более того, чемодан быстро наполнился, будто секс дал французу какой-то стимул к сборам. Возможно, так оно и было, ведь Касьен забрал часть этой неуемной энергии. Так или иначе, через пару, максимум пять минут, Морис застегивал молнию на чемодане, а рядом лежали хрупкие вещи, которые он намеревался сложить в ручную кладь.
- Кто знает, - улыбнулся Морис на вопрос по поводу своего происхождения, - Может быть во время войны русский солдатик и влюбился в мою дальнюю родственницу, - он пожал плечами. Собранный и более серьезный, будто ничего и не было. Будто он все это время только и делал, что собирал вещи и готовился к отъезду. Пожалуй, в это можно было поверить, если бы Морис до сих пор не был голым.
- Такси приедет через десять минут, - он посмотрел на часы и повернулся к мужу, - Я в душ. Без тебя, извращенец, - добавил Морис, рассмеявшись. Потом он подхватил свои вещи и пошел в ванную, выйдя оттуда через четыре минуты, полностью готовым к отбытию.
- Даже не буду спрашивать про документы и билеты, ты уже десять раз это проверил. Десятый был, когда я мылся сейчас, - кивнул Морис, вновь перехватывая талию мужа. Одно только воспоминание о том, как закончились подобные объятия минут пятнадцать назад, заставили содрогнуться от остаточного удовольствия, - Ты плохо исполняешь свои супружеские обязанности, мон амур, - наставительно сказал Морис, легко целуя тонкие губы в ожидании сообщения от такси, - Я снова хочу тебя. Напомнишь мне в России, чтобы я иногда отвлекался на свой материал?
Телефон мелодично тренькнул. Морис провел по нему пальцем, краем глаза просматривая сообщение.
- Наша машина. Успели, - победно улыбнулся он и подхватил чемодан.