Прогулки по Москве |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Прогулки по Москве » -Архив игровых тем » Не играй с предназначением...
1. Название:
Не играй с предназначением, не спорь с самой судьбой.
2. Участники:
Михаэль фон Гарденберг, Мария Хрусталева.
3. Время и место:
Поздний вечер 12 октября 2012 г, улица недалеко от дома, где живет Маша.
4. Краткое содержание:
Женская истерика порой приводит к непредсказуемым последствиям. Иногда - на всю оставшуюся жизнь.
5. Статус / рейтинг:
Реальное событие.
Отредактировано Мария Хрусталева (2015-01-06 01:36:10)
- К черту! Выйду за первого встречного, раз вам только это и нужно!
Маша хлопнула дверью и, глотая слезы, побежала вниз по ступенькам, игнорируя исправно работающий лифт. Эти разговоры всегда начинались и заканчивались одинаково. И лишь изредка - с вариациями. К примеру, еще два месяца назад родители утверждали, что пора прекратить свидания и затащить таки Олега под венец. Не получается по любви, так хоть беременностью.
Девушка слушала, но не верила своим ушам: как ее мать - культурная интеллигентная женщина - могла вообще до такого додуматься? Ах, Клавдия Сергеевна с работы сказала! Ну конечно - это весомый аргумент. Сама Клавдия Сергеевна уже трижды выдавала замуж дочку таким образом, и все три мужа сбежали, куда глаза глядят, причем последний - еще до рождения ребенка. Конечно же, ее стоило послушать. Мама лишь цокнула языком и, демонстрируя неудовольствие, оставила дочь в покое. Ровно до следующего вечера.
А все потому, что следующим вечером под прицел попала не она, а Олег. Как ни в чем не бывало, бойфренд зашел за Машей, чтобы пойти с ней в кино. Но в доме подруги его ждал возможный тесть с серьезным разговором. Девушке присутствовать не разрешили. Кино они все же посмотрели, но на следующий день Олег сказал, что у них ничего не выйдет, и им пора расстаться друзьями.
Не сказать, чтобы Маша сильно расстроилась. Возникшая было поначалу симпатия давно улетучилась, оставив вместо себя серую и унылую привычку. Они встречались так, как это было принято: ходили в кино, в кафе, гуляли вместе по паркам, но любовь... Любви там никогда и не было. Олег был высоким, статным красавцем, и Маше было приятно ходить с ним на Дни рождения, встречи одноклассников и одногруппников. В глубине души она даже была рада, что он рядом, но сердце нет-нет - да и щемило в ожидании чего-то светлого, головокружительного, от чего учащается пульс и вырастают крылья.
После расставания с Олегом месяц в доме вообще не затрагивали тему замужества: мама старалась поддерживать Машу, думая, что та очень переживает из-за случившегося. Но девушка наслаждалась затишьем.
Как и любое затишье, оно предвещало бурю.
С какого-то момента единственную наследницу семьи Хрусталевых начали одолевать сомнения во вменяемости родителей. Было похоже, что они решили во что бы то ни стало найти дочери мужа, и всерьез увлеклись этой идеей, отдавая ей все силы. Каждый день в доме был званый ужин. Каждый день Маше предлагали нового жениха, искренне не понимая, почему она отвергает их одного за другим. Девушка же чувствовала себя принцессой Мелисентой из старого советского мюзикла: "один кривой, другой хромой, третий стар, четвёртый откровенно глуп, пятый тоже весьма далёк от идеала… Жил по соседству принц Гамлет, но он умер, буквально в прошлую пятницу. Да и он тоже не особенно соответствовал образу отважного и прекрасного рыцаря, о котором она так давно мечтала."
Говорят, любовь не знает возраста, и прийти может в любой момент, даже к старости. И, может, Машу бы и устроило такое положение вещей, если бы не родители. Им казалось, что дочь засиделась в девках, занимается не тем, чем нужно, а внуков им подавай прямо здесь и сейчас. Обычно девушка была весьма сдержанной и рассудительной. Но ежедневные приемы, серьезные разговоры и следующие за ними скандалы незаметно и медленно доводили Машу до нервного срыва.
И довели.
Позабыв о всей своей рассудительности, взрослая наследница Хрусталевых выбежала на улицу в одном домашнем льняном синем платье и домашних же тапочках. Было холодно, дождь образовал неприступную стену, позволяя видеть впереди себя разве что на метр-два вперед. Но и это не охладило Машиной истерики. Девушка бросилась вперед, всерьез планируя предложить себя первому встречному. Если бы не стресс, она наверняка подумала бы, сколько опасности таит это ее намерение, но сейчас ее спасала только погода. На улице не было никого. Ни первого встречного, ни второго, ни третьего - вообще никого. Только какая-то девушка, отчаянно пытавшаяся спасти себя с помощью пестрого зонтика, взглянула на Машу, как на сумасшедшую и, пытаясь не привлекать внимания, исчезла за стеной льющейся с неба воды.
Маша провела ее взглядом, оценивая злость родителей, если она приведет с собой девушку, но, отринув дурные мысли, развернулась, чтобы продолжить свой путь. И меньше всего девушка ожидала, что на этом пути кто-то окажется. Поэтому со всех сил, приправленных отчаянием и истерикой, Маша уткнулась в стоящего на дороге мужчину.
В этот вечер Михаэль засиделся за отчетами, аккуратной стопкой легшие на его рабочий стол, когда он закончил сверять месячную отчетность с данными, собранными за каждый день продаж и хранящимися в его ноутбуке, за окном уже стемнело, крупные капли дождя барабанили по стеклу. Положив отчеты и ноутбук в сейф, прошелся по опустевшему зданию и коротко кивнул охраннику, имени которого он и не старался запомнить. Его машина одиноко стояла на охраняемой подземной парковке в цоколе, куда немца доставил лифт. Ворота плавно разъехались в стороны, пропуская автомобиль. Неспешно проезжая привычным маршрутом по маленьким улицам и закоулкам, дабы избежать неизбежных пробок, не заканчивающихся на центральных дорогах даже с наступлением темноты в залитой неоновыми огнями столице. И вдруг резко затормозил, заметив одинокую женскую фигуру, одетую явно не по погоде. Прихватив с пассажирского сиденья куртку, так и не пригодившуюся сегодня, Михаэль поспешно вышел из машины и направился прямо к незнакомке. По всей видимости, незнакомка не видела ничего перед собой, поскольку она врезалась в него, уткнувшись носом аккурат в его плечо, поскольку ростом была на добрых 15 сантиметров ниже. У немца была хорошая зрительная память, поэтому он без особого труда узнал в насквозь промокшей девушке, явно находившейся в полувменяемом состоянии ту, что четыре года назад отшила его ухаживания на выпускном вечере, куда он явился в качестве сопровождения дочери старого друга. Сейчас она была в растрепанных чувствах, это он прочитал по залитому дождевыми каплями и слезами лицу, и она вряд ли признала его, признаков узнавания не было в её глазах. Накинув на плечи Марии куртку, в которой та просто утонула, Михаэль молча подхватил девушку на руки, ловко избавив от промокших насквозь домашних тапочек.
– С ума сошла, в такую погоду в подобном наряде на улицу выходить. – Сердито произнес, неся девушку к машине. – Так же воспаление легких заработать как дважды два. – Всё тем же тоном продолжил, буквально запихивая Хрусталеву на заднее сиденье.
Отредактировано Михаэль фон Гарденберг (2015-01-06 21:13:11)
Как и любой девочке, Хрусталевы в детстве объясняли дочери, почему не стоит разговаривать с незнакомцами, брать что-то из их рук, и уж тем более - садиться к ним в машину. Даже если за это обещают конфету. Маша усвоила этот урок прекрасно, и родители никогда не волновались по поводу подобных ситуаций. Но они забыли предупредить, что делать, если незнакомый мужчина не будет предлагать конфету, а просто возьмет на руки и унесет.
Маше полагалось испугаться. Девушка послушно выполнила то, что должна была. Наверное, еще стоило закричать. Но, во-первых, кто ее услышит в машине в такой ливень? А во-вторых, незнакомец не выглядел маньяком. Девушка не знала достоверно, как выглядят маньяки, но этот, вроде, похож не был. Тем более, что мысль о возможном воспалении легких вряд ли может прийти в голову, если хочешь кого-то убить. К тому же, в его голосе была не агрессивная злость - больше заботливая. И с чего бы незнакомому человеку заботиться о первой встречной?
Все еще боясь пошевелиться, Маша проследила, как незнакомец садится вперед, ненарочно перехватила его взгляд в салонном зеркале и быстро отвела глаза. На мгновение мужчина показался ей знакомым, но девушка тут же отбросила эту мысль. В Москве больше десяти миллионов человек - очевидно, что кто-то на кого-то будет похож.
Когда машина тронулась, девушка, наконец, набралась смелости и открыла рот.
- Я... - начала она и запнулась.
Что сказать? Что с родителями поругалась? А вдруг он все-таки маньяк? И теперь будет точно знать, что искать ее никто не будет. До Маши постепенно начинало доходить, каким недальновидным был ее поступок. Мама наверняка пьет валерьянку, а папа - валокордин, у него с сердцем не очень хорошо. И нет, не будут они равнодушно смотреть телевизор, ожидая, когда дочь вернется домой.
- Я с родителями повздорила, - от страха рыдания прекратились, но голос все еще сбивался от дрожи. - Они искать меня будут.
И закуталась поплотнее в теплую куртку, напрочь опровергая высказанное желание выйти обратно под льющиеся с неба потоки воды.
- Меня Машей зовут, - зачем-то представилась девушка, хотя имени ее никто не спрашивал.
Отредактировано Мария Хрусталева (2015-01-07 01:56:45)
Я с родителями повздорила - Немец только глянул в зеркальце, в котором отражалась закутавшаяся его куртку девушка, поймал её растерянный взгляд. И пожал плечами, не оборачиваясь.
- Вечный конфликт отцов и детей, я полагаю? - Негромко произнес, выруливая из очередного закоулка, чтобы пересечь центральную автомагистраль на разрешающий сигнал светофора и вновь скрыться на очередной менее оживленной улочке.
Меня Машей зовут - Насмешливо приподняв брови, чуть повернул голову и бросил задумчивый взгляд на Хрусталеву, чтобы в следующее мгновение вновь сосредоточить всё своё внимание на дороге. Вообще-то я в курсе, значит ты и правда меня не помнишь. Только вот раскрываться я вряд ли буду, пока что мне нет в этом надобности.
- Очень приятно, Маша. - Лаконично ответил. - А меня Михаил. - Немец сознательно назвался русским вариантом своего имени, дабы не возбуждать ненужных воспоминаний, могущих сыграть не в его пользу. Почему - задай ему этот вопрос кто-либо, он вряд ли смог бы ответить, но, действуя безотчетно, Михаэль доверял некому наитию, которое, и это надо учесть, никогда его не подводило. - Как только мы доберемся до моего дома, у тебя будет возможность позвонить им. - Коротко ответил. Затормозив на красный свет светофора, немец вопросительно глянул на Марию. - Можешь не рассказывать, но суть твоего конфликта? - Поинтересовался. - Не устраивает твой кандидат в будущие зятья? - Смешок проскользнул в голосе, весело сверкнул глазами, насмешливо и вместе с тем с обаятельным сочувствием улыбаясь, на короткий миг вновь оглядываясь назад, тем самым на этот самый миг теряя контроль над дорогой, хорошо еще, что в этот момент никого больше не было на пустынной улице, ехавшая по левую сторону от них машина за минуту до этого свернула на примыкавший переулок. - Если не хочешь ехать ко мне, тогда скажи куда тебя отвезти. - Спохватился, поняв, что ранее сказал лишнее и что машинально едет по привычной траектории по направлению к выезду из города. - Может к какой подруге? Сомневаюсь, что ты сейчас горишь желанием вернуться домой к родителям. - Уверенно заявил, ни капли не сомневаясь в истинности сказанного.
Отредактировано Михаэль фон Гарденберг (2015-01-07 20:04:17)
Маша знала, что отвлекать водителя от дороги, тем более, в такую погоду - последнее дело, но ее новый знакомый вел вполне уверенно, и больше смотрел на дорогу, чем на своего внезапного пассажира. Это успокаивало.
И, положа руку на сердце, не только это. Мужчина вел себя покровительствнно, однако, не выходя за рамки. Выглядел не слишком старым, но относился по-отечески. Интересно, сколько ему? Вряд ли далеко за сорок. Маша привыкла к тому, что все ее принимают если не за школьницу, то за первокурсницу - максимум. Вот и Михаил, наверное, решил, что она еще совсем ребенок. Что и подтверждало ее совсем недальновидное поведение.
А еще он оказался прозорливым. Неужели все проблемы поколений всегда вертятся вокруг выбора спутника жизни? Наверняка. Еще Шекспир об этом писал, и вряд ли с того времени что-то кардинально изменилось.
Пока Маша обдумывала, как сформулировать ответ на вопрос о случившемся, чтобы не выглядеть совсем уж невменяемой истеричкой, ее новый знакомый задал второй вопрос - гораздо более актуальный. Действительно, куда ей? Домой? Это было бы разумно, да и более ответственно, к тому же - родители ведь волнуются. Но мужчина был прав - домой не хотелось. К подругам? Почти ночью, в мокром платье? Это ж что о ней потом будут говорить? К Михаилу? Совершенно безумная мысль - ее даже думать не стоит.
- Не знаю, - честно призналась Маша.
Паника прошла вслед за истерикой, девушка согрелась и перестала дрожать. Но такое не проходит бесследно: голову словно набили ватой, очень тяжелой ватой. Неторопливые, будто захмелевшие мысли с большим трудом пробирались сквозь легкий шум двигателя, и Маша поняла, что пауза затянулась.
- Вы почти угадали, - девушка решила все же ответить вежливостью на помощь и вкратце рассказать, почему она оказалась почти раздетая на улице в такой дождь.
И пусть он сам решит, куда ее везти. Если бы только у нее был с собой паспорт. Наверняка какая-нибудь гостиница могла бы выдать ей номер под залог. А утром бы она уже расплатилась.
- Вот только нет никакого подходящего кандидата.
Маша немного слукавила. Кандидаты были, и их было достаточно. Но связать с кем-то из них свою жизнь ей хотелось меньше всего.
- А родителям срочно подавай зятя. Как будто его можно во так вот запросто купить в магазине, стоит только захотеть.
И тут произнесенная в запале фраза напомнила о себе жгучей обидой, и девушка, внимательно посмотрев на нового знакомого, задала сакраментальный вопрос:
- Вот скажите, вы бы могли на мне жениться? Хоть завтра?
Возможно, не будь они шапочно знакомы, Михаэль бы развернул машину и отвез Машу обратно. Возможно. Но её искренность и отсутствие боязни выложить все начистоту сыграли свою роль. Кроме того, он не мог забыть ту единственную встречу. Нет, он не питал враждебных чувств к отшившей его тогда девушке, да и 4 года уже прошло. Но теперь, когда она была явно расстроена и потеряна, чем так напомнила ему ребенка, он просто не мог так с ней поступить, особенно учитывая тот факт, что он не мог не признаться себе в том, что Мария ему по-прежнему нравится, она была как раз из того типа женщин, который он предпочитал более остальных. Резко вдавив педаль тормоза, услышав столь странное предложение, немец, не скрывая неподдельного изумления, отстегнул ремень безопасности и, развернувшись вполоборота, потрогал рукой лоб девушки.
- Странно... - Гарденберг не скрывал растерянности. - Лоб вроде не горячий. Это сейчас шутка была? Нет, я, конечно, понимаю, что родители иногда слишком назойливы, но вот так ставить и решать вопрос ребром, такого я еще не встречал... - Наморщив лоб, мужчина минуту молча смотрел на Машу, обдумывая какую-то свою мысль. Потом коснулся кончиками пальцев еще мокрой щеки Хрусталевой, убирая намокшую от дождя прядь с нее. И коротко кивнул. - Мог бы, в данный момент я не связан ни словом, ни каким-либо браком, будь то официальный или гражданский. И я женюсь хоть завтра с условием, что сейчас мы поедем ко мне, где ты приведешь себя в порядок. Заодно и с дочерьми моими познакомишься. Как тебе такой расклад? - Вопросительно глядя на девушку, мягко, но настойчиво произнес, не давая возможности ответить что-то иное, кроме да или нет. К утру ты придешь в себя. образумишься, и я отвезу тебя обратно к родителям. - Немец вернулся в исходное положение, поэтому девушка не увидела, как на его лицо набежала тень сожаления. Нога легла на педаль газа, но немец не торопился трогаться с места. Машина тронулась только тогда, когда прозвучал ответ с заднего сиденья. И уже вскоре они выехали из столицы, чтобы примерно минут через 15 оказаться у ворот, плавно разъехавшихся по нажатию кнопки на брелке, и проследовать далее по дороге, ведущей к уютному с виду небольшому коттеджу, выкрашенному в зеленый цвет, с крышей из синего профнастила. Свет горел только в одном окне.
Маша кивнула головой в ответ на вопрос, но вовремя сообразила, что мужчина ее не видит.
- Я согласна, - озвучила девушка свое решение.
Похоже, он все же принял ее за сумасшедшую. Ничего удивительного - бегать в таком виде ночью под дождем, делать странные предложения - кто угодно засомневается в психическом здоровье. Хорошо, если еще санитаров не вызовет из известного заведения. Будет потом родителям развлечение - вытаскивать дочь из психушки.
Маша уже почти не боялась. В конце концов, не всем же быть маньяками. К тому же, все порядочные маньяки в такую погоду дома сидят, чай пьют, а сверхурочная работа - удел нормальных людей. Которым нужно кормить семью.
Упоминание о дочерях и вовсе растопило сердце девушки. Одному растить детей очень сложно. И нужно искренне их любить, чтобы со всем справиться. Особенно в этой стране, где мораль признает право отцов не загружать себя родительскими проблемами.
"Я согласна", - повторила Маша про себя, словно пробуя эти слова на вкус.
Нет, не репетировала. Михаил лишь поддакнул отчаявшейся девушке, а завтра отправит восвояси. И наверняка с отеческим указанием беречь себя и больше такого не делать. Маша поежилась и подобрала заледеневшие уже босые ноги под себя, надеясь хоть как-то их согреть.
Но шальная мысль уже обосновалась в голове, стягивая все внимание только на себя. Девушка никогда не представляла себя невестой. Даже в детстве замуж выходили куклы, подружки, но не она. А сейчас, мысль за мыслью, вырисовывалась картинка. Быстрая незаметная свадьба - Маша никогда не любила пышные торжества - и вот она жена этого красивого сильного мужчины. Девушка касалась непривычных ощущений, больше пугаясь самого факта, что она могла о таком подумать. Гнала мысли прочь, но они назойливо цеплялись, заставляя снова и снова обращать на себя внимание.
Эта внутренняя война прекратилась в тот самый миг, когда машина остановилась, и новый знакомый пригласил ее войти в дом. Маша растерянно заоглядывалась, рассматривая уютно выглядящее здание, и поняла, что понятия не имеет, как вести себя дальше. В один миг ей захотелось сбежать, но холодный мокрый асфальт под босыми ногами быстро охладил ее пыл. Без кружки горячего чая она точно заболеет.
Не сказать, чтоб прихожая была слишком тесной, но хозяин дома галантно пропустил гостью вперед, а та, войдя, замешкалась, не зная, куда себя деть. Одно неловкое движение - и Маша очутилась с мужчиной лицом к лицу. Не столкнулась, а замерла в той невероятной близости, которую уже принято считать неприличной. Еще больше растерявшись, девушка затаила дыхание - сердце норовило выпрыгнуть из груди. Яркий свет разлился как раз, чтобы высветить залитые смущенным румянцем щеки.
- Простите, - еле слышно пролепетала девушка, спешно делая шаг назад.
Он только успел выйти из машины с намерением самолично открыть заднюю дверцу и перенести неожиданную попутчицу в дом, как прыткая героиня теперь уже его романа (а Михаэль понял уже, что влип по самое не хочу, как говорится, и это ему даже нравится, как ни странно, а может вовсе и не странно, всё происходящее казалось каким-то странно-милым сном) сама открыла дверцу и ступила на холодный мокрый асфальт.
Чтобы в следующий момент оказаться на чужих руках и выслушать негодующее "Самоубийца!" Михаэль рассердился, но не столько на Машу, сколько на себя, осознав вдруг, что с момента, как Мария предложила ему на себе жениться, он словно уже примерил на себя эту роль заботливого мужа, поддавшись слабости и ветреному настроению неразумной девчонки. Занеся девушку в дом, Гарденберг поставил её на теплый пол и сделал приглашающий жест вперед. Но его гостья замешкалась, немец лишь хмыкнул, приняв эту заминку за невысказанное желание следовать за хозяином дома. Итог оказался неожиданным: несмотря на приличную площадь прихожей они оказались лицом к лицу, даже в прошлую встречу она не была так близко к нему, нарушая допустимое нормами этикета расстояние зоны комфорта.
Простите - краска смущения залила бледные щеки, и вот уже Мария, пряча взгляд, делает шаг назад. Но эта попытка отступить была пресечена на корню. Зачем он это сделал, он потом и сам не понял, но желание удержать сработало против него, опередив любое логическое умозаключение. Притянув смущенную и явно взволнованную Хрусталеву обратно, Гарденберг ощутил как колотится её сердце. Искушение было слишком велико, он только понадеялся, что сейчас она не использует стандартный женский приемчик, уверенно, но в то же время нежно целуя Марию в губы, одной рукой обнимая её за плечи, а другой поглаживая по спине.
Кхем-кхем. - Многозначительное покашливание позади немца нарушило волшебство момента. Спохватившись, что подобная выходка с его стороны явно не вписывалась в его планы утром просто отвезти Машу домой и забыть всё случившееся. Повернувшись, мужчина тепло взглянул на старушку, вышедшую в коридор, ей было лет под семьдесят на вид.
- Мария Кирилловна, познакомьтесь, это Маша, сегодня она попала под дождь, позаботьтесь о ней, вверяю вам в руки мою будущую жену. - Весело улыбаясь, немец приобнял Машу за плечи вновь, подталкивая её к пожилой женщине, которая разом сбросила настороженность и радостно всплеснула руками, уводя девушку за собой. Михаэль только успел добавить вслед, что сейчас загонит машину и вернется. Поставив машину в гараж, немец еще минуту стоял на застекленной веранде, стараясь разобраться в обуревавших его чувствах. И зашел в дом, приняв тот факт, что ему бы не хотелось, чтобы его планы отвезти Марию домой к родителям сбылись.
Когда девушка вошла на кухню, где уже был накрыт стол, неец аж вздрогнул, но постарался взять себя в руки. А что было удивляться - за неимением других подходящих ванных принадлежностей, экономка, теперь виновато маячившая позади Хрусталевой, дала ей банный халат другой Марии, той, что была хозяйкой этого дома и его сердца к тому же. Сейчас Маша напомнила ему умершую супругу, так любившую этот махровый мягкий халатик нежно-голубого цвета, выгодно подчеркивающий цвет волос и кожи и так соблазнительно облегающий стройное тело. Сердце предательски заныло, а сам мужчина помрачнел, залпом опрокидывая бокал, в котором явно был не сок.
- Прошу. - Сделал приглашающий жест и коротко кивнул экономке, которая, бросив встревоженный взгляд на хозяина, удалилась к себе в комнату.
Отредактировано Михаэль фон Гарденберг (2015-01-08 13:19:48)
Маша подсушила волосы полотенцем и повернулась к зеркалу. Но мысли ее были совсем не здесь. Обычно теплая вода смывает самые сильные эмоции, помогает обрести душевное равновесие, но только не сейчас.
Ей вообще казалось, что все, что случилось, как только захлопнулась дверь родительского дома, происходило вообще не с ней. Наваждение? Безумие? Или просто странный сон, который обманом стремится выдать себя за реальность? Слишком много событий, неподвластных никакому хоть немного разумному объяснению.
И каждую минуту, каждое мгновение мысли девушки возвращались к тому самому вряд ли предумышленно сорванному поцелую. И к опрометчиво брошенным словам. Игра, которую никто не воспринимал всерьез. От этой мысли Маша буквально чувствовала, как касается кончиками пальцев грешной земли. Но воспоминания о поцелуе настойчиво возвращались и снова уносили в заоблачные выси.
Девушка коснулась пальцами губ, будто это могло подтвердить реальность происходящего, улыбнулась своему отражению и разбросала еще чуть влажные волосы по плечам. Если это сон, стоит просто принять его правила. А завтра она проснется, как ни в чем не бывало, и все вернется на круги своя.
Легко, почти невесомо гостья преодолела расстояние от ванной до кухни, но замерла в дверном проеме, не смея сделать и шагу вперед. Как будто черная туча опустилась на залитую электрическим светом комнату: краски померкли, и тишина вдруг стала до того напряженной, что Маше стало не по себе.
- Я что-то сделала не так? - спросила девушка, не сводя глаз с хозяина дома.
Она весь вечер все делала не так. Но, похоже, дело было вовсе не в этом.
Я что-то сделала не так? - Этот вопрос камнем упал в звенящую почти физическим напряжением тишину.
Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что ты непозволительно хороша в этом халате, что ты непростительно похожа на мою Марию, да еще и имя у тебя точно такое же... Или что я безумно хочу вытащить тебя из этого халата, видеть который я отвык, поцеловать каждую клеточку твоего тела? - Но слова, готовые были сорваться с губ, не были произнесены, немец только молча смотрел на девушку, остановившуюся в дверях, любуясь ей и не скрывая своего желания, проще говоря взгляд мужчины был слишком красноречив, чтобы не понять его невысказанного желания раздеть девушку и не только. Щедро плеснув себе еще коньяку, снова залпом выпил, вновь взглянул на Хрусталеву. Но смотреть не значит видеть. Он видел сейчас не её, но ту, другую, ради которой навсегда покинул родной Веймар. Коньяк играл с ним плохую шутку. Тряхнув головой, Гарденберг прогнал мимолетное наваждение.
- Всё нормально. Проходи, садись. - Приглашающе махнул рукой. - Ты голодна небось. Кушай, пока всё окончательно не остыло. - На столе стояли тарелки с ароматной жареной курочкой и картофельным пюре. Немец почти не притронулся к содержимому своей тарелки, снова взял в руки бутылку и вопросительно глянул на девушку. - Тебе сок или чего покрепче? - Спросил, снова наливая себе янтарную жидкость. Желать не значит действовать - военная служба научила Гарденберга держать себя в руках до последнего, к тому же он еще не был настолько пьян, чтобы внутренние препоны были стерты, ведь он вовсе не был уверен в том, что Маша не запротестует против того, чтобы он проделал с ней то, что сейчас так красочно рисовало его воображение. Глубоко вздохнув, немец постарался думать о чем-то неприятном, дабы сбить нарастающее возбуждение, болью пульсирующее ниже пояса, но перед внутренним взором упорно вставали соблазнительные картины обнаженной Марии, изнывающей под его ласками и поцелуями. Это было невыносимо. - Кажется, мне тоже не помешает принять душ. - Скрипнув зубами, обронил, поднимаясь. - Иначе я наброшусь на тебя прямо здесь и сейчас, невестушка. - Нетвердым шагом направился к выходу из кухни, мимоходом, не удержавшись, прошелся рукой по скрытому голубой махрой бедру.
Отредактировано Михаэль фон Гарденберг (2015-01-13 20:11:05)
Маша посмотрела на стол. Она ничего не ела еще с самого обеда, но сейчас бы ей кусок не полез в горло. Слишком много волнений, переживаний. Некоторые "заедают" стресс, но у Хрусталевой было в точности до наоборот: если что-то шло не так, она не могла проглотить и кусочка.
Из бокала хозяина дома отчетливо доносился запах коньяка. Девушка чуть поморщилась - не самый приятный напиток. Как-то на корпоративе, еще на старой работе, Маше налили что-то незнакомое, так она даже отпить не успела - от одного неосторожного вдоха слезы полились градом. И если бы не отец, ей бы еще долго припоминали этот случай.
Но сейчас ей хотелось. И не просто покрепче, а именно так, чтобы обожгло огнем и расставило по местам мысли. Непослушные, они метались в голове, даже не пытаясь выстроиться хотя бы в одно стройное размышление.
Слова Михаила девушка пропустила мимо ушей. Лишь увидела, как он встал. Да-да, душ. Она заняла ванную, не дав хозяину освежиться после долгого рабочего дня. Как неосмотрительно с ее стороны. Но еще более неосмотрительно - прикрыть глаза, почувствовав прикосновение.
Напряжение в комнате можно было резать кухонным ножом. Ее сдерживали сумбурность мыслей, чужой дом, совершенно нетипичная ситуация. Но сердце не прекращало колотиться с силой, способной разорвать грудную клетку. Оно не рвалось наружу - просто обезумело от обуревающих девушку чувств.
- Я...
Маша в одно мгновение обернулась и рванулась вперед, как будто боялась, что хозяин дома уйдет, не услышав ее. Слишком быстро. Ей казалось - прошла вечность, но оказалось - лишь миг.
Она не успела закончить фразу. Мысль потерялась, когда она увидела глаза своего нового знакомого.
- Я... - повторила она уже почти шепотом.
Но продолжения уже не предполагалось. Память предательски освободила девушку от возможности вспомнить, что же такое она хотела сказать. А яркий свет выдавал совсем не те мысли, что положены благовоспитанной девице в чужом доме.
В котором она даже не должна была находиться...
Он уже собрался выйти, вернее правильнее будет сказать сбежать, если уж быть, пока не произошло то, о чем уже на утро бы пожалели. И сбежал бы, если бы его не остановила сама Маша. Атмосфера в комнате и без того была почти физически ощутимой, но близость вожделенного женского тела сорвала последний тормоз, голос разума был заглушен окончательно.
Я… – Глаза в глаза, слова были не нужны, уже не нужны. Серые глаза потемнели, напоминая теперь небо перед грозой. Взяв лицо девушки в свои ладони, немец минуту смотрел в карие глаза и только потом прикоснулся к губам в уверенном и одновременно нежном поцелуе. Михаэль вовсе не был напорист, его поцелуй был скорее приглашением следовать за ним в мир наслаждения, руки мужчины прошлись по девичьей спине и легли на бедра, привлекая Марию еще ближе, давая почувствовать его желание.
– Маша… – Как заклинание еле слышно выдохнул на правое ушко, лаская его губами и языком. Не встречая сопротивления, должного сыграть роль предупреждения, что дальше зона табу, нарушать которую было бы чревато для них обоих, Михаэль поднял девушку на руки. Вместе со своей драгоценной ношей, мужчина направился по слабо освещенному коридору. Ногой толкнув какую-то дверь, внес туда Машу, положил её на кровать. После чего закрыл дверь на ключ и включил торшер. Приглушенный свет позволил Хрусталевой осмотреться, а между тем немец уже снял пиджак и небрежно кинул его на кресло, в мгновение ока оказавшись рядом с приподнявшейся на локтях девушкой, дабы снова опрокинуть её навзничь на спину, впиваясь жадным поцелуем в губы, одной рукой проникая под ткань халата и находя упругую грудь, а другую запуская в еще влажные волосы, пальцами лаская затылок.
Отредактировано Михаэль фон Гарденберг (2015-01-15 20:57:16)
Сознание уже отчетливо прорезало сон, но Маша все еще пыталась ухватиться за его обрывки. Ведь только секунду назад она шла босиком вдоль морского берега, ее ноги, как наяву, чувствовали прохладную гладкую гальку, а керосиновая лампа в руках отражалась в подкрадывающихся, но тут же возвращающихся обратно волнах. И вдруг - все это стало медленно уплывать, уступая место странному ощущению.
Что-то случилось. Еще вчера. Девушка непроизвольно вздохнула, когда память начала возвращаться из глубин сонного сознания. Скандал, дождь, чужая машина... она словно была пьяна все это время. Этого не могло быть на самом деле. Но чужая постель утверждала, что могло. И волосы. Она не заплела косу перед сном - и они растрепались.
Усевшись на постели, Маша огляделась. В комнате она была одна. Проспала? Девушка поискала глазами настенные часы, но не нашла. За окном было уже светло. Ничего, на работе лояльно относились к опозданиям. Или сегодня выходной? Время в голове путалось и никак не желало приходить хоть в какой-то порядок. И по всей видимости, из-за того, что что всю голову забивали куда менее скромные мысли.
Причем забивали они ее так, что совершенно невозможно было заставить себя думать о чем-то другом. Маша буквально рухнула на спину по центру кровати и прикрыла глаза. Обещала себе - всего на мгновение, чтобы вспомнить нежность губ, что целовала ночью. Последние обрывки невозможного сна. Но разве можно самой проснуться всего через мгновение?
Прошло минут пять, перед тем, как снаружи раздался детский смех. Девушка стрелой выскочила из постели и заметалась в поисках одежды. Быстро собраться и как можно незаметнее исчезнуть. Безумие закончилось - пора возвращаться к привычной жизни. Но чертового платья нигде не было. Только хозяйский халат. Что ж, придется обратиться к экономке. Маша в один миг залилась краской от мысли, что придется предстать перед этой женщиной и просить у нее собственное платье. Она впервые была в такой ситуации. Но деваться было некуда.
Собрав всю свою храбрость, девушка стремительно направилась к двери.
Он мог бы любоваться вечно спящей в его постели девушкой, но за дверью раздалось деликатное покашливание хорошо воспитанной экономки и приглушенный голосок старшей дочери, шепотом интересующийся у старушки, что на завтрак и будет ли папа завтракать с ними или опять уехал. Мысленно чертыхнувшись, немец быстро натянул брюки и футболку, проигнорировав халат, висевший на стуле, и вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
- Тссс. - Остановил бурное проявление удовольствия Мелани, но звонкий смех девочки по всей видимости разбудил нежданную гостью, поскольку в комнате послышалось движение. - Надеюсь, никто не будет против, если к нам присоединится еще один человек. - Подмигнул дочери, захлопавшей в ладоши от восторга перед перспективой принять гостью. - Мария Кирилловна, принесите, будьте добры, платье нашей гостьи. Оно же уже высохло? - Получив утвердительный ответ, удовлетворенно кивнул. - Вот и хорошо, а ты, Мелли, ступай в столовую и поставь еще один комплект посуды. - Отослав дочь и получив от расторопной экономки платье девушки, Михаэль жестом отослал её подавать на стол, сам же повернулся к двери, чтобы столкнуться в дверях с Машей.
- Ну, и куда ты в таком виде собралась? - Весело глядя на Марию сверху вниз, поинтересовался, оттесняя девушку обратно в комнату. Закрыв за собой дверь, протянул Хрусталевой ее одежду, уже выстиранную и выглаженную. - Хотя я бы предпочел снова увидеть тебя без всего. - С намеком произнес, не скрывая во взгляде вполне определенного интереса. - Но нас ждут к завтраку. - С искренним сожалением произнес. - Но я надеюсь на продолжение. - Выдохнул на изящное ушко, оказавшись рядом и обвивая рукой девичью талию. И поцеловал, наслаждаясь мягкостью губ.
Вы здесь » Прогулки по Москве » -Архив игровых тем » Не играй с предназначением...