Clutch – Regulator
- От нашей работы не сбежишь… - Макс краем уха слушает коллегу, спускаясь по лестнице на первый этаж, и кивает. Правда, кивает скорее всего музыке из наушника в левом ухе. Так же машинально покивав на прощание, сворачивает за угол в уже темный коридорчик – и что они не включают тут свет, ведь знают же, что окон нет в коридоре? – практически запинается о что-то на полу, вспомнив всю родословную тех, кто строил это здание, правда шепотом и в нецензурных выражениях. Однако, его хорошего настроения это не портило. От работы не сбежишь, зато можно уйти в отпуск и выключить телефоны. Все три. И отрубить домашний. И не выходить в сеть. Ай, нет, в сеть выходить придется, иначе – чем заниматься в отпуске?
На свой отпуск Радов ничего не планировал, кроме как спать с утра до вечера, а по ночам что-нибудь смотреть. Ну, хотя бы первую неделю. Когда работаешь с людьми – от них устаешь. И смотреть желательно что-то про животных, чтобы людей не было даже на экране. Кажется, подобное имеет в медицине название. Максим не помнил какое, да и не интересовался, в общем-то. Дернув на себя дверь отдела кадров, Радов жмурится от яркого света солнца в огромные окна кабинета.
- А вы специально в коридоре все лампочки выкрутили, чтобы входящие ослепли и не видели, что кабинет давно ремонта требует? – улыбается девушкам за столом. – Кстати, а может все лампочки-то у вас? - Быстро пробежав взглядом по помещению, Максим наконец замечает третьего человека в комнате. – Вы бы хоть мне ручкой помахали, что вы тут не одни. А то я тут о воровстве лампочек отделом кадров разглагольствую, а у вас тут мог кто-то из…ээээ…той самой конторы быть. – такова уж профессия была у Макса, что он редко молчал. Отдавая сотрудницам бумаги, Радов улыбается, повернувшись к гостю их конторы, который, кажется куда-то очень спешит. – Да что вы, молодой человек, на пожар опаздываете?
Молодой человек ему, кстати, кого-то напоминал. Радов долго выкапывает в памяти похожие лица, пока не соотносит его с одним смутным видением такой давности, что это вряд ли можно вспомнить. И кажется, он тогда был немного пьян. Или много?
Точно. Это был вечер после одного удачного дела, была какая-то компания, поздравления, клуб, парень у входа, которого Радов просто так затащил в помещение. И не только туда. На губах появляется улыбка, как и у большинства адвокатов – фальшивая, как электрическая лампочка, но такая же сияющая.
«Узнал что ли?» - думает Макс, наблюдая, как парень спешно собирается, отдав какую-то бумажку девушке. Проводив его задумчивым взглядом, он тянет из пальцев секретаря ту самую бумагу, которая оказывается анкетой о приеме на работу. Вот оно что. Запомнив имя, Максим разворачивается, прощается практически на ходу и быстрым шагом выходит из кабинета. Пока глаза привыкают к темноте, он накидывает пиджак и идет по коридору к свету, тихо посмеиваясь себе под нос от произошедшего.
В кармане тихо звенит телефон. Максим смотрит в экран, не глядя под ноги, и читает последнюю на этот рабочий день почту. Некоторые вещи требуют, чтобы их делали незамедлительно, потому он останавливается в холле конторы, чтобы набрать ответ, попутно успев кивнуть уходящим по домам знакомым.
дальше будет лучше, обещаю

А на улице прохладно. Максим останавливается возле своего автомобиля, оглянувшись по сторонам – привычка, чтоб ее. Еще довольно ощутимо начинала побаливать голова. Радов прикасается двумя пальцами ко лбу, почти в молитвенном жесте, как будто упрашивая боль чуть-чуть подождать. Боль не вняла мольбе.
Автомобиль мягко скатывается с парковки, Радов практически наслаждается звуком шин по асфальту, убавляя радио с какой-то жуткой песней. Каждый звук отдавался в голове болью, будто кто-то сидел рядом с молоточком и постоянно им тюкал по вискам.  А еще немного морозило. Максим застегивает пиджак, будто это его спасет и включает поворотники, пережидая несколько машин. И тут…
Собственно, он уже и думать забыл о том, что встретил Антона – правильно же? – в отделе кадров, однако вид одинокой фигуры на остановке, заставил Максима припомнить не только недавнее происшествие, но и еще кое-что.  Он улыбается, сворачивая к остановке, перегнувшись через сиденья, открывает дверцу с пассажирской стороны и чуть лениво говорит:
- Садись. – Не то что бы он ожидал, что парень прямо сразу послушается, но конкретно наглого игнорирования своих слов не ожидал точно. Да и хотя, если задуматься, он даже и секунд на сообразить своему вынужденному собеседнику не дал. Макс покидает автомобиль, по пути гадая, зачем ему это все вообще, почему бы не поехать домой и не лечь спать, и подходит ближе. – Хотя если ты желаешь тут еще померзнуть, то я могу вернуться через пару часов. Ну так как? – Хотя это было сказано скорее для проформы, чем предлагалось, потому что Максим просто взял парня за запястье левой руки и привел в машину, заправским движением опытного полицейского из американских боевиков, его туда усадив. – Ну вот видишь, все не так страшно. Ты тут не умер, никаким опасным газом тебя не отравило, ты не утонул, тебя не застрелили. Расслабься. – замечает Радов, усаживаясь на свое место.
Нет, он не спрашивает, куда ехать. Главное тут было в том, что он знал, куда нужно ему. Автомобиль мягко трогается с места, правда заставив рвано вздохнуть от прилива боли в голове и вклинивается в поток автомобилей.
Нет, Максим не собирался вести Антона к себе домой. В его доме вообще никто не оказывался уже несколько лет. А зачем? Да и в принципе он сегодня не был настроен на какой-то подобный вечер. Потому, затормозив у своей привычной уже пиццерии, он отстегивает ремень безопасности, глянув на часы.
- Ты, конечно, можешь остаться в машине и не пойти со страшным мной есть. А можешь вообще выйти и идти на все четыре стороны. – Он смеется, искоса посмотрев на попутчика. – Но ты этого не сделаешь, потому что ты любопытный и тебе интересно, что происходит и как это закончится. Пойдем, ужин я оплачу, не волнуйся.
Адвокатов не так легко обмануть. Они сами это умеют, знают все уловки и все выражения лиц. Только они умеют этим управлять, а люди несведущие – нет. Вот и вся разница.  Максим выходит из машины, останавливаясь на тротуаре и наблюдая, как Антон оказывается на улице.
- Ну что, сбежишь? – он улыбается уже искренней, правда, немного хмурясь от забиравшегося под рубашку холодного воздуха.
Нет, не сбежит. В этом почему-то Радов был уверен.

- А с того, что ты сломя голову умчался из отдела и даже не поздоровался. Хотя это у тебя в привычках. Из клуба тогда ты тоже сбежал. – со смешком произносит Макс, разворачиваясь и идя ко входу пиццерии, пропустив, впрочем Антона перед собой. – Ты с прошлой встречи стал слишком смелым. Во всем, интересно мне? – спрашивает он, проходя следом за, по-хозяйски выбравшим стол, Антоном.  – Или тебе, как кролику, страх смелости придает?
Сделав заказ, Максим снова поворачивается к Антону, склонив голову к левому плечу. – Ну что, ты же вспомнил меня, не так ли, Антон? – Он снова прикасается пальцами к виску, где стучит кровь. Больно. – Так расскажи мне, как живешь, чем занят?
Ему нравилось выгадывать какие-то эмоции на лице собеседника, это было ему приятно и до дрожи интересно. Хотя его все же немного морозит. Точно. Наверное, от этого и чуть и трясет. – Спасибо. – подошедшему официанту. Максим пододвигает к себе чашку кофе, подносит ее к губам, поверх кружки глядя на Антона. Он не так уж хорошо помнил, что произошло в том клубе, но помнил, что в нем это оставило ощущение чего-то незавершенного и это хотелось завершить. Да только мальчик стал другим, сквозило в нем что-то такое…взрослое, знающее и какое-то порочное. Да, точно, оно. Неужели… Максим улыбается какой-то очень развязной улыбкой, облизнув губы с горьким вкусом черного кофе.
- Если ты устраивался на работу к нам фирму, то у тебя как-то все не очень хорошо, да? Или просто «поиски себя»?  - Курьер, как призвание. Радову становится очень смешно, но он только улыбается. В голове вспышками проносятся события того вечера, то, что он помнит. Правда, после ухода мальчика, веселье продолжилось с кем-то другим, кого он даже не запомнил. А вот этого – запомнил. – Какие ощущения на утро были? – вдруг спрашивает он, потому что ему хотелось спросить. Интересно было настолько, что еще руки чесались при этом схватить парня за подбородок и приказать смотреть в глаза. – Ты не был пьян, я не дал тебе много пить.
Да, и это он тоже помнил, как отводил руку друга, все пытающегося споить мальчишку, аргументируя это тем, что «он маленький еще, пить ему нельзя», ну да, пить нельзя, а все остальное можно. Ха.
Макс не убирает эту улыбку с лица, говорящую, что да, он знает, что было утром и через час, когда Антон вернулся домой.  По крайней мере, догадывается. Научился уже просчитывать реакции людей.
- А чем же я тебя так напугал, что ты исчез, пока я отходил? Я был очень расстроен этим фактом. – Хотелось увидеть смущение, хоть что-то от того мальчика в клубе. Он не сильно изменился, но Максиму жутко не нравилась эта его напускная или настоящая смелость и отчаянная наглость. Нет, его интриговало и заводило, что можно докопаться до сути, но то чудо трехлетней давности…Прелесть же была чистая. Наверное, потому он его и выцепил в толпе у входа тогда. Остановись, Макс, ты же вроде не в одиночестве. Зачем тебе новое приключение?
Затем, что, дорогое мое подсознание, что я не могу оставить эту ситуацию не закрытой. Все дела надо доделывать до конца. Даже отложенные на годы.
И это тоже нужно доделать.

- Сядь. – Стальные нотки приказа звенят в воздухе. – Тебя никто не отпускал. – Давно этой штукой не пользовался, разучился, наверное. Однако, парень возвращается на место, от чего я едва удерживаюсь от того, чтобы не дать левой брови подняться к линии волос. Нежданно. – твое время на уход закончилось, как ты переступил порог этого заведения.
Я снова отпиваю кофе, уже немного остывший, но от того не теряющий своей прелести и смотрю на Антона. В его глазах удивление. Чему? Своей послушности, моему поведению или ситуации в целом? Главное сейчас – сдержать улыбку.
- Я говорил с тобой по хорошему. По хорошему ты не можешь. – добавить еще стали в голос, не переборщить бы.  -  Таким тоном со мной говорить не стоит, за это можно схлопотать по взрослому, и я не посмотрю на твой юный возраст. Я задал вопросы. Ты на них отвечаешь.
Мне становится так весело, как будто я не кофе выпил, а чего-то горячительного. Но, как и у любого из адвокатов, на моем лице не меняется выражение холодного почти презрения. Ну, мальчик, пожинай плоды своей опрометчивости. Хотя это все не особо меня бесило, просто, смотря на него, я вспомнил одно давнее дело, связанное с закрытой тусовкой. Всегда мечтал попробовать это на людях. Хотя нет, я это пробовал на одном парне, получилось очень даже интересно. Особенно доводить до состояния истерики одним только тоном.
- У тебя какие-то проблемы в жизни? – тот же холодный отстраненный тон. Менять его я и не думаю, он пока производит впечатление, судя по меняющемуся выражению глаз Антона. Отлично, внутренне улыбаюсь я,  устраивая подбородок на кулак. Голова болит еще сильнее и приходится поморщиться, отведя взгляд в сторону.  – Ты будешь идиотом, позволив своей гордости затащить тебя в еще более глубокую яму. Я же могу тебе помочь, и ты это знаешь.
Пока парень соображает, я пододвигаю к себе тарелку и кусочек пиццы. Есть-то хочется. Приходится скрывать улыбку, чтобы не сбить весь процесс. Он послушался. Значит, подобные методы работают. Значит, его можно научить и самое главное – приручить настолько, что он шагу ступить не сможет без моего слова. Тут уже сдерживать улыбку стало невозможно, слишком уж велико было предвкушение и искушение.
Далее – взгляд в глаза, пока первым не отведет он. Зачем? Демонстрация власти, не более. Незачем со мной соревноваться, парень. Это не твоего полета уровень. Но я могу поднять тебя за собой. Выбирай.
Или ты остаешься здесь в одиночестве и серой жизни или идешь за мной. Третьего не дано.

Я смеюсь, отпивая кофе, и смотрю поверх чашки на Антона, самозабвенно говорящего по телефону. Какой же забавный мальчик, просто невозможно удержаться. Приходится неосознанно слизнуть с губ горький вкус кофе и отвлечься звонким стуком чашки о столешницу.
- Хорошо, я согласен. Я везу тебя домой, а ты рассказываешь мне все, что я хочу услышать. Любой мой вопрос, Антон. Никаких «я не могу сказать», «это не твое дело» и «это личное». И посылов в долгое эротическое турне тоже не нужно. Или я увезу тебя на противоположный конец города и оставлю там. Понятно?  Ты поел? – оставляю деньги в кожаном карманчике принесенного счета, поднимаясь из-за стола. – Поехали.
Ничего по поводу ответов я не говорю, оставляя это на пространство автомобиля, оттуда у него не будет возможности сбежать. Так спокойнее.
Пристегиваю ремень безопасности – привычка – завожу автомобиль, не глядя на Антона. – Подожди-ка. – перегибаясь через него же, отстегнув ремень, тяну руку за ремнем для него. Пристегнув Нестерова, спокойно возвращаюсь к себе на сиденье. Нет, попросить пристегнуться я не мог. Щелчок моего ремня и автомобиль трогается с места. Я молчу, обдумывая то, что мне сказал Антон. Ну ладно. – Куда едем, малыш?
Я специально сворачиваю на длинную дорогу, чтобы времени на поговорить было больше. Автомобили движутся медленно – вечер, все едут по домам. Тем лучше, хотя если бы я ехал один – меня бы это взбесило. – И вот мои первые вопросы: чем ты руководствовался, пока ошивался рядом с тем клубом? И как тебе там, понравилось? – улыбка расползается шире. – А тебе понравилось, что я делал с тобой? – замолкаю, прикасаясь пальцами к растянутым в улыбке губам. – отвечай. – Почему-то чувствую нарастающее нечто внутри груди. Предвкушение. Как будто перед прекрасным вечером, который закончится самым лучшим, что может быть.
Что, мальчик, бежать некуда? Ты дал слово, а у меня есть время развернуться и увезти тебя куда-нибудь на пустырь.
- И я напоминаю, что в случае невыполнения договоренностей, я увезу тебя на край города. На какую-нибудь стройку. – Я замолкаю, выражение моего лица просто говорит о том, что просто так я там парня не оставлю. - Помни об этом.
Возвращаю внимание дороге, давая Антону собраться с мыслями, и улыбаюсь сам себе. На такие вопросы сложно находить ответы. Точнее, силу для ответа на них. Это же «личное». А личное – оно самое интересное.