Больших щедростей от Москвы Максим не ждал и напрасных надежд, обычных для покорителей Златоглавой, не питал. Он знал, зачем сюда ехал, в этот огромный муравейник, где затеряться ничего не стоит. От знающих людей он был наслышан о том, что город этот не терпит слабаков, безжалостно перемалывая своими жерновами всех, и не только наивных мечтателей, но и куда более крепких людей. Люди здесь с легкостью пропадали бесследно, спивались, разорялись, теряли всяческие надежда, но Макс этого не боялся. По сравнению с тем, что он мог принести своей семье, все остальное казалось мелочью. Возможно, отсутствие иллюзий и помогло ему быстро не то что на ноги встать, а даже не пасть под напором трудностей. Он обосновал свой бизнес, занялся тем, в чем был почти равен богу – ремонтом автомобилей, причем в основном японских, которых в столице был большой процент. Клиентская база довольно быстро стала устойчивой, что не давало роскошествовать, но позволяло быть уверенным в том, что хлеб с колбаской будет не только завтра, но и послезавтра.
Но была у Макса и беда – никак ему не удавалось найти подходящую квартиру. Поначалу, пока бизнес его не наладился, он снимал комнату в двушке с хозяином-алкашом. Все бы ничего, пьяньчушка не смущал молодого человека, но тот повадился шарить у Максима по комнате, а это едва ли вызовет восторг у кого-то, а уж тем более у человека, которому есть, то скрывать. Затем о перебрался в скромную однушку в тихом зеленом райончике. Квартира была в старой пятиэтажке без лифта, что абсолютно не смущало Максима, плата была умеренной, а хозяйка казалось очаровательной женщиной постбальзаковского возраста, слегка потертой жизнью и мужиками, просто обожающей игристые вина и цветы. Наивный провинциал сначала не допер к чему было упоминания о цветах и винах, но когда одна за другой на него посыпались атаки вполне определенного толка, то едва не лопнул со смеху от собственной тупости. Он постарался тактично объяснить женщине, что надежды ее несколько не уместны, от казался даже от соблазнительной скидки на жилплощадь, но страждущую душу он этим не утешил. Начались регулярные рейды нарядов полиции то с проверкой документов, то с нелепыми жалобами якобы от соседей, а то его и вовсе уложили мордой в пол в коридоре, распластав причудливым ковриком, и устроили обыск. Как потом выяснилось, искали наркотики. Их-то не нашли, а вот некоторые журналы и фильмы обнаружили. Информация, естественно, дошла до квартирной хозяйки и та выперла Макса с криками и оскорблениями, пригрозив дойти до самых верхов, чтобы тварь такую посадили, потому что для таких как он желающих в тюрьмах вагон и маленькая тележка. Несколько ночей Макс переночевал на работе. А потом один из клиентов вдруг подсказал ему один адресок, по которому кореш его хорошего приятеля регулярно навещает одну бабенку, у которой троюродная тетка, давно уехавшая в деревню, сдает квартиру. Едва не сломав мозг в этом хитросплетении родственных и не очень связей, Максим, наконец, обрел приличное жилье в довольно новой высотке на окраине Москвы, и что самое важное, недалеко от третьего кольца.
Чистый ухоженный подъезд, в котором на удивление не пахло кошками, а стояли цветы на площадках перед лифтами, и даже была настоящая консьержка, произвел впечатление на Максима, давно уже решившего, что страшнее подъездов в столице только сующие везде свой нос бабки, сидящие на скамейках  у этих самых подъездов. Правда и тут быстро нарисовалась одна активистка, зашедшая на огонек, поинтересоваться планами нового жильца. Тетя Валя, как представилась местная энтузиастка, провела быстрый ликбез на предмет шума после одиннадцати вечера, отключения воды без предупреждения, если вдруг Максу приспичит новую стиральную машинку ставить, или сантехнику хозяйскую менять. Заодно было достаточно прозрачно уточнено, что кто каких гостей домой приводит также не остается незамеченным, но если люди порядочные, то кто же возражает.
Максим утешил женщину тем, что ремонты делать не планирует, шуметь не собирается, ибо на работе гвалта хватает, а вот на счет гостей только усмехнулся, сразу представляя, как эта милейшая тетя Валя, главнокомандующая всего дома, видимо, с транспарантами и флагами провожает его, спалив с каким-нибудь голубоглазым парнишкой. Например, вот таким.
По лестнице кто-то поднимался, что-то проговаривая негромким размеренным голосом. Не обратить на это внимания Максим не мог и, не прерывая беседы, уставился на того, кто решил не пользоваться таким благом цивилизации как лифт, не смотря на то, что тот работал. Максим в этом убедился, перетаскивая свой нехитрый скарб. Правда тут же закралось сомнение, что после его переезда чудо техники и сломалось, и Максим уже потянул было руку, чтобы проверить, но кнопка вызова тут же засветилась красным огоньком и кабина с гулом и легким грохотом поехала к нижним этажам. На площадку, где проходило собеседование с новым постояльцем, поднялся тонкий, как тростинка мальчик с небесно голубыми огромными глазами. Макс, что-то в этом момент вещающий, замолчал с открытым ртом, чем вызвал моментальный интерес у тети Вали. Вежливо поздоровавшись с женщиной мальчик-тростинка отпер соседнюю, несколько обшарпанную дверь и скрылся за ней. Макс молчал.
-  Ты Алешу не обижай, - нарушила тишину тетя Валя, почему-то заговорив неожиданно тихо и настороженно.
- А чего он пешком? Спортсмен? – сглотнув слюну, выдавил из себя Макс.
- Нет, - как-то странно протянула женщина, не спуская с молодого человека буравящего взгляда. – Не спортсмен.
И, чуть помолчав, добавила:
- Болеет он.
- Нифига себе болеет, - восхитился парнишкой Максим. – Пешком на шестой этаж и без одышки!
Валентина долго молчала и смотрела на Максима, а потом махнула рукой.
- Ты тут смотри не безобразничай. Я тут все про всех знаю и если что, - чуть полноватые, красиво очерченные природой губы поджались, превращая их в куриную жопку, - за Алешу накажу так, как и папка не порол.
Она даже пальцем потрясла перед носом Максима.
- Мама у него недавно умерла. Один он совсем, - глаза женщины внимательно вглядывались в нового соседа. – Считай, что я за ним приглядываю, понял?
- Понял, - кивнул Максим, не поняв ни единого слова в этой тайне московского двора, но голубые глаза парнишки из соседней квартиры хотел увидеть снова.
-  Тетьваль, - чуть фамильярно, простетски заговорил он, - я вам обещаю, что никого тут обижать не буду, а если что – зовите. Я почти на все руки мастер, и в электричестве, и так что по ремонту – всегда помогу.
- Ну, смотри, мастер. Если что узнаю – руки твои электрические в миг оторву, - обнадежила тетя Валя и отправилась по своим делам.
А  Максим взял первую попавшуюся плошку и постучался к соседу, как только его персональный надзиратель удалился на безопасное расстояние.
- Привет, - засветился открытой улыбкой Макс, когда дверь открыли. – Я тут поселился сегодня рядом, жрать захотел, а соли нет. Не поделишься? Я верну!
Простой и древний как мир способ знакомства еще никого никогда не подводил.

К, мягко говоря, странностям москвичей Макс успел привыкнуть. Ему куда милей были пронырливость и бесцеремонность тети Вали, чем замкнутость и какая-то озлобленная отстраненность жителей столицы. Спросить дорогу настоящее испытание, все резко не местные, а то и вовсе в сторону отпрыгивают, только что не крестясь и не отплевываясь через плечо. Как соседей зовут понятия не имеют, хоть и живут бок обок не один десяток лет. И то, что в квартиры не особо пускают Макс тоже уже привык, но вот что бы от него шарахались с таким ужасом, забыв захлопнуть дверь – такого еще не было.
- Э-э-э… - протянул парень растерянно, теряясь в сложившейся ситуации, как ребенок, которого мама оставила в очереди в поликлинике и сказала, что скоро придет. – Алеша?
Странно, обычно Макс не называл едва знакомых людей уменьшительно-ласкательными производными имен, но тут, видимо, сработал образ тети Вали. «Алеша» получился сам собой и как-то легко лег в обращении к странному парнишке. Максим, еще не решаясь переступить порог, склонился в коридор, по которому умчался мальчик с необыкновенными глазами, и еще раз позвал:
- Алеша?
Но Алеша не отзывался, хотя его тихое невнятное бормотание можно было различить. Теперь Макс понял, что имела в виду соседка, сказав, что парнишка болеет. Беда. Один, без матери, странный. Как он справляется то? Дома во Владивостоке у дальних родственников сын тоже… болел, но у того и на лице была заметна болезнь. Он не то, что не разговаривал, он так и на ноги не поднялся. У Алеши дела явно были лучше. Чем же он болел-то? Максим, как и большинство обывателей, в болезнях такого рода не разбирался, поэтому понятия не имел, почему один спокойно так по лестницам рассекал, а другой даже «мама» говорить не научился.
Покачавшись немного на пороге в чудной позе, Макс решил-таки разрулить неловкую ситуацию, да и в чудесные глаза заглянуть хотя бы еще разок хотелось. Поэтому он выпрямился да и шагнул в коридор. Алеша сидел на кухне, раскачиваясь из стороны в сторону, и бормотал под нос непонятные цифры. Молча подходить к нему Макс побоялся – вдруг напугает этим своим вторжением и парнишка выкинет какой-нибудь этакий номер, что тетя Валя выполнит свою угрозу и оторвет не только руки, но и голову. Голову было жалко, хотя, автослесарю и без рук как-то неловко. Кстати, соседка.
- Алеша, - заговорил Максим тихо и ласково, как с ребенком, - тетя Валя сказала, что у тебя можно соль попросить. Можно ведь?
Невольно затаив дыхание в ожидании ответа Максим обвел взглядом небольшую, стандартной планировки кухоньку. Его поразили две вещи – чистота вокруг и педантичная аккуратность расположения всех вещей. Такого он даже в армии не видел, где сапожный ряд по веревке выравнивали, да заправленные кровати со стороны казались выпиленными из фанеры, такие ровные и четкие линии были. По сравнению с этим домой у Максима царил вечный бардак, хотя свиньей его точно назвать было нельзя – мама приучала, потом голубоглазый лейтенант, да и сам он любил, чтобы все чин чинарем . Странная болезнь у соседа, дебилом точно не назовешь. Надо будет у тети Вали поподробнее расспросить.

Мир рухнул в одну секунду. Максим никогда никого намеренно не доводил до слез, он даже родителей предпочел оградить от катастрофы, не признаваясь и предпочтя уехать от родного дома на безопасное для них расстояние, лишь бы не позорить. А тут вдруг прекрасный мальчик с глазами ясного майского неба плакал так, словно он убил его хомячка.
- Тише, тише, - забормотал растерянный Макс, протягивая руку к плачущему Алеше и даже едва не приседая напротив, только что-то остановило его.
Он отступил, заговорив:
- Все, все, я ухожу. Видишь? Я уже ушел.
Макс спиной добрался по коридорчику до двери, перешагнул порог, закрывая за собой дверь.
- Я ушел!
Стоя за дверью Максим в растерянности думал, что же теперь делать. Оставить мальчика в таком состоянии было отчего-то страшно, но тому явно мешало присутствие незнакомого человека. Тетя Валя! Ох, она его проклянет, наверняка проклянет, но сделать вид, что он ни при чем Максим не мог, да и отвечать за свои поступки отец приучил с малолетства. Молодой человек спустился ниже,туда, где жила активистка и защитница обездоленных и позвонил в дверь. Та открылась молниеносно, будто Максима ждали.
- Тетьваль, я тут... Короче, я к Алеше за солью хотел зайти, - Макс показал плошку, с которой поперся к мальчишке.
Все, больше он ничего сказать не успел — цунами обрушился на него с шипящим возмущением.
- Ты зачем к нему поперся? А? Ты дурак совсем? Соли мало? Ко мне идти — я тебе эту соль!... Вот дурак. Где вас только берут?
Полноватая женщина хлопнула его полотенцем по плечу, легким движением руки сдвинула с дороги и с целенаправленностью носорога ринулась с проверкой в квартиру Алеши. Макс на секунду застопорился, прикрыв дверь в квартиру женщины, - хоть сейчас швейцаром иди устраивайся, - и юркнул за Тетьвалей в лифт.
- Я тебе сказала не обижать его? - грозно ворчала женщина.
- Говорили, тетьваль.
- А зачем ты к нему полез?
- Так я ж не обижать полез! Так, соли попросить.
- Соли ему захотелось. Надо чего — ко мне иди, а к Алеше лезть не смей!
- Да я...
Оправдания звучали жалко, но Макс и сам чувствовал себя виноватым. То же ловелас выискался, ухажер недоделанный, только напугал мальчика с такими славными глазами.
В квартиру тетя Валя зашла как к себе домой, оставив Макса за порогом. Максим потоптался-потоптался, да ушел к себе, прислушиваясь к тому, что твориться на лестничной клетке.