Александра просто обожала Лондон. Так что когда Саид сообщил, что на Рождество они едут в Англию, Князева, счастливо взвизгнув, повисла у него на шее, улыбаясь, как пятилетняя девочка, получившая только что ящик мороженого в личное пользование.

- Ты серьезно?! - это был чисто риторический вопрос. На самом деле, Александра боялась даже намекать о поездке куда-то на Рождество. Боялась напомнить Саиду о произошедшем с его семьей. Когда приближался Новый Год, Князева неизменно становилась внутренне, как натянутая пружина, опасаясь, что Саид снова начнет грустить. Она просто не могла видеть его печальным! Русская так его любила, что даже малейший проблеск печали в этих черных, прожигавших душу насквозь глазах, заставлял сердце обливаться кровью. Она даже постепенно приучилась сдерживаться и реже спорить с мужем (ей нравилось про себя так называть Саида, хотя права на это она все-таки не имела), чтобы не огорчать его лишний раз. Надо признать, не всегда удавалось обуздать свой буйный нрав… Но Александра работала над собой.

Сообщение, что они поедут не просто вдвоем, а вместе с детьми, еще больше воодушевило женщину. Правда, пришлось согласиться с разумностью доводов о рациональности решения оставить Амаля дома. Счастливая Алекс не стала спорить. покорно согласившись и даже с улыбкой опустила горевшие лукавством глаза в пол, прошептав:  - Как пожелает мой Господин… - после чего поймала губы Саида в поцелуй, пробубнив прямо сквозь благодарную ласку: Love you soo much, - за два года она весьма преуспела в арабском, но все равно любила говорить с аль Джерра на английском. Было в этом что-то романтичное и такое родное.

Девочки были, кажется, еще в большем восторге. Александра позаботилась о том, чтобы сообщить им как раз когда Саид был на работе. Так что вернувшись домой, он был едва не сбит с ног несущимися навстречу ему детьми, тут же обвесившими его как игрушки рождественскую елку. Причем эти “живые украшения” не замолкая тараторили: Лондон! Мы едем в Лондон! Лондон! - жуткая какофония, но Александра стояла неподалеку и счастливо улыбалась, уверенная, что Саиду понравилось такое приветствие.

Перелет стал для детей еще одним приключением. Малышки восторженно смотрели по сторонам, радуясь всему происходящему. Александра чувствовала себя счастливой. Что еще нужно женщине? У нее был любящий мужчина, заботливый и внимательный. И трое прекрасных не менее любящих детей. Хотя девочки все еще не называли ее мамой, а Саида ни разу не назвали папой.  Но Алекс спокойно к этому относилась, никогда не настаивая и даже не намекая. Она искренне верила, что дети сами могут решить с этим вопросом. В конце концов обе девочки были уже не совсем малышки, когда погибли их настоящие родители. И настаивать называть мамой и папой других людей, пусть даже безумно их любивших и заботившихся, было не очень тактично. Русская искренне надеялась, что Саида эта мелочь тоже не огорчает. По крайней мере, со свойственной ему скрытностью своих чувств, араб тоже ни разу не поднимал этот вопрос.

Экскурсия в самом Лондоне была  восхитительной. Хоть Александра уже когда-то и была в этом городе, теперь ощущения были совсем другими. Тогда еще свободная, не познавшая глубокой и всеобъемлющей любви русская красавица гуляла по улицам столицы Туманного Альбиона абсолютно в другом настроении и с иными мыслями. Сейчас же она чувствовала себя счастливой матерью дружного семейства. И от этого Рождество было еще сладостнее. Ведь это семейный праздник, пусть даже твой мужчина мусульманин. Дело ведь вовсе не в религиозной подоплеке, а в возможности наконец-то подольше побыть всем вместе. Саид много работал, Алекс понимала это и пыталась не жаловаться на недостаток внимания. Тем более, что в свободные минуты аль Джерра с лихвой компенсировал упущенное. Но шанс провести весь день с семьей, вот так беззаботно весело - уже сам по себе настоящий подарок.

Во время шоппинга девочки показали себя крайне заботливыми. Им было позволено выбрать себе подарки самостоятельно. И каждая из них попросила разрешения купить подарок еще и младшему брату, оставшемуся дома. Девочки обожали Амаля и уже очень скучали. Услышав эту просьбу, Александра с гордостью посмотрела на мужчину, как бы говоря; “Видишь, я хорошо воспитываю наших детей”. Впрочем, вряд ли Саид сомневался в этом факте. Русская прекрасно ладила с детьми всегда, легко улаживая конфликты, умудряясь почти не наказывать за шалости и проказы, но при этом довольно строго дать понять, что поступок был не верным. Пока Саид расплачивался за игрушки картой, старшая из их дочерей наклонила Алекс к себе: - Я бы хотела еще купить подарок бабушке Нурбану, - прошептала она. - Как думаешь, что ей понравится? - Алекс похвалила дочь за заботу, но была вынуждена признать, что понятия не имеет о вкусах Нурбану. Свекровь ее все так же едва терпела. Так что узнать друг друга получше у них шансов не было. Словом, Александра подмигнула девочке и посоветовала обратиться за советом к отцу: - Ему будет приятно. И он куда лучше знает вашу бабушку, - разумно заключила мудрая молодая мать.

Надо ли говорить, что уставшие исследовательницы не очень-то стремились пораньше встать на следующее утро. Откровенно говоря, мало спавшая (по понятным причинам) ночью Алекс с трудом открыла глаза даже и тогда, когда аль Джерра ворвался в ее сон, распахнув занавески, призывая, видимо, себе в помощники по пробуждению дневной свет. Просыпаться под любящий голос и прикосновения холодной с мороза кожи было очень приятно, Александра тут же попыталась опрокинуть мужчину на себя, желая соблазнить его сном. Впрочем, скорее даже совсем не сном… Но Саид не поддался на эту провокацию (!)

- My Lord! - шутливо ответила девушка, приоткрыв один глаз, - Я бы проспала все балы мира, если бы вы только составили мне компанию в этом бессовестном занятии. - Обращение “Мой Лорд” было хорошим ответом на “Ваше величество”. Но в отличие от женского варианта, “Му Lord” традиционно обращались не только к людям благородных кровей, но и лично к Богу. Александра не сомневалась, что для Саида эта игра слов вполне ясна. Впрочем, его и это не убедило присоединиться к любимой. Восторженный, как мальчишка перед первым свиданием, он настойчиво тащил ее куда-то. Так что пришлось подчиниться, все еще немного сонно улыбаясь. Да и как можно было оставаться серьезной, видя воодушевление любимого, его возбужденность и детский почти восторг. Кроме того араб беспрестанно подшучивал над Александрой. - Значит я соня?! - шутливо возмутилась женщина. - Может стоит напомнить Моему Господину, во сколько мы вчера изволили отойти ко сну? - поддела она, собираясь еще раз попытать счастье соблазнением аль Джерра. Но и в этот раз не удалось. В ее руки перекочевала пригласительная открытка. Алекс читала текст и брови ползли вверх. “Прием?! Бал?!Господи!!!” - почти паника. Она не была готова к приемам. Она думала, что это просто мирное рождество с семьей. И в чем идти?! Кроме того, она же никогда не была на балу. Допустим, она осведомлена с базовыми правилами приличия. Но бальный этикет? А что если она сделает или скажет что-то не так? Ей не хотелось огорчать Саида и тем более заставлять его краснеть за себя. Хотя... Вряд ли Саид вообще умел краснеть. За три года знакомства с этим мужчиной Алекс ни разу в жизни не видела, чтобы тот залился краской смущения. От хаотичных мыслей отвлек ее сам виновник паники. Саид поцеловал ее и настойчиво развернул к себе спиной. Занятая мыслями о шокирующем известии, девушка не успела разглядеть изменения в обстановке и теперь просто замерла лишенная возможности дышать и сказать хоть слово. С восторгом и шоком она смотрела на шикарное атласное платье, которое так и манило прикоснуться к нему. Князева, уже почти привыкшая одеваться крайне скромно, отметила открытый фасон, списав такое решение Саида на торжественный случай и дресс-код. Вещи были идеально подобраны друг под друга. Аль Джерра предусмотрел буквально все. - Саид...- тихо прошептала девушка, - когда ты все это успел? - нерешительно уточнила она, осторожно поглаживая мягкую шерсть своего нового манто. Ворс приятно щекотал ладонь, а вшитые в мех камни поблескивали капельками росы на сочной весенней траве.

Но и на этом сюрпризы не закончились. Мужчина, упрямо называвший ее своим Изумрудом (надо признать, Александре просто безумно нравилось такое обращение ), подарил девушке изумрудный комплект с бриллиантами. Камни красиво заблестели, едва длинные пальцы араба открыли коробочку. Князева не удержалась от восторженного вздоха, так и забыв закрыть рот, пока муж с ухмылкой легонько не поддел  подбородок указательным пальцем. - По твоему эскизу? - удивленно уточнила девушка, в боязливой нерешительности обводя подушечкой пальца изящные изгибы украшения. - Ты никогда не говорил, что сам рисуешь... - русская подняла на любимого восхищенный взгляд, полный любви и счастья. - Оно такое красивое! Просто восхитительное! - легко поцеловав мужчину, Алекс поправила: - Единственный во всем мире Ты. Единственный и самый лучший. - поймав руку Саида, девушка приложила ее к лицу и потерлась о нее щекой. - Спорим, Бог подарил мне тебя авансом? Потому что при жизни я точно не могла успеть заслужить ТАКОГО мужчину. Даже если бы днем и ночью била земные поклоны, не прерывая молитвы на еду и сон. - Ну да, у этой женщины было свое особое отношение к религии и Богу. Это было ясно с самого начала. Вот и сейчас благодарность граничила с богохульством. Просто поразительное сочетание!

Александра погладила колье, чувствуя как в первые секунды металл холодит кожу. Саид повернул ее лицом к зеркалу. Колье вспыхнуло сотней бликов, проломив в огранке камней солнечный свет. Украшение было таким красивым, что стало бы шикарным подарком самой королеве!Не почувствовав спиной груди любимого, Алекс обернулась все так же счастливо улыбаясь и протянула к нему руки, ожидая, что тот шагнет в объятия сам. Прислонившись щекой к натренированной, крепкой груди, Александра призналась: Я боюсь… Никогда не была на балу. И не хочу тебя подвести… - на мужчину смотрели два огромных изумруда глаз, казавшихся еще более зелеными и испуганными из-за камней в колье и обилия зеленого в комнате. Не дождавшись ответа, русская, подняла вверх брови и приоткрыла рот, что-то внезапно осознав или вспомнив. Выпутавшись из объятий мужчины, она кинулась в спальню и очень быстро вернулась, пряча за спиной какой-то предмет. На довольном лице светилась интригующая улыбка: - Мы с детьми тоже приготовили тебе подарок… Хотя мы знаем, что в Эмиратах не празднуют Рождество. Но нам очень хотелось тебя порадовать, - Александа явно смутилась, явив мужчине обильный румянец на своих бледных щеках: - Мы долго думали, что тебе подарить… И решили подарить вот это… - Александра протянула Саиду небольшую плоскую коробочку, упакованную в красную традиционно-рождественскую бумагу и перевязанную зеленой ленточной. Но когда мужчина уже протянул ладонь за обещанным подарком, непоследовательная русская одернула руку, прижав коробочку к груди: - Но сначала ты должен пообещать, что откроешь его только наедине с собой. Когда рядом не будет ни единой души! - заявила она и хитрые огоньки заплясали в зелени глаз. Просьба прозвучала требованием и Князева, заметив это, тут же сложила брови домиком, жалобно протянув: - Ну пожалуйста, Саид! Это очень важно! Правда-правда. Это часть сюрприза! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста,- едва не сложив руки в молитвенном жесте уговаривала она с улыбкой, пока мужчина не сдался, пообещав вскрыть подарок только в уединении. На самом деле Алекс очень волновалась. Они с детьми безумно долго решали, что же подарить аль Джерра, у которого было все, что он мог пожелать. А потом еще дольше заговорщицы пытались реализовать свою мечту. Получилось вовсе не сразу. Но все трое остались довольны результатом. Правда очень переживали, понравится ли одариваемому сюрприз. Алекс закусила губу, думая, что вся изведется, пока Саид не выскажет свое мнение о  подарке. Просто безумно хотелось посмотреть на его лицо, когда он развернет ЭТО. Но будет гораздо лучше и эффектнее, если он сделает это в одиночестве. Александра подошла и затянула мужа в долгий поцелуй: С Рождеством, любимый.

Отредактировано Александра Князева (2013-12-11 03:24:57)

No dream could be as beautiful as you are
Tell me what have I done to deserve somethin’ this
beautiful
(Lafee)

“Всего лишь создаю эскизы, которые потом попадают в коллекции!” - мысленно передразнила Александра, в очередной раз удивляясь скрытности и скромности своего мужчины. Сколько еще талантов крылось внутри этого удивительного человека? Сколько всего она еще не знала, полностью ослепленная счастьем, застилавшим глаза, мешавшим сохранять былую трезвость ума, хладнокровие и даже наблюдательность. Когда Саид оказывался рядом, Александра тут же попадала в вакуум. Ее переставало интересовать все вокруг. Для нее вообще не существовал весь этот чертов мир. Были только она и любимый мужчина. Хотя это ложь. Ее самой тоже не было. Был только Саид, в котором она растворялась, окунаясь в темноту его загадочных глаз и складывая к его ногам слывшую когда-то несгибаемой волю. Споры, чаще вызванные разностью культур и воспитаний, никогда не были войной против аль Джерра. Только лишь восстанием против непонятных и неприемлемых для русской нравов. Она не пыталась таким образом оспаривать его превосходство, его силу и его авторитет, сдавшись еще тогда, в маленькой прихожей архангельской квартирки, когда упрямое сердце тикало взведенным часовым механизмом, отсчитывая секунды с момента,захлопнувшейся за арабом входной двери. Уже тогда она была его. Его женщиной, его рабыней. Рабыней, ощущавшей себя королевой.

Пожалуй, только Саид мог заставить рабыню чувствовать себя Госпожой и Императрицей. Сила его любви просто поражала Александру. Иногда  казалось, что она не заслуживает его. Не заслуживает этого удивительного человека, ради которого без колебаний умерла бы хоть сегодня. Князева не понимала, как случилось, что Бог сделал ей такой подарок. Не понимала и сейчас, вглядываясь в светящееся любовью смуглое лицо. И безумно боялась потерять его когда-нибудь. Если это произойдет, мир остановится. Часовой механизм ее жизни встанет, жалобно звякнув сломавшейся пружинкой, заставлявшей сердце качать кровь по венам. Если аль Джерра вдруг когда-нибудь не станет в ее жизни, то и жизни тоже не станет. Александра знала это совершенно точно. И больше всего опасалась, что однажды такое может произойти. Ведь она обычная, не блещущая талантами девочка из русской глубинки, получившая под Новый Год подарок от крестной феи, как в той старой сказке. За несколько месяцев ее жизнь изменилась кардинально. И вот уже два года она мать и любимая женщина. Но где-то под ложечкой сосало от холодного ощущения, что так не бывает. Что быть такой счастливой просто нельзя. Что за все в жизни необходимо платить. А сегодня ее ждал Рождественский бал. Прямо как в сказке. И платье, и туфельки и блестящие алмазы, и самый главный подарок ее жизни - ее король и Господин, отчего-то проявивший заинтересованность к обычной Золушке. Как и Золушке ей предстоял бал… Та в свой первый выход в свет очаровала всех, кроме ревнивых сестриц и противной мачехи. Удастся ли ей повторить триумф предшественницы? Откровенно говоря, на мнение света, вельмож и даже самой Королевы Князевой было абсолютно наплевать. Единственный, чье мнение имело значение - Саид. Как же отчаянно русской хотелось, чтобы он мог ею гордиться. Как хотелось, чтобы глядя на каждую женщину в том блестящем зале, он с удовольствием отмечал бы, что сделал верный выбор. "Господи, пусть моя сказка будет иной. Пусть карета никуда не денется. И пусть злая мачеха с сестрицами не разлучит меня с Королем", - мысленно взмолилась Алекс, отчего-то почувствовавшая горечь, растекшуюся по сердцу при этой мысли. - "Пожалуйста, Господи..." - Я боюсь того момента, когда часы пробьют двенадцать,- пожаловалась она вслух, с тревогой рассматривая такой знакомое и любимое лицо.

Александра спокойно принимала выпавшие на ее долю “мучения”. Не то, чтобы ей не нравилось. просто суетящиеся вокруг нее люди не могли выудить взволнованную подопечную из сбивчивых мыслей. Александра думала о Саиде, о том, какой он замечательный и как сильно она его любит. Думала, чем он занят именно в этот момент. Одновременно с этим мысли перескакивали на предстоящий прием, заставляя русскую сжиматься в приступе страха. Саид сказал, что никогда не был на балу и ставить его слова под сомнение не было никакой причины. Но в жизни влиятельного араба значилось столько иных светских приемов в кругу сливок общества, серьезно претендовавших на роль небожителей, что опыта в подобных делах ему явно было не занимать. Оставалось полагаться только на аль Джерра, надеясь на его руководящую позицию и твердую руку. Александра улыбнулась. Поразительно! Когда-то она с отвращением сжималась при мысли, что хоть один мужчина на земле посмеет ей командовать. А теперь независимая зеленоглазая гордячка лежала в горячей ванной, которая, кстати, была сделана по приказу Саида. И все эти люди тоже его распоряжение. Хоть и подарок. “Ты даже подарки даришь со свойственной только тебе решимостью”, - с нежностью отметила Александра тут же прикрыв глаза и вызывая в памяти образ довольно улыбавшегося араба. Впрочем, надо отметить, что все подарки Саида неизменно были детально продуманы и доставляли ей огромную радость. Хотя, иногда Князева пыталась сдерживать силу своего восторга, боясь, как бы Саид не решил, что подарки она ценит куда больше, чем факт его внимания. На самом деле, внимание Саида - единственное, что имело значение. Все остальное - лишь дополнение к главному.

Расслабляя мышцы во время массажа Алекс думала о том, что сама неплохо владеет этим искусством. Далеко не так хорошо, как эта девушка, но все же знает правила, приемы и все остальное. Когда-то, еще на первых курсах вуза, отец-врач настоял, что девушка должна уметь делать массаж. “Всегда пригодится в семье”, - наставлял старший Князев, протягивая дочери оплаченный сертификат на двух ступенчатое обучение. - “Дети, муж… Растяжения, травмы, общая усталость… Хуже не будет, если ты научишься”. Ощущая, как уверенные, сильные руки массажистки разминают ее мышцы, Алекс задавалась вопросом, почему за два года совместной жизни ни разу не предложила Саиду массаж? Даже словом не обмолвилась, что умеет. Впрочем, он же тоже многое от нее скрывал. Вот даже на счет увлечения рисованием. Они были квиты. Заключив так, Князева хмыкнула, мысленно все-таки признавая, что было бы крайне приятно доставить любимому радость и таким образом тоже.

Визажист, парикмахер, стилист… Столько всего для одного лишь приема. Подобная основательность заставила бедную девушку волноваться еще сильнее. Наверняка, сегодняшний выход в свет многое значил для аль Джерра, раз он так серьезно взялся за ее огранку и обрамление. Алекс даже не замечала, что мыслит категориями араба, используя его же слова в своем внутреннем диалоге с подсознанием. Когда колдовавшие над ней работники модной индустрии оповестили о выходе на финишную прямую, Александра не могла какое-то мгновение заставить себя посмотреть в зеркало. Было страшно. Девушка зажмурилась и потом резко открыла глаза, изумленно распахнув их. В зеркале отражалась удивительно красивая женщина. Золотистый шелк волос блестел, маня своей мягкостью и дразня ассоциациями с медовой патокой. Изящный фарфор кожи оттенялся розово-прозрачным румянцем, делая обладательницу похожей на старинную куклу из коллекции настоящего ценителя. Зеленый омут глаз казался в тысячу раз ярче благодаря платью и украшениям. Цвет едва налившейся соком весенней травы, гипнотизировал. Ее глаза были похожи на кошачьи. Отливали такой же хитринкой и загадочной-непредсказуемостью. Платье как влитое сидело по фигуре, как будто сшитое по ней. Может, так оно и было. От Саида в этом вопросе можно ожидать чего угодно. Роды ничуть не испортили Александру. Талия все так же оставалась удивительно тонкой, а грудь не потеряла своей изначально привлекательной формы. Князева выдохнула, довольная увиденным. Оставалось узнать, понравится ли Саиду... В помещении было тепло, но стилист настояла на том, чтобы перед выходом к “Господину” надеть и манто, для большей завершенности образа. Русская не стала спорить.

Несколько шагов до гостиной, где уже ожидал готовый к выходу аль Джерра казались ей дорогой к эшафоту. Бесконечной и непреодолимой. Что он скажет? Как оценит полученный результат? Останется ли доволен? Не разочаруется ли? Миллионы вопросов сновали в очаровательной блондинистой голове, сталкиваясь друг с другом как частицы в ядерной  реакции. На входе в комнату девушка еще сильнее выпрямила спину и расправила плечи. вздернув острый подбородок. “Ты женщина Господина, не забывай об этом весь вечер”, - напомнила она себе. - “Каждый из присутствующих должен понять, что Саид аль Джерра получает все самое лучшее. Все. Тем более женщин...” Правда в эту собственную лучшесть еще предстояло поверить. С самооценкой проблем раньше не было, но при мыслях о разодетых леди с самой верхушки европейского бомонда мурашки бежали по коже. Быть на уровне с ними казалось уже невыполнимой задачей. Но быть лучше? Разве это вообще возможно? Все эти утонченные особы, выросшие в роскоши и бывшие ее частью с детства. Как можно конкурировать с ними в умении подать себя, в умении себя держать, в остроумии и в манере поведения? Александра не встречалась с элитой и даже не полагала, что от всех этих женщин (по крайне мере от 90 процентов из них) ее отличала искренность, отсутствие фальши, расчетливого коварства, погони за титулами, богатством и статусом. Она была настоящей. Звучит как неброский товар, но в прогнившем обществе, редко встречавшим чистые характеры и души, русская имела все шансы стать бриллиантом среди осколков хрустального сервиза.

Саид замер и молча смотрел на нее, даже не шевелясь. Очень ему не свойственно, кстати. Обычно любимый поднимался сразу же, едва Александра входила в комнату. Сейчас они сидел. И молчал. Александра в волнении переплела обтянутые перчатками пальцы: - Тебе не нравится? - с детской искренностью спросила она, хмуря аккуратно очерченные брови. В ответ мужчина медленно поднялся, не сводя пытливого взгляда с представшей перед взором картины. Его молчание изводило, перебирая словно струны натянутые до предела нервы. Князева смогла выдохнуть, только когда Саид заговорил, осыпая ее своими витиеватыми, сладостно волнительными комплиментами. Повинуясь призыву, девушка благодарно коснулась восхвалявших ее красоту уст, не боясь оставить на лице любимого следы этого преступления. Визажистка заверила русскую, что помада супер стойкая и продержится хоть сутки. "Можно  есть, пить  и даже целоваться". Так сказала улыбчивая девушка, мечтательно закусив губу. В этот момент Александре захотелось ее убить, с особой жестокостью. И повтыкать в содрогающееся в предсмертных конвульсиях тело все чертовы кисточки, которые висели у девушки на поясном чехле. Алекс едва сдержалась, чтобы не ответить что-то нелестное, одернув себя и отругав за глупость. Узнай Саид о мыслях в ее голове в тот момент, ужаснулся бы жестокости своей с виду милой и нежной женщины. А потом бы долго смеялся  удивительно глубоким, обволакивающим смехом. “Представляешь, скольких ты мысленно четвертуешь сегодня на этом треклятом балу?”, - язвительно поинтересовался внутренний голос, пока Александра с явной гордостью рассматривала своего мужчину. Она никогда в жизни не видела никого более мужественного, хорошо сложенного и такого притягательно-соблазнительного. Непростительно, греховно соблазнительного. Как всегда идеально подобранный костюм, сидевший влитым на подтянутом теле араба подчеркивал силу и  стать этого человека. Улыбка делала лицо более мягким и пленительным. А в глаза можно было вглядываться вечно! Тонуть и пьянеть от этого взгляда. “Ага! Надо было взять с собой шило и тыкать в глаза каждой, кто посмеет раздевать его взглядом”, - усмехнулся проклятый внутренний голос и  Александра хихикнула, представив себе подобную сцену. На вопросительный взгляд мужчины, женщина невинно пожала плечами и с ангельским выражением лица заявила: -Подсчитала, сколько женщин я прибью к концу вечера. Получился список достойный серийного убийцы, - пояснила русская, вглядываясь в реакцию любимого на столь странное признание. Она нервничала. Так что шутка была просто необходима. Хотя.. в каждой шутке есть доля шутки. Остальное правда. И Князева не сомневалась, что этот вечер будет не только праздником но и испытанием. Ее нервов, выдержки и чувства такта. Дурой она не была - все прекрасно понимала. И предвкушала “веселье”.

Саид со свойственной ему ловкостью отвлек Александру от раздумий о предстоящем вечере, благодарностью за подарок. Князева была счастлива услышать, что аль Джерра оценил их выдумку. - Обязательно расскажу девочкам, что ты остался доволен. Они очень переживали, - с секунду подумав, женщина мягко улыбнулась, попросив: - Скажи им об этом сам, пожалуйста. Они будут счастливы. Ты даже не представляешь, как они тебя любят, - заключила Александра, погладив мужа ладонью по щеке.

Сюрпризы не закончились и на этом. Если Саид задумал сделать Рождество лучшим в ее жизни - у него уже получилось. Александра по-детски взвизгнула, наплевав на наряд, аккуратность и многочасовые труды бригады стилистов. С восторженным: СОБАКА?! - она повисла на шее у любимого, очень рискуя его задушить. Александра всегда хотела собаку, но позволить себе ее не могла. Карликовые породы в понимании русской не вязались со словом собака. А крупного пса было просто жалко мучить в малометражке. Но теперь у нее будет собака! Ее собственная собака! Наконец, выпустив шею мужа из капкана рук, Александра счастливо уставилась на пса.

- Это мальчик или девочка? - уточнила хозяйка спящего существа, решив, что будет звать щенка Леди или Лордом, в зависимости от пола. Нерешительно протянув руку, Александра едва коснулась свернутой клубочком спины. - Он такой милый, - развернувшись лицом к Саиду заявила Алекс больше походившая сейчас на маленького ребенка, который нашел под елкой долгожданного щенка, чем на взрослую женщину, которой предстояло ехать на бал с минуты на минуту. Решив подшутить над Саидом, Александра резко стерла с лица улыбку, зеленый нефрит глаз посерьезнел, а голос тал твердым и решительным: - Прости дорогой, но я не могу оставить только что обретенный подарок. Бал отменяется, - Алекс виновато развела руками, следя за лицом аль Джерра. Не решившись долго играть с его терпением, русская рассмеялась. - Только не говори, что ты поверил?! Как будто я смогу спокойно сидеть дома! Тогда бы мне пришлось каким-то чудом добыть список сегодняшних гостей и завтра же утром выйти на охоту! Так и вижу заголовки “Таимс”: Кровавый Санта убивает женщин моложе 50!- Александра рассмеялась, подмигнув мужу, после чего, наигранно тяжело вздохнула и обратилась к своему новому питомцу: - Прости, друг, но с ним - Князева пояснительно кивнула головой в сторону араба - конкурировать невозможно. Так что я ухожу. Девушки всегда достаются победителям. - Рассмеявшись, Александра протянула руку мужчине - Ваше приглашение еще в силе, Милорд? - уточнила она, после чего сама же вплотную приблизилась к любимому и добавила шепотом, почти касаясь губами уха: - Очаровательный щенок! Не обижайся, но я повожусь с ним позже. Потому что сейчас я оооочень занята. ТОБОЙ.

“Значит, Леди”, - мелькнуло в голове у Александры. Откровенно говоря, девушка была заранее почти уверена, что щенок женского пола. “Он не потерпит кобеля рядом со своей женщиной. даже, если это кобель в буквальном смысле, а не аллегория”, - естественно слова остались непроизнесенными - еще не хватало начать ссориться по поводу подарка за пару минут до выхода. Самой девушке было абсолютно не важно. какого пола ее новый питомец. Главное, что это собака. Большая, настоящая собака. С мягкой шерсткой и забавным носом. Наверняка сейчас теплым от сна. Проверить возможности не было. мешали перчатки. И необходимость торопиться на прием. “Еще успею тебя изучить”, - ласково пообещала Алекс, настраивая телепатический контакт с пятнистым чудом.

Ее шутка об убийстве не произвела на Саида ожидаемого эффекта. Кажется, он вовсе не посчитал ее забавной. Лишь изогнул бровь, и в этом жесте Александре померещилось недоумение и даже холодность. Очень странно, но с этим можно разобраться позднее. Едва ли араб серьезно полагал, что Алекс не станет его ревновать. До скандалов она конечно не опустится никогда в жизни. Но и терпеть загулы не намерена. Если пока такой вопрос между ними не поднимался то лишь потому, что у русской еще не было повода затронуть столь щекотливую тему. Во время беременности, когда аль Джерра демонстративно отказывал ей в близости, Алекс думала на этот счет и неприятные мысли изводили ее. Но сейчас русская была уверена, что достаточно желанна для Саида. Хотя… Может и не стоило забывать о полигамности мужчин. На самом деле Алекс просто боялась об этом думать. Боялась найти зацепку и самостоятельно накликать беду, посеяв в собственном сознании зародыш недоверия. Ровно пока Саид не даст ей повод думать иначе, русская решила априори считать, что араб ей верен. так было все всех отношениях лучше. Для него, для нее, для детей и для мира над их головами. Александра выросла в другой атмосфере. И для нее вопрос верности и доверия стоял очень остро. Как можно требовать верности от женщины и при этом настаивать, чтобы она смотрела на загулы партнера сквозь пальцы, едва ли не собственноручно запихивая в его карман пачку презервативов?! Впрочем, Саиду и этого было не нужно. Он все равно ими не пользовался. Или все-таки пользовался, когда дело касалось других женщин?

Погруженная в эти мысли, Александра послушно положила ладонь на протянутое предплечье, спускаясь со своим кавалером в холл. Некая неловкость одолевала ее душу, но показать это внешне русская себе не позволяла. Пытаясь, усмирить волнение, Князева лишь сильнее натянула спину и вздернула подбородок. Обычно улыбчивая и милая сейчас она казалась высокомерной и холодной, вновь превратившись в ту Снежную Королеву, которой ее дразнили сокурсники и друзья из далекого Архангельска. Однако сейчас эта сдержанно-надменная маска гордячки с прищуром зеленых глаз, отрезвлявших твердостью нефрита, как нельзя лучше сочеталась с внешним видом женщины и с тем местом, куда она собиралась отправиться. Приказав себе не сметь выдавать волнения и беспокойства даже движением мускулов на лице, Александра была полна решимости выдержать это праздничное испытание с достоинством не меньшим, чем у самой Королевы Елизаветы. Немного оттаяв наедине с Саидом, Алекс все же очень напоминала ту Князеву, которая ехала с арабом на первый в их жизни совместный деловой обед. Натянутая, неразговорчивая, серьезная и вежливо-напряженная. Вера в Саидовское “все будет хорошо” таяла вместе с секундами, приближавшими ее ко дворцу. Но бежать было поздно. И некуда. Да и  гордость очень мешала позволить себе подобное малодушие. А потом все-таки очень хотелось посмотреть на Ярмарку тщеславия вживую. В точности Теккерейского определения девушка не сомневалась. Как и в том, что за годы ничего по сути не изменилось.

-Несколько представителей прессы? - не без иронии уточнила Князева, приподняв бровь. - И как с ТАКИМИ познаниями в математике ты еще не разорен? - поддела она, даже не подумав, что шутка оказалась более чем вольной. Это нервы. Не более. Обижать Саида ей бы и в голову не пришло. Но Александра становилась резка неизменно, когда пыталась держать свои чувства под контролем. Вот как сейчас. Она вышла из машины, стараясь не щуриться от вспышек фотокамер. Хотелось заткнуть уши, спасаясь от бестактной назойливости вопросов, но она понимала, что идти нужно спокойно и с достоинством. Потому что завтра каждый миллиметр ее шага оближут и измажут в грязи. С таблоидами иначе никак. Ну а раз все равно неизбежно, тогда о чем волноваться? “Десятка самых богатых людей планеты?!”- машинально проскользнуло в голове. Князева уже два года жила с аль Джерра, но лишенная меркантильности напрочь, даже не думала о нем в таком ключе. Для нее он всегда был просто человеком. Просто любимым мужчиной. Ее мало заботили деньги да и роскошь тоже. Так что подобное заявление стало для Алекс открытием. Саида эти галки так раздражали, что Александра невольно сжала его руку, в успокаивающем жесте. Это было поистине смешно! Успокаивать Саида? Даже верилось с трудом! Но она просто не отдавала себе отчета в действиях, чувствуя его напряжение и желая как-то помочь.

Александра усмехнулась глупости, даже тупости вопросов, которые задавали ей эти люди. В самом деле! Неужели не могли спросить чего поумнее?!  "Бороться за Саида?! Что за бред?!" -Алекс почему-то тут же представила себя на грязевом ринге с какой-нибудь не менее изящной соперницей, обе перемазанные липкой жижей, скользкие и свирепые, как взбешенные самки ягуара. Картинка оказалась такой яркой и забавной, что Князева едва удержалась от смеха. Она одарила вопрошавшего насмешливой улыбкой и озорным блеском зеленых глаз, промолчав, и лишь мысленно добавив: - Если решу бороться, то первым делом прибью Вас. Мало того, что спасу мир от очередного идиота, так еще это сразу даст мне сто очков форы в глазах Саида. - От такой крамольной мысли улыбка стала еще шире, явно обескуражив наглых журналюг. Видимо, ей полагалось вести себя как-то иначе. Но Алекс все равно не знала как. Тем более Саид сам предлагал ей просто улыбаться. Наверное, стоило оскорбиться или стушеваться, но откровенная глупость вопросов только забавляла русскую. И это она еще боялась выглядеть глупо?! Подумать только! Девушка ничего не ответила на поток вопросов потому, что знала - любое ее слово все равно исковеркают, а для появления прямой речи на страницах газет, вовсе необязательно даже открывать рот.

Оказавшись у входа во дворец, Александра тут же последовала примеру араба, сменив выражение лица на более дружелюбное, глаза окрасились теплым светом, становясь оттого еще глубже и притягательнее. Они медленно шли по залу следуя своей очереди. “Ха! Сливки общества, а очереди,  как в кассе российского супермаркета”, - прошептала Александра, переходя на арабский. Хотя не любила пользоваться им в разговорах с мужем. Сейчас это было вынужденной мерой. Отчего-то й хотелось повеселить своего спутника. И при этом нужно было заботиться, чтобы их никто не понял. Сравнение конечно было весьма фигуральным и лишь с натяжной могло считаться верным, но звучало крайне комично.

Алекс вздрогнула, услышав титул Саида. Она помнила ту ночь, когда в бреду он рассказывал о своей принадлежности к королевской семье, но с тех пор вопрос больше не поднимался. Сама Алекс не спрашивала, а Саид не торопился делиться с ней подобными подробностями из своей жизни. Так что женщина уже практически забыла о незначительном для нее факте. Но официальное подтверждение обдало мозг жаром прозрения. “Черт!Черт!Черт!” - бегущая строка ругательств скользила в голове Князевой. Хуже того - ее имя тоже объявили! Русскую не заботило отсутствие титулов или громкой фамилии. Ее волновало совсем другое. В мире чопорных англичан она сразу же стала не более чем просто любовницей. Иначе какого черта богатый как черт араб притащил бы сюда некую “мисс”. Александра в мгновение ощутила, что для каждого из находящихся в зале на ее лбу светится отчетливое: “дорогая шлюха”. Премерзкое ощущение, когда хочется ринуться в ванную и тереть лоб скрабом, в бесплотных попытках смыть чертово клеймо. Причем, Александра прекрасна понимала, что высший свет не так чист и идеален, как положено себя позиционировать. Они сами по уши в дерьме. В отборнейшем дерьме с этими номинальными браками, погоней черти за чем и постоянными интригами. Но в своем глазу и бревна не видно… Другое дело свежая кровь - лучший повод для сплетен. Александра сощурилась скользнув холодным лезвием взгляда по толпе. “Просто наплюй на них всех. И на их мнение тоже”, - уговаривала она себя. Каким-то чудом сила воли и гордость все еще позволяли держать лицо и даже приветливо улыбнуться хозяевам праздника.

- Мое почтение Милорд, - девушка вежливо склонила голову, одаривая премьер-министра теплейшей улыбкой, получив в ответ мальчишеское подмигивание в момент преобразившее спокойную гладь чиновничьего лица. Супруга Бартона тоже показалась Алекс довольно милой на первый взгляд дамой. Видимо настолько богатой и знатной, что могла себе позволить держаться без надменного пафоса, даже с открытым дружелюбием, явно подбадривающе, погладив Алекс по руке. Князева вновь почтительно склонила голову, вернув улыбку и подметив тихим, но уверенно-спокойным голосом: - Благодарю… Услышать одобрение из уст столь элегантной и утонченной Леди - лучший их всех возможных комплиментов, - Алекс подняла взгляд, уверенная, что в разговоре невежливо смотреть в сторону. Хотя… Может здесь были совсем другие порядки? Впрочем, теперь уже было поздно об этом думать. Александра поздравила добродушную хозяйку с праздником, используя традиционную английскую форму, желавшую, чтобы Господь осветил счастьем и благодатью их дом, наполнив его светом Рождества, своей любви и покровительства.

После приветствия Саид увлек ее в путешествие по залу. Александра ненароком рассматривала обстановку и присутствовавших, умело скрывая свое любопытство. Благодаря широкому углу зрения, головой вертеть не приходилось. Да Алекс бы и не стала, не желая наткнуться на очередной странно-неприятный взгляд. Откровенно говоря, она чувствовала себя не на празднике, а в змеином логове, будто нужно было аккуратно переступать через свернутые по всему полу кольца ядовитых тварей. “И это они называют Рождество в приятной компании?” - недоумевала девушка про себя, слушая рассказы аль Джерра о том или ином персонаже, среди присутствовавшей публики.

Уголки губ Премьера России слегка изогнулись, делая его официально-деловую улыбку чуть более теплой, при звуке русских имени и фамилии: - Всегда приятно встретить соотечественников, волею судьбы живущих вдали от Родины, - заметил мужчина по-русски. И тут же получил остроумный ответ, явно его позабавивший и наверняка ему польстивший: - Позвольте Вас заверить, что Россия живет в моей душе, где бы я сама  при этом не жила по воле судьбы. - Теплая улыбка Алекс была искренней. При виде этого человека она вдруг вспомнила о снежном Архангельске, о новогодней елке, запахе мандаринов, оливье и об обращении президента за несколько минут до боя Курантов. Ее вдруг охватила тоска по родине. По теплому семейному застолью в небольшой архангельской квартире. Без блеска бриллиантов, натянутых улыбок, тонн фальши и напряженного, заряженного воздуха огромного Винздорского дворца. “Господи, почему, даря людям власть и богатство ты забираешь у них человечность?” - вопросила Александра, окидывая взглядом толпу.

Приятные встречи закончились. Алекс напряглась, когда слащаво-жеманный голос протянул имя ее мужчины (!),. Появившаяся из ниоткуда особа,не постеснявшись присутствия сопровождавшей аль Джерра Александры, буквально повисла в его объятиях, словно собственные ноги уже не держали. Может, это было недалеко от истины… Алекс отметила, что женщина была одета весьма броско. На грани откровенности и вульгарности. Дорогие вещи, не менее шикарные украшения... но все это было каким-то натянуто отталкивающим. Фамильярность ее обращения к Саиду о многом рассказала Александре, скользившей внимательно-пытливым взглядом  по этому явлению природы. От русской не укрылось. как по-свойски эта девица положила руку на плечо Саида. Просто немыслимо! Будто вовсе не замечая его спутницу. Наглость и хамство этой англичанки не знали границ. Видимо, не всех в высшем свете обучают хорошим манерам. Впрочем, о каких манерах может идти речь, когда женщина, наплевав на собственную гордость, ТАК откровенно вешается на человека в людном месте, не стесняясь признавать себя его бывшей любовницей. Алекс вспомнила, что совсем недавно испытывала жуткую неловкость из-за того, что собравшиеся в зале наверняка посчитали ее действующей любовницей араба. Но действующей быть не так обидно и унизительно, как уже использованной и отправленной в утиль. А эту шлюху явно не смущало подобное положение дел. Князева просто диву давалась. Даже злость, взорвавшаяся в ней в первые секунды поутихла. На что был рассчитан этот концерт? Что она почувствует себя лишней? Развернется и исчезнет, показав фокус в стиле Коперфильда. “Да они что тут все больные на голову?!” - восхищенно-изумленно вопросила русская сама себя. Сначала журналисты, теперь эта вот… Подходящего слова Александра не нашла, поражаясь, как Саид мог позариться на такую вульгарщину. Алекс всегда считала его обладателем идеального вкуса, а тут такое… Князева выдержала презрительный взгляд, думая как раз о том, что сама дарительница заслуживает его куда больше.

От русской не укрылась холодная вежливость слов Саида. Но это все равно не гасило злости внутри нее. Он должен был предусмотреть подобное, когда тащил ее сюда. Должен был! Это что такой план, ткнуть ее носом в то, какой популярный и лакомый кусок свалился на нее с небес?! Князева почувствовала, что начинает злиться уже а самого араба. Может даже больше, чем на эту даму в красном. “Родной мой!” - противно передразнил внутренний голос. - “И когда только породнились, интересно знать”. - Ревновать было глупо. Тем более сейчас. Тем более к этой. И Алекс это прекрасно понимала. Умом. Не сердцем. Женщина пристально следила за происходящим, пообещав отомстить Саиду при случае за эту подставу. Сегодня же отомстить! В разговор лезть не стоило. Тем более, что они не представлены друг другу. Алекс молчала, гадая, как скоро ее спутник все-таки поставит эту особу на место. Куда подевалась его вежливая твердость, скажите на милость?! Рыжая несла явную чушь. “Вечер испытания тупостью”, - Алекс едва удержалась, чтобы не закатить глаза, гадая, как Саид терпел такую недалекость ума в продолжение их романа. Кстати, был ли роман долгим? Будто отвечая на ее вопрос, рыжая пустилась в пространные воспоминания. Хорошо хоть не удосужилась вживую демонстрировать КАК хорошо им было. Этого бы не выдержала даже гордячка Алекс, которая и так сдерживалась из последних сил, чтобы не высказать явно забывшим о ее существовании двоим, все, что она думает о каждом из них. Хорошо, что Саид не мог сейчас прочесть ее мысли. Он был бы в бешенстве.

Ответив на мягкий взгляд мужа холодным равнодушием сверкающих изумрудов, Алекс буквально заставила себя вытерпеть его прикосновение к своей талии. Хотелось послать этих двоих к чертям прямо здесь. Сию секунду. Она понимала, что зря злится. Что Саид ни в чем не виноват. “Ни в чем, кроме того, что ты для всех тут не более, чем экскорт”, - хмыкнул внутренний голос и его правоту сложно было оспорить. Александра не могла поверить, что обычно рассудительный, продумывающий все до мелочей араб не подумал о том, в каком статусе появится Алекс во дворце. В чем был смысл такого жестокого поступка? Этого Князева не могла понять, но чувствовала себя подростком, которого щелкнули по носу за излишнюю горделивость и амбиции. По крайней мере именно так выглядело их знакомство с рыжей. “Познакомься, это Александра Князева”, - передразнила Алекс мысленно, пытаясь держать лицо под насмешливо-презрительный взглядом, в котором так и читалось унизительное “шлюха”.

Родство этой особы с хозяевами дома окончательно добило Александру. Не подав виду, русская изобразила на лице улыбку и в некотором удивлении слегка приподняла брови: - Значит Вы племянница Лорда Бертона? - уточнила Князева спокойным голосом, полным холодной вежливости. - Вы поистине меня восхитили Леди, - она намеренно сделала акцент на последнем слове. Умный человек бы тут же понял цену такому обращению. Впрочем, на ум рыжей полагаться особо не приходилось, так что русская улыбнулась еще шире и закончила все с той же светской непринужденностью: - Я-то всегда наивно полагала, что на апельсиновых ветках не рождается лимонов… - тонкая ирония ее с виду безобидной фразы выдавала острый ум и воспитанность. Гордая северянка бы ни за что не опустилась до уровня рыжей аристократки, выказывая открытое неуважение, тем более к родственнице хозяев дома. А ее изящную шпильку можно было трактовать по-разному. Как говорится, каждый примеряет по себе… Но ума англичанки явно не хватило на то, чтобы уловить насмешку в словах спутницы Саида, которую женщина старалась и вовсе не замечать. Александра начинала злиться еще больше. Причем вновь на Саида, который вел себя странно по мнению русской. Князевой не нравилась эта сцена. Но что она могла сделать? Да она лучше умрет, чем даст этой шлюхе насладиться своим  триумфом, заставив Алекс вспылить. Ну уж нет! Если Саид ждал от нее ревности - он ее не получит. Не в этот раз. По крайней мере так успокаивала себя девушка. Не очень результативно кстати. Благо, премьер очень кстати решил выступит с речью. Самое время! Князева глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки, наплевать на соседство бывшей любовницы Саида и послушать речь Бертона. Почти нереальная задача, когда злость кипит в тебе раскаленной лавой, а желание кого-нибудь прибить или покалечить начинает конкурировать в потребностями первого уровня важности.

... в жарких улицах, в сумраке спален - говори, говори, говори.

говори - до озноба и хрипа,
до сухих и растасканных губ,
тихим шепотом, сорванным криком,
на ходу, на лету, на бегу.
говори же - и сердцем, и кровью -
всем, что бьется в сплетениях жил.
этот мир создавался из слова,
и словами менялся и жил.

говори, как умеешь, как можешь,
всем, что в силах отдать - говори!
алой хной на темнеющей коже,
первым отблеском майской зари.
неуклюже - обрывками строчек,
неумело - движеньем руки,
осторожно, несмело - как хочешь,
говори, тишине вопреки.
говори, пересмешник-бродяга,
раня горло осколками слов,
сыт без хлеба и пьяный без браги, говори ...

(с просторов сети)

Господи! Она и представить не могла, что согласие так обрадует Саида! Алекс не видела его таким счастливым со дня появления Амаля на свет. Ее муж (теперь она почти обрела официальное право так называть любимого) буквально сиял от радости чистейшим бриллиантом, пропускающим сквозь искусную огранку первые лучи долгожданного весеннего солнца, соизволившего выглянуть после бесконечной зимы. Для Александры реакция араба оказалась более чем неожиданной. Она-то полагала, что мужчину все устраивает в их отношениях, что он не стремится обзавестись новой официальной женой. А если аль Джерра и правда так мечтал увидеть ее в новом статусе, почему же два года даже не заикнулся об этом? Поистине, умом понять его просто невозможно.

Алекс едва не взвизгнула от неожиданности, оказавшись подхваченной на руки. Они оба серьезно рисковали рухнуть за ограждение балкона. Не самое время переломать друг другу кости... Князева счастливо улыбалась, что удалось хоть немного порадовать любимого. А Бог... он же все понимает, правда? Он простит. "Прости, Бог",- мысленно обратилась девушка, уже привыкшая разговаривать со Всевышним. После встречи с аль Джерра она все чаще вела такие странные диалоги с Создателем. Бог не отвечал ни разу после той встречи в короткие минуты усталого сна у постели бредившего Саида. Но Алекс знала, что Всевышний слышит ее. У них давно уже появился свой способ общения. Немного странный для нормальных людей, но разве когда-нибудь Алекс могла считаться нормальной? Пообещав себе, что вечером, вернувшись домой, извинится перед Богом за свое предательство, девушка отпустила, наконец, неприятные мысли, одолевавшие ее большую часть вечера и позволила себе побыть счастливой. Теперь хотелось улыбаться, освещая весь этот зал для одного лишь любимого мужчины, согревая его теплом безграничной любви. Александра знала, что любить сильнее, чем любит его она просто невозможно. Грешно и противоестественно.

Саид далеко не всегда был так щедр на бурное проявление эмоций,  и русская наслаждалась  моментом. Счастье, светившееся в черном ониксе глаз, сразу же потеплевших после согласия на брак, согревало и ее саму, окутывая сердце мягкими золотыми лентами, похожими на те, которыми принято украшать коробки с рождественскими подарками. Ее главным подарком был Саид. Человек, без которого жизнь потеряла бы всякий смысл. Мужчина за счастье которого Князева не задумываясь заплатила бы и своим счастьем. И даже своей жизнью.

“Спасибо тебе, Бог! Спасибо за него!”, - мысленно поблагодарила Александра, не думая, честно ли обращаться к только что преданному ей Создателю.

Наконец получив долгожданную порцию поцелуев, девушка довольно улыбнулась, поддразнив араба шутливым: “Значит любишь? Надо было с этого и начинать. Тогда я бы еще быстрее согласилась”, - она бы согласилась в любом случае, потому что без аль Джерра ее жизнь все равно больше не существовала. Давно. С той поездки в ОАЭ. Или может даже раньше, с их самой первой встречи, когда холодный взгляд араба смерил ее на прощание, буквально насадив на вертел отчего-то застывшее сердце. Саид неистово твердил “Моя”, возможно и не подозревая, что она всегда принадлежала ему одному. Иногда Александре казалось, что Бог создал ее с единственной лишь целью - однажды отдать этому арабу. Она была рождена для этого мужчины. Только для него. Именно поэтому Создатель оберегал ее от всех остальных. Хранил свое творение целых 25 лет, пока не передал в руки законного хозяина.

Ей не было холодно. Счастье телом разливалось по телу, не позволяя замечать морозного воздуха. Да и возвращаться в зал не хотелось. Алекс уже была готова предложить вежливо распрощаться с хозяевами и оправиться домой, чтобы побыть с мужем вдвоем. Просто посидеть у камина, забравшись с ногами к нему на колени и покрывая поцелуями его тело. Или лежать, прислонившись щекой к крепкому, горячему плечу любимого, считая удары его сердца и размеренное дыхание. Но Саид, кажется, желал еще побыть на приеме. Девушка не стала перечить, решив сегодня побыть послушной. В порядке исключения, естественно. Пусть считает это подарком на Рождество. Приятным бонусом такой редкой и несвойственной для Князевой покорности. Позже Александра пожалеет о своем решении, ненавидя себя за то, что не настояла на отъезде. Может тогда бы ничего и не случилось. Но чему быть, того не миновать.

Не ясно, за что небеса так щедро сыпали испытания на их с аль Джерра головы. То ли в качестве расплаты за счастье, то ли просто потому, что оба они так бурно реагировали, потешая скучающих в однообразной вечности Богов.

Александра вежливо кивнула представленному ей мужчине и напряглась, заметив девушку рядом с ним. Очень красивую девушку. Куда более красивю, по ее мнению, чем сама русская. Но напряжение в теле Александры было вызвано вовсе не тщеславием и ревностью. Нет. Спутница англичанина была такой знакомой… Алекс не сразу поняла, где могла ее видеть. Но потом осознание вдруг пробило вспышкой света прозрения, как будто Гелиос разрезал тьму забвения своей пылающей стрелой рассвета. Айше! Пройди девушка мимо, Алекс бы не узнала ее, не обратив внимания, но столкнувшись нос к носу, получив шанс рассматривать ее... Она была так похожа на Айше, что казалась ее сестрой. Алекс не знала, была ли у жены Саида сестра. Вполне возможно, ведь в арабских семьях часто по многу детей. Но тогда бы они признали друг друга, верно? Князева незаметно скользнула взглядом по лицу мужа. Впрочем, он едва ли замечал кого-то, кроме стоявшей перед ним женщины. Неглупая русская тут же сделала вывод, что никакой похожей сестры у Айше не было. Тогда что же это? Хотелось думать, что просто шутка природы, что она обозналась. Ведь Айше умерла. Унесла с собой в другой мир часть сердца Саида и двоих его детей. Судя по тому, как судорожно аль Джерра сжал ее пальцы, его одолевали те же мысли. Как? Почему? И откуда? Женщина напротив явно была напугана столь неожиданной и, видимо, очень неприятной для нее встречей. Могло ли быть так, что Айше осталась жива? И при этом не искала мужа и не пыталась его вернуть? Просто нереально по мнению Александры, которая не понимала, как будучи в здравом уме можно отказаться от такого человека как Саид. “Господи, если это шутка то совсем не смешная”,  - подумала Князева, сжимая предплечье мужа, в неосознанном желании поделиться с ним своим теплом и напомнить, что она рядом. Саид выглядил раненым зверем. Вряд ли кто-то еще это заметил, разве что Айше. Если это, конечно, она. Но Александра видела в глазах араба растерянность, смятение и боль, впивавшуюся в ее собственное сердце тонкими лезвиями остро оточеных восточных кинжалов. Такой счастливый буквально минуту назад Саид в мгновение переменился, превратившись в одну из статуй каменных великанов на острове Пасхи. Такой же жесткий, холодный и неприступный. С мрачной, бесчувственной вежливостью мужчина распрощался с парой, тут же выудил из кармана телефон и набрал номер. Алекс молчала, боясь произнести хоть слово. Она не понимала, что происходит и не хотела понимать. Это какая-то ошибка. Она обозналась и это точно не может быть Айше. Не может. Потому что если это она… Князева закрыла глаза и медленно выдохнула весь воздух из легких. Только бы это была не Айше… Но обращение Саида к начальнику охраны лишь в очередной раз уверило Алекс в правильности ее догадок. Аль Джерра считал, что эта женщина его жена. И хотел заполучить ее. Снова. Александра, прищурившись, изучала мужа, желая понять, что творится внутри, под этой каменной маской. застывшей на его лице. Ничего . Пустота гнетущей отрешенности, как в русских сказках, когда Кощей отнимал у героя личность и душу, оставляя сосуд тела пустовать. Саид сейчас выглядел именно так. И так же говорил, без эмоций, сухо, тихо и отрывисто. Как робот.

Алекс пыталась вести себя приветливо-вежливо с премьером и его женой, не имея возможности сосредоточиться на прощании должным образом. Все ее мысли занимала недавняя встреча. Девушка все еще не верила, что встреченная ими особа - Айше. Впрочем, едва ли Саид мог ошибиться. Если бы у него были сомнения, разве бы он стал вести себя так?

В молчании они сели в машину, каждый погруженный в свои мысли. Александра попросту не знала, что говорить, не желая, чтобы Саид догадался о ее подозрениях. Она вообще не знала, как себя вести, исподтишка разглядывая мужа, в надежде, что хоть наедине с ней, в узкой приватности машины, он позволит себе скинуть эту маску равнодушно отчужденности. Но, судя по всему, в круг доверенных лиц она не входила. Мужчина оставался так же сдержан, суров и холоден. Александра вздохнула, автоматически поднимая глаза вверх: “Бог, если это месть, то ты явно не тому мстишь, слышишь?”- ей хотелось высунуться из окна и крикнуть это послание в небо со всей силы легких. Пусть услышит, пусть поймет, что Саид не виноват в ее предательстве. Это она решила изменить своей вере. Она! И расплачиваться только ей. “Вот и расплачивайся”, - поддел внутренний голос. Потому что, если эта женщина и правда Айше. То счастливой жизни Александры настал конец. Саид наверняка захочет вернуть самую любимую и дорогую его сердцу женщину. А Князева… она ведь была всего лишь заменителем. Кусочком янтарной вязкой смолы, заткнувшей кровоточащую рану. Не более, чем медицинская нить, стянувшая края пореза до заживления. Но швы рано или поздно положено снимать...

Зазвонил телефон и Саид ответил тут же, испугав свою спутницу злостью, сквозившей в голосе и отразившейся на красивом лице теперь больше напоминавшим звериный оскал Дьявольской личины. Этот короткий разговор еще больше насторожил русскую, лишая последней, самой слабой надежды на призрачный шанс спасения. Нет. Никакого спасения не было. “Господи, пусть это все просто сон? Пусть всего этого не было. Пусть ЕЕ не было”, - молила девушка, полностью отдавая себе отчет в бессмысленности подобных просьб.

Саид в ярости отбросил телефон и откинулся на спинку, запрокинув голову назад и закусив губу. Единственная деталь, выдававшая его чувства. Он оставался так же закрыт для нее, как и тогда, в зале, явно не желая, пускать в свою душу посторонних. Алекс вздохнула и нашла лежавшую на сиденье руку мужа, переплетая свои пальцы с его, не обращая внимания на его равнодушие к этому жесту. Саид не заметил этого или сделал вид, что не заметил. Пожалуй, он вовсе был не настроен видеть кого-то. Князева продолжала молчать, боясь произнести хоть слово.

Сухо поблагодарив присматривавшую за детьми Дженни, Александра раздумывала, как вести себя с мужем. Можно стоит спросить, что произошло? Или задать еще хоть какой-то вопрос? Растерянная русская собиралась что-то сказать, как раз когда аль Джерра грубо приказал ей идти спать, развернулся и ушел, не оборачиваясь, ясно дав понять, что не желает ее общества. Потому ли, что просто хотел побыть один? Или потому, что в ее обществе вообще не нуждался? Если  у него снова будет Айше… Какой смысл тогда держать около себя еще и русскую. Но как ни странно в этот момент ревности внутри Александры не было. Это удивило ее саму, но единственное, что она чувствовала - беспокойство. Безграничное волнение за любимого.

Хотелось тут же кинуться за ним, схватить в объятия и никуда не отпускать. Но она боялась. Да и… зачем? Разве не он только что совершенно понятно высказался. Он не жаждет ее общества. Совсем. Погруженная в сумбур спутанных мыслей о личности встреченной ими женщины, о реакции аль Джерра на эту встречу и о том, что же теперь делать, Алекс автоматически снимала с себя одежду, желая как можно быстрее избавится от напоминаний о сегодняшнем вечере. Небрежно, даже с неким отвращением бросив платье на диван в будуаре, будто именно оно было виновато во всех их бедах, русская натянула юбку и кофту, которые были на ней утром. О том, чтобы послушаться приказала и лечь спать не могло идти и речи. Да и как она уснет?! Александра вернулась к камину и бессильно опустилась в кресло, поставив на колени корзину с щенком. Просунув руку под плед, женщина бездумно гладила жесткую шерстку питомца.

“Вот так, Леди, и бывает в жизни. Еще минуту назад ты вроде был безумно счастлив, а теперь будто поджариваешься на большой сковородке в печи у самого Дьявола. И самое ужасное - понимаешь, что тебе вечно вот так гореть. Никогда не сгоришь дотла, а намучаешься вдоволь”, - Александра хмыкнула и горечь, поселившаяся в душе вырвалась наружу вместе с этим звуком. Тонкие, дрожавшие от чего-то пальцы, перебирали шерсть проснувшегося щенка, теперь пытавшегося лизнуть хозяйскую руку в благодарность за ласку. Хоть кому-то было нужно ее тепло. Жаль только не тому, кому она хотела бы его дарить...

“Бог? Скажи, что ты пошутил, а?” - устало попросила девушка и, вдруг вспомнив что-то, резко отложла корзину с малышом в сторону, вскочив с кресла и кинувшись в комнату. Там на дне ее чемодана лежал блокнот, который Алекс всегда возила с собой. Девушка села прямо на пол, открыла магнитный замок и достала фотографию их первого совместного с мужем заката. Ласково скользя подушечкой пальца по очертанием родной фигуры, Князева задавалась вопросом, куда отправился Саид. К Айше? Очень вероятно. Эта мысли саднила на душе свежей раной. Может, он просто желал побыть наедине с собой? Почему? Почему он  не остался с ней? Неужели он до сих пор не научился ей доверять? Неужели она не заслужила права быть допущенной в его мысли и делить с ним все, все до капли. И боль, и горечь, и тоску, а не только моменты радости. Неужели он считал ее столь поверхностной и не заслуживающей доверия?

- Почему, Саид? - со вздохом спросила русская, не находя ответа ни на один из этих вопросов. Девушка взяла ручку и принялась что-то писать в блокноте, время от времени тяжело вздыхая и закусывая губу…

Следующие несколько часов Князева металась по апартаментам, будто дикий зверь впервые загнанный в клетку. Она не знала, что делать. Не знала, что думать и не знала, как быть. Она не находила себе места в волнении и беспокойстве. Стоило хоть на секунду прикрыть глаза, как каменное, лишенное чувств лицо мужа отбойным молотком било по лежавшему на наковальне сердцу. Один удар и она вся сжимается от давящего чувства, перехватившего горло, мешающего дышать. Еще удар и красивое лицо морщится почти от физической боли, а руки сами собой сплетаются в замок, отчаянным бессмысленным жестом, выдающим панику и страх. Еще одна встреча молота с уже порядком приплюснутым сердцем и брызги крови будто разлетаются по ее телу, разорвав не выдержавшую боли плоть на части, застилая кровавой пеленой взгляд. В глазах в момент темнеет и хочется безвольно опуститься на пол, обнять себя руками, раскачиваясь в успокоительном размеренном ритме.

Господи, да где же он?! Когда он придет?! - но тишина ответа злой маской тенистых демонов ухмыляется ей прямо в лицо. “Никогда. Больше никогда. Не к тебе”, - отвечает хриплое эхо в голове. И Алекс хочется стукнуть со всей дури лбом о стену, чтобы не слышать этого голоса. И больше не вспоминать выражение лица любимого. Только бы не видеть всего этого. Только бы не чувствовать этого бессилия, сковывающего запястья титановыми наручниками. Только бы не быть такой слабой и бесполезной. Такой далекой и ничтожной. Только бы увидеть, как открывается дверь и Саид входит внутрь. Кинуться в его объятия и простоять так целую вечность, отдав ему все свое тепло. До последней капли. Перекачав через этот контакт тел всю силу собственной жизни в него…

- Саид, ну где же ты… - тяжелый вздох переходит в хриплый стон. Алекс прислоняется лбом к холодному косяку двери в явной нерешительности. Она больше не может ждать. Она сойдет с ума, если еще хоть пару минут останется здесь, один на один с собой в томительно-мучительной тишине бессмысленного ожидания. Собравшись с силами, она открыла дверь и вышла в холл, не зная, куда идти. Искать Саида было глупо. Во-первых, он не желал быть найденным. А во-вторых, она понятия не имела, где араб может находиться. Может стоило спросить у портье? Заключив так, Князева медленно направилась вниз, будто это была ее собственная зеленая миля. Нелегкое путешествие, сдобренное горечью мыслей, оказалось прервано звуками музыки. Не контролируя себя, Александра изменила маршрут, следуя на зов грустной мелодии. Она с легкостью угадала песню. Красивая, печальная мелодия, будто ковырявшая остротой минорных нот свежие раны на раздавленном тяжестью вечера сердце.

Музыка привела Алекс в бар. Девушка застыла в дверях, моментально узнав спину сидевшего за роялем человека. Она и представить не могла, что Саид играет на фортепиано. Он никогда не играл ей. И никогда не сознавался в умении. “ТЕБЕ он никогда не играл”, - саркастично подчеркнул внуренний голос, впившись зубами в душу хозяйки и без того понимавшей КОМУ просвещена эта песня. Сделав знак бармену, чтобы не выдал ее присутствия, Князева затихла, слушая, как напряженные пальцы мужа заставляют стонать рояль. Стонала ли его душа в такт песне, с такой же неиссякаемой горечью и фатализмом, будто умирая, содрогаясь каждой нотой в болезненных предсмертных конвульсиях? But tell me does he kiss\Like I used to kiss you?\Does it feel the same\ When he calls your name?\Somewhere deep inside\You must know I miss you, - слова сами рождались в ее мыслях. Она хотела бы знать, чувствовал ли хоть когда-нибудь  Саид  то же удовлетворение и счастье, когда целовал ее. Или никогда она не значила для него столько, сколько значила Айше. Была ли она хоть немногим больше, чем просто стерильный бинт на гниющей ране? Была ли она Александрой. Или всегда оставалась лишь копией? Вот в чем вопрос. Наверное, в другой момент это задевало бы русскую куда сильнее. Но напряженная удрученность плеч, натянутость фигуры и кофейная горечь музыки заставляли собственные чувства отходить на второй план, впуская вместо этого боль, буквально звеневшую в воздухе. Такова любовь, ты всегда острее чувствуешь любимого. И его горести куда важней своих собственных. Взгляд Александры скользнул по начатой бутылке спиртного и наполовину опустошенному стакану. Сказать, что ей было больно осознавать, что любимый предпочел тепло ее общества холодной компании незнакомого бармена и горчившей терпкости вин, означало и на миллионную долю не передать той боли, которую Александра испытала в этот момент, еще больше уверившись в своей ничтожной значимости для этого человека.

“Плевать”, - мысленно убеждала она себя, стиснув зубы, мягкими почти неслышными шагами направляясь к мужу. Князева остановилась лишь тогда, когда ее тело коснулось твердости напряженной спины, ощущая каменность сведенных мышц. Александра опустила ладони на плечи мужа, слегка поглаживая большими пальцами со спины и тихо сказала на арабском: - Саид. Уже очень поздно. Пойдем спать. Пожалуйста… - она не была уверена, что он прислушается. Она не была уверена, что он даже заметит ее. Она даже была убеждена, что ему все равно, настолько глубоко безразлично сейчас, зовет ли она его, ждала ли все эти часы томительного одиночества, изводясь от страха и беспокойства. Но Алекс не чувствовала обиды. Только горечь и боль. Правда, не знала, чью. Свою или его. Она знала только одно: если Саид откажется идти в комнаты, она тоже останется здесь. Даже если он ее накажет. Или отругает. Она не уйдет. И точка. Даже если она не нужна ему тут. Даже если никогда не была по-настоящему нужна и никогда не будет нужна по-настоящему. Она останется здесь, с ним. Потому что не может спокойно находиться где-то в стороне, когда самому важному в ее жизни человеку плохо.

Отредактировано Александра Князева (2013-12-17 15:50:00)

С ним не надо ни дна, ни Парижа, ни Мулен Ружа;
С ним – сиди и жди, когда будет тишь да гладь;
Он не мальчик, он биологическое оружие,
С ним - не жить, а разве что медленно погибать.
Ты-то думала – что мне сделается, я железная,
Но на каждый металл находится свой кузнец:
Все попытки твои – смешные и бесполезные,
Убежать отсюда заканчиваются здесь.

Он и сам не знает, что носит в себе ненастье;
Он и сам не знает, что делать с тобой такой;
Он и сам не умеет пользоваться этой властью,
Хоть на время давать тебе отдых или покой.
Ладно бы ушёл, завёл бы себе другую,
Уберёг, изолировал, выбил бы клином клин,
Как он мягко стелет, как кладёт тебя, дорогую,
Обнажённой спиной на мерцающие угли…
(Из сети)

Саид вздрогнул, словно не подозревал, что в этом мире вообще есть кто-то живой кроме него, абсолютно точно не ожидая, ощутить на плечах руки Александры. Она молчала, застыв подобно мужу, слушая тишину и глядя куда-то в пустоту. Либо он ее сейчас прогонит, либо встанет и пойдет с ней. Были и другие варианты, но о них думать хотелось еще меньше. Русская безучастно наблюдала, как бесшумно сомкнулись створки крышки на рояле, прикрывя, словно одеялом белизну отработавших свое за день клавиш. Тишина ложилась на плечи могильной плитой, вдавливая своей тяжестью хрупкую белокурую фигурку в мрамор гостиничного пола. Саид откинулся назад. Принимая часть его веса, девушка вздохнула с долей облегчения. Не прогнал. Руки сами скользнули вниз опустившись на грудь араба. Алекс все так же хранила молчание, восковым изваянием застыв подле своего мужчины. Отблески света в плотном полумраке погруженного в ночь зала касались иногда бледности ее кожи и освещали зеленую тревожность похожих сейчас на кусочки цветного стекла глаз. Он изучал ее, словно видел впервые или никак не мог вспомнить, кто же стоял перед ним. Глаза были пусты. Александра не видела в них ни боли, но отчаяния, лишь бесконечное пространство холодного Ничто. Говорят, так выглядит бескрайний космос. Хотя нет, в космосе мелькают огни звезд и дальних планет, а в глазах аль Джерра даже редкие отсветы пламени свечей исчезали, как самоубийцы, послушно ступившие в черные воды таинственного озера, чтобы навсегда отдать свои жизни ненасытному властителю водного королевства. Князева чувствовала себя одной из этих самоубийц, позволивших темному омуту беспросветной ночи высосать прямо через зрачки ее душу. Нужно было отвести взгляд. Она знала, что нужно, но не могла так поступить.

Хриплый тембр мужского голоса мелкой наждачкой тер кожу. Привычные приятные признания отчего-то сегодня звучали совсем не так. И воспринимались тоже. Не то, чтобы она не верила... Не то, чтобы была не рада. И даже вовсе не потому, что сомневалась, ей ли он это говорит, о ней ли думает. Просто... Просто собственное бессилие сплелось в толстую косу с напряжением текущего вечера и с горечью, отравившей ее кровь. Все это очень мешало воспринимать с радостью слова араба. Признания казались странными, дикими и неуместными. Верь он в них сам, разве бы ушел в этот уютный пафосный ад пустоты по соседству с бутылкой спиртного и незнакомым барменом? Это не ревность, нет. Всего лишь констатация факта…

Князева не знала, что сказать и что сделать. Вернее наоборот. Она знала, что говорить вообще не стоит. "Я бы дышала за нас двоих. Даже только за тебя, забыв о собственной потребности в воздухе. Но ты не позволил. И вряд ли позволишь впредь",-мысленно отозвалась она и горькая правда собственной ничтожности коснулась холодного стекла лишившихся былого блеска глаз, превращая радужку в мутный осколок бутылки, исцарапанный и сглаженный долгим пребыванием в озерной воде, по соседству с мелкой галькой, лизавшей чужака каменной твердостью своего тела. Саид благодарил ее кажется. Вряд ли за сегодня, скорее всего имел ввиду прошлое."Прости, но боюсь второй раз я тебя не спасу",- вместо ответа мужчина услышал лишь вздох. Русская смотрела на него спокойно, даже не пытаясь изобразить на лице и тени теплой, подбадривающей улыбки. Не к месту, не получится, не поможет. Словом, не было смысла даже пытаться. Прижав руку к своей щеке, аль Джерра лишил ее возможности даже мягко погладить его холодной кожей немного дрожавших пальцев. - "Я всего лишь женщина... Женщина, а не волшебница. И такие раны лечить не умею,- новая порция горьких мыслей скользнула по бледному лицу серой тенью беспокойных демонов, словно оголодавшие за зиму волки глодавших ее душу.

Саид встал. Алекс набрала воздух в грудь, позволив себе поверить, что он услышал ее призыв идти спать. Но уже в следующую секунду она поняла, что если и услышал, то явно не с тем подтекстом. Его руrи тоже дрожали, скользнув под тонкую ткань кофты. Мужчина смотрел ей прямо в глаза и отчаянно просил помощи, которую она не могла ему дать. Не могла, как бы ни хотела. Это была его боль, его призраки прошлого. И только он сам сможет их изгнать. Пожалуй, Саид прекрасно это понимал. Алекс не ожидала того, что произошло дальше. Араб развернул ее спиной к себе и резко разорвал блузку. Девушка вздрогнула и напряглась отчего-то ощущая себя рабыней, бесправной и ничего не значащей, с которой хозяин мог делать вcе, что пожелает. Ни нежности, ни любви не было в его прикосновениях, которые и лаской то назвать нельзя...Ей хотелось развернуться и сбежать от его жесткой напряженности, от бесчувственной, безучастной механики рук. Словно происходившее сейчас было всего лишь заложенной в робота программой. Александра даже не была уверена, осознает ли мужчина, КТО пред ним. У девушки сложилось абсолютно четкое ощущение, что ему было все равно. Просто тело. Любое, главное чтобы теплое, податливое и молчаливое. И она послушно стала для него такой, автоматически выполнив приказ повернуться к роялю и облокотиться на него. Хотелось сбежать, вырваться и уйти, не оборачиваясь. Но она не могла. Не потому, что ее кто-то сдерживал... Нет. Князева знала, что он не стал бы препятствовать ее уходу. Но в ушах все еще звучала его отчаянная просьба, как последнее желание приговоренного к казни на рассвете. Он хватался за реальность, как за соломинку в затягивающем болоте. И если она была этой соломинкой, то тем более не могла уйти. Не могла бояться. Ничего не могла, стараясь лишь не думать о происходящем, позволяя завладеть ее телом. В этот раз он не заботился о ней и ее комфорте. Напряженное тело не было готово принять вторжения, но Алекс безмолвно сжала края крышки рояля и, закусив губу, даже не пикнула. Она чувствовала себя портовой шлюхой. Это не было насилием. Она пришла к нему добровольно и отдалась тоже абсолютно добровольно. Но ощущение фальши происходящего никак не покидало. Недавние слова Клариссы пронеслись в мозгу: "Сколько он тебе заплатил?" и ее собственный ответ, сейчас как никогда казавшийся правдой: "Нисколько, пришлось соглашаться так... Просто за право быть рядом с ним". Какая ирония... кто бы мог подумать, как аукнется своя же шутка. Бойся своих желаний, они сбываются... Воистину. Но Александра не жалела. Она не получила от этого акта животного соития удовольствия. Боли тоже. Она чувствовала себя пустой, отрешенной и где-то не здесь. Как будто разные миры соприкоснулись и она просто наблюдает в параллельной реальности похожую девушку. Вторую такую же Князеву. Такую же. И совсем другую.

Короткий сухой приказ одеваться хлестнул плетью по обнаженному телу. И правда совсем как шлюхе. Наверняка, им так же резко и бесчувственно намекают, что пора бы убраться, стыдливо потупив взор, забрав расплату и сделав вид. что ничего не было. “Раньше он тебя любил, а теперь просто трахнул”, - усмехнулся внутренний голос. - “Поздравляю. детка. Растешь на глазах”, - Александра поспешно оделась и покорно пошла вслед за Саидом, не желая поднимать глаза, и думая только о том, чтобы сегодня скорее закончилось. Она боялась, что посмотри на нее аль Джерра, каким-то образом прочтет мысли. Он не должен был знать. Не должен был даже догадаться. Поэтому когда Саид вжал свою спутницу в жесткую стену холла их апартаментов, Алекс на секунду прикрыла глаза, загоняя свои чувства и мысли поглубже. Туда, под армированную корку сознания, чтобы никто не узнал. Она смотрела на него все так же спокойно и ровно. Ее глаза почти ничего не выражали, словно принадлежали нимфе или дриаде, чье дерево срубили. Зачем он говорил ей это все? Она бы и так молчала. Никогда не была болтливой. И уж тем более никогда бы его не предала. Даже вот так. Просто словом. Разве он и в этом тоже сомневался?

Русская едва удержалась, чтобы не рассмеяться на словах про умную девочку, стоявшим рядом с “ты у меня”. Это нервное, видимо. И она гордилась собой, что сдержалась. В ушах звенел совсем не ее смех. Может, потешались Боги? Алекс была готова поклясться, что мысли четко уловили насмешливое: “Ты же говорила, что готова на все ради него?” Она и не отрицала, не отказывалась от своих слов. Готова. На все. Ради него. Вряд ли когда-нибудь это изменится.

В ту ночь Александра не спала. Когда за окном означился рассвет, девушка прикрыла глаза, притворяясь спящей, на случай, если Саиду придет в голову обратить на нее свой взгляд. По левой щеке скатилась одинокая слезинка. Одна единственная. Русская чувствовала себя такой же одинокой и неприкаянной…

А дальше был Ад. Самый настоящий. Перелет, в котором приходилось работать балластом между мрачным Саидом и восторженными девочками. Князева пыталась позаботиться, чтобы они как можно меньше беспокоили отца, оберегая их друг от друга. Не хватало еще, чтобы аль Джерра нагрубил детям. Вероятность была мала, но полностью исключать ее не стоило. Сам глава семьи был молчалив, мрачен и скуп на эмоции. Александра попыталась с ним заговорить пару раз, но получила от ворот поворот и сдалась. Не на людях же устраивать разборки. Воспоминания вчерашней ночи все еще ковыряли ржавой лопатой душу, выкапывая из нее полудохлых червей разрубленных на двое чувств. 

Дома ситуация не изменилась. Алекс пыталась вновь поговорить с Саидом. Она всего лишь хотела помочь! Всего лишь быть рядом. Она была готова пообещать молчать лишь бы получить право  присутствия просто даже в одной с ним комнате. Но ее вновь ждал отказ. Довольно грубый и холодный. Алекс почувствовала себя прислугой, от которой спешат избавиться, но промолчала и удалилась делать, что велели - заниматься детьми. Впрочем, это было весьма сложно, учитывая внутренне состояние самой матери, все время думавшей, как помочь любимому. Никаких мыслей по этому поводу так и не нашлось. Впервые в жизни русская испытала благодарность к свекрови, за то, что та невольно перетянула на себя внимание дочерей. Алекс оставалось заниматься Амалем. И присматривать за подаренным щенком, который сейчас ее мало заботил. Ночью Саид не пришел. И на следующую ночь тоже. Между ними пролегла пропасть, вырытая самим арабом. Александра все понимала. Правда. Она знала, что ему нелегко, что необходимо смириться с ужасным открытием недавнего дня. Но… Она-то не была ни в чем виновата! Она просто хотела помочь… Только и всего. Князева мало спала и еще меньше ела эти дни. К третьему дню головокружение и тянувшая боль в желудке стали привычно органичной частью ее бытия. Алекс отчаялась достучаться до мужа, сдавшись и поступив согласно его желанию - стала избегать. А если и встречалась с ним, то старалась побыстрее исчезнуть с глаз долой, не заводя разговоров и даже не глядя ему в глаза. Она и так знала, что там увидит…

Князева как раз оставила девочек в их комнате, попросив старшую из дочерей порисовать что-нибудь с Летти. Алекс чувствовала себя очень плохо. Ужасно тошнило с самого утра, и по ощущениям казалось что вот-вот она рухнет в обморок. Нужно было прилечь… Но девушка не успела. Ее остановил шум из гостиницы и крики. Женщина почти сразу догадалась, ЧТО это означает. Не стоило туда идти, но она не удержалась.

Свекровь уже была в холле. Бледная и явно в смятении. Алекс впервые видела это гордую и вечно холодную как глыба льда женщину в таком состоянии. Взгляд русской скользнул по всем участникам сцены. Как раз в этот момент Айше подняли на ноги и Саид сорвал с нее платок. Что-то внутри Александры сжалось, обдавая тело дрожью. Вовсе не из жалости к женщине и даже не из ревности. Саид еще даже не разобравшись в происходившем был похож на дикого, взбешенного зверя. Как раненый медведь, надвигающийся на свою жертву в агонии собственной боли, мечтая о мести. “А ведь когда-то он любил эту женщину! Любил куда больше, чем тебя”, - напомнил внутренний голос. - “Смотри! И подумай. Скорый на расправу, он не станет разбираться. если вдруг посчитает тебя в чем-то виноватой”, - Новая волна дрожи сотрясла ее тело. Алекс не узнавала в этом человеке любимого мужчину. Ей было страшно даже смотреть на него. На эти дикие, пылавшие яростью глаза. На то, как он надвигается на свою жертву. Звон пощечины хлестнул Алекс так, будто это ее ударили. Только сейчас она услышала сдавленный писк и детский, едва различимый шепот: “Папа”, - рядом стояли обе девочки. Аби держала сестру за руку, и две пары глаз с леденящим ужасом уставились на отца. Александра развернула их к себе лицом, как раз, когда раздался шлепок второго удара. Дети его не видели, но все равно вздрогнули. На маленьких бледных личиках застыл страх.

- Аби, - еле слышно, по-русски заговорила Алекс. - Я хочу, чтобы ты сейчас вместе с сестрой пошла в свою комнату. И чтобы не выходила оттуда пока я сама за вами не приду. Это ясно? - девочки явно были шокированы. Лучше, конечно, отвести их самой. Но Алекс не представляла, как уйти сейчас. В ее ушах звенел смех Айше. И… она тоже хотела получить ответы на вопросы, прекрасно понимая, что Саид ни за что ей ничего не расскажет потом. Но больше того.. она боялась, что Саид просто забьет свою бывшую жену до смерти, таким страшным он был в этот момент. - Аби,- Алекс встряхнула девочку за плечи. - Ты меня слышишь? Идите в комнату и не выcовывайтесь, - мягко, по-матерински погладив девочек по волосам, Алекс выдавила улыбку. - И ничего не бойтесь. Я скоро приду. Проследив за детьми взглядом и убедившись, что они выполнили ее приказ. Алекс повернулась к главным героям дня. Позже ей предстояла беседа с дочерьми, которые до безумия напуганы несвойственным для их обожаемого папочки поведением. И нужно будет убедить их, чтобы не вздумали бояться отца. “Господи, как я устала”, - мысленно обратилась женщина, вздыхая.

Отредактировано Александра Князева (2013-12-18 16:44:50)

Александра вздрогнула, когда рука свекрови сжала ее пальцы. Отношения между ними всегда были мягко говоря натянутыми. Алекс знала, что мать Саида ее ненавидит. Это читалось в ее взгляде, в манере держаться с холодным высокомерием, будто Гера вынужденная мириться с присутствием любовницы своего Зевса и презирающая саму ситуацию. Русская не ответила на жест Нурбану. Да та, вероятно, и не ждала, поспешно одернув руку.

Вопрос Саида совпал с ее собственным мысленным вопросом. “Сбжала?! Да что эта баба умом тронулась?!” Алекс не представляла, как можно было сбежать от Саида. Да она бы под страхом смертной казни не отказалась от этого мужчины. Даже если бы ей сказали, что она может находиться рядом с арабом только при условии уплаты какой-нибудь жестокой пошлины, например, по 20 ударов плетью утром и вечером, и то бы не задумываясь согласилась. Хотя, вряд ли бы долго протянула с такой-то расплатой. Но все равно, Князева пошла бы на все  ради права находиться подле аль Джерра. Однажды уже лишившись любимого, русская слишком хорошо помнила, каково это. Но она-то тогда струсила по вполне ясным причинам… Из-за разных миров, культур, ребенка и всего, что навалилось на нее грузом непривычной ответственности. Из-за неуверенности, что Саид правда может ее всерьез полюбить. Ее, простую русскую девушку, не самую красивую в мире и не самую образованную. И даже… Словом почти никакую. Рядом с этим удивительным человеком она вечно чувствовала себя недостойной сана, в который он возвел ее. И вечно сомневалась. В себе, не в нем. Но у Айше-то точно не могло быть таких сомнений! Она была его законной женой. Любимой! Женщиной, в которой он души не чаял. Женщиной, чью фотографию постоянно носил во внутреннем кармане. Даже теперь, наверняка носил… Что заставило ее сбежать? Что? Почему? Александра чувствовала себя полной идиоткой, не находя ответов на эти вопросы. Она как женщина не понимала ее. Не понимала ее и как мать. И как жена тоже.

Дальнейшие “объяснения” женщины вообще повергли Алекс в шоковое состояние. Не одна здравомыслящая особа не смогла бы всерьез назвать жизнь с Саидом пыткой. Он упрям, скрытен и у него тяжелый характер - да. Он живет по этим восточным принципам и желает, чтобы его окружение жило по ним же - да. Но даже при всем при этом он никогда не был по-настоящему жестоким. Никогда не обидел ее, не оскорбил. И никогда не ударил. Даже находясь в его доме в статусе обычной наложницы, почти рабыни, Алекс не чувствовала себя несчастной. Ей было одиноко, временами грустно. Она тосковала по России, не могла понять, почему мать Саида так к ней строга. Не могла привыкнуть еще и к тому, что  теперь единственный ее друг в этом мире - Сельма жила в другом доме. Ей не с кем было поделиться своими бедами (родным она всегда говорила, что все хорошо и неизменно расписывала Саида едва ли не Богом ее маленького личного Рая), ей не к кому было прийти и просто посидеть, в ожидании мужа с очередной поездки черт знает в какую страну. И при всем при этом она была счастлива. СЧАСТЛИВА! Так, как никогда до встречи с аль Джерра. А Айше и этого всего не пришлось испытать. Ее-то жизнь наверняка, была раем. Свекровь ни раз дала Алекс понять, как все любили распрекрасную жену Саида. Какая та была верная, правильная, покорная, учтивая и во всех отношениях идеальная. Не в пример Александре. И после всего этого дурная баба просто сбежала? Поверить в это было нереально. Должно было быть что-то еще. Что-то более серьезное…

Злой яд ненависти, вкупе с жестокими словами заставил Князеву вздрогнуть всем телом. Взволнованный взгляд метнулся к лицу Саида, на котором мгновением промелькнула боль, тут же сменившись яростью. Он любил ее. Любил эту женщину так, как Алекс даже мечтать не смела. Она знала это и потому прекрасно понимала, что должен ощущать человек, которому в лицо говорят подобные вещи. Человек, веривший, что любим ответно. Князева точно знала, услышь она слова ненависти от Саида, точно бы умерла. Прямо на месте. Может, тело бы еще и жило, но внутри бы ничего не осталось, разом выжженное горечью осознания, взведенной гранатой разорвав в клочья ее душу и сердце. В одно мгновение. Один взрыв и все. И больше ни боли, ни агонии, ничего. Только пустая чернота смерти. Но Айше не остановилась и на этом. Казалось, ее жестокому цинизму не было пределов. Будто женщина поставила своей целью побольнее ужалить стоявшего перед ней араба. Она хорошо его знала. Очень хорошо. И умело пользовалась своим знанием, явно играя на чувствах. Словно, просчитав каждый его шаг, каждую реакцию наперед. Она хотела его разозлить. Вот только зачем? Неужели не боялась? Алекс боялась. Она замерла, после выходки Айше, не дыша и мысленно считая. От вспышки молнии до грома проходит ровно три секунды… Простая истина, не подведшая и здесь. Гром грянул. Алекс наблюдала за происходящим как в тумане, сжавшись внутренне в маленький колючий ком страха, тревоги и отчаяния. Саид будто озверел, совсем перестав напоминать мужчину, которого она знала и любила. Это был другой человек. Это даже не человек вовсе. Звериная ярость пропитывала каждое его движение, каждый вдох и взгляд. Все в нем было диким, необузданным и пугающим. Алекс захотелось развернуться и сбежать. Из этого дома, из этого Ада. От этого искаженного гневом и болью оскала. Но она стояла неподвижно, едва дыша и не отрываясь смотрела на происходящее. Что-то мешало ей уйти. Не пускало, связав, сковав все ее тело. “Этот человек каждый день находится рядом со мной”, - проскользнуло в мыслях. И холод осознания прошелся по спине, щекоча своими обледеневшими ворсинками. - “И сила его ненависти куда выше силы его любви. Всего один неверный шаг. Один”, - Алекс хотела обнять себя руками, пытаясь защититься от ужаса увиденного, но руки не поднимались, бессильно повиснув плетками вдоль тела. Каждый удар, которыми аль Джерра щедро одаривал жену, гулко бился в грудную клетку русской отзвуками сердца, трепыхавшегося, как у испуганной, пойманной в силки птицы. “Она моя жена. Имею право. Убью”, - отрешенно повторила Александра слова мужа. Но губы при этом даже не шевельнулись. Кажется, стоило трижды подумать, прежде чем передавать ему в руки свою жизнь с полным правом распоряжаться ей как вздумает. Саид не прислушался и к словам матери. ДАЖЕ К МОЛЬБАМ МАТЕРИ НЕ ПРИСЛУШАЛСЯ!

Алекс чувствовала себя в прострации., будто прыгнула в колодец, а тот оказался слишком глубоким. И вот она летит вниз уже бесконечно долго, а земли все нет. Вокруг темно и сыро. Трудно дышать от влажной затхлости воздуха, но ты знаешь, что соприкосновение с землей смертельно. При падении с такой высоты не выживают. Спастись все равно нет никакой возможности. За время полета ты даже успеваешь смириться со смертью и рассуждаешь спокойно, отрешенно,обреченно. Как будто со стороны наблюдая за своей же кончиной. Очень странное ощущение. Ты вроде все видишь, но происходящее бьется в стекло твоего притупленного сознания надоедливыми мошками. Слезы Нурбану, отчаяние на ее лице, гнев Саида, смех Айше, будто обезумевшей - все смешалось в нескончаемый поток информационного шума. Алекс напрягалась слух, пытаясь выуживать из всего этого хоть что-то несшее в себе смысл. Хоть мизерный. Все еще пытаясь разобраться в мотивах этой ненормальной, русская сжала кулаки при мысли об улыбавшейся с фото девочки. “Да что же ты за мать”, - мысленно спрашивала она, вглядываясь в лежащую у ног Саида женщину. - “Бродячая сучка и та  куда больше мать, чем ты”. Князева могла понять все. Даже необоснованную ненависть к кому-то могла понять и принять. Но как можно радоваться смерти своего ребенка? Кем нужно быть, чтобы радоваться этому. “Господи, как он может любить эту женщину?” - Айше вызывала у Александры глубокое отвращение и презрение. Сейчас русская вспомнила свое первое впечатление об увиденной на фото женщине. Да уж… внешность бывает так обманчива.

Саид взревел, наполняя звуками имени дочери каждый миллиметр пространства гостиницы. Александра прикрыла глаза и сжала зубы. Это было жестоко. Настоящая пытка видеть, как ему тяжело сейчас и не иметь возможности ничем помочь. Саид метался по комнате и за ним следили три пары глаз. Одна из женщин была виновницей терзавшей его душу. Она улыбалась самодовольно, наслаждаясь его болью, словно упиваясь ей. Вторая была матерью. И сердце ее, наверняка, рвалось на части при виде происходящего с сыном. А третья… Третья чувствовала, что задыхается. От боли. И от бессилия. Она бы сейчас легко заложила душу дьяволу, если бы он мог прекратить все это. “За что?”- зло уточнила она, на мгновение подняв глаза к небу. - “За что?!” - но небеса молчали. И будто бы даже кто-то улыбался оттуда сверху, преследуя свои, неясные людям цели. Александра не понимала, почему Аллах, которого Саид так чтит, допустил все это. “Я не стану твоей рабыней, Аллах. Потому что такой бог не достоин поклонения”, - мысленно пообещала Александра, возвращая взгляд на мужа. - “Вообще-то такой бог даже существования не достоин. Я ненавижу тебя. За сегодня”, - призналась девушка. Вот так запросто, стоя посреди вотчины этого бога, не боясь его гнева и мести она признавалась в своей ненависти и презрении к нему и его методам, искренне полагая, что его необоснованная жестокость несправедлива и незаслуженна. Она и представить не могла, что именно в этот момент сам Саид покорно спрашивал у своего бога, чем его прогневал. Эти двое, такие разные даже к богам обращались кардинально противоположно. Саид, которому следовало бы злиться на судьбу куда больше, чем Александре, обращался к небесам привычно почтительно. А Алекс с присущей ей пылкостью и откровенностью, говорила, что думала. А какой смысл скрывать? Бог все равно читал ее мысли. Так зачем прятаться? Она предпочитала сказать ему в лицо. Если бы могла, то и в глаза бы повторила, чеканя слова и гордо вздернув подбородок. Русская была убеждена, что лучше служить Люциферу, чем такому Богу. Хоть будешь знать, за что расплачиваешься. Не так обидно.

“Господи, я знаю, что это мир другого Бога. Чужое королевство. Но все равно… Прекрати это. Пожалуйста”, - слова о сыне вызвали новую вспышку гнева в Саиде. И Князева вдруг осознала, что он сейчас просто убьет Айше. Прямо здесь. Сию секунду. - “Стой!” - вновь обратилась она к своему Богу, не очень рассчитывая на содействие Аллаха, считая, что тот получает искреннее удовольствие от происходящего. - “Эта тварь заслуживает смерти. Я бы и сама ее убила. Только не его руками Бог! Слышишь?!” - но ее мольбы никто не слышал. Потому что они были беззвучными. Она не посмела даже пикнуть, не посмела попытаться остановить Саида. Она просто стояла тенью в дверном проеме. Без движений, без признаков жизни вовсе. Но Саид отчего-то остановился. Была ли в том заслуга Нурбану, самой Айше или Бога, Алекс не знала. Но вздохнула с облегчением. Во-первых, она и сама не могла представить, как отреагировала бы,  убей Саид на ее глазах кого-то. Тем более женщину. Тем более жену. Тем более ту, что так любил. Во-вторых, женщина понимала, что время пройдет и злость растает в горечи. И вот тогда в сознание мужа проберется гнетущая тяжесть неоспоримого факта - его руки в крови. Едва ли это приятная новость. По мнению Князевой, с него и так хватило новостей на сегодня. По крайней мере, где-то там был жив его сын. Оставалось только найти мальчика. От мысли об этом Алекс содрогнулась. Если эта женщина так ненавидела Саида, как же она обращалась с ребенком? Мать, радовавшаяся недавно смерти дочери была способна на что угодно.

“Эй! Аллах!  Говорят же, что люди - твои дети, созданные по образу и подобию твоему. Получается эта сучка твоя дочь… Ну ты понял намек, да? Попробуй меня переубедить. Я оставлю тебе шанс...” - злая ирония безысходности и ярости пропитавшая эти слова была вызовом. Явным вызовом. Алекс даже не понимала, что такая дерзость вряд ли поспособствует налаживанию диалога. Но она не могла сейчас трезво мыслить, наблюдая, как уводят Айше, как уходит Нурбану, как обессиленный Саид, опускается на диван, прикрыв лицо руками. Эта картина терзала ее хуже огня, на котором сжигали ведьм в годы инквизиции. Ей был уже не страшен гнев Богов. Она сегодня выпила свою чашу искупления до дна, пропустив через каждую клетку своего тела боль любимого мужчины. Не шелохнувшись, женщина так и стояла в дверях, не решаясь подойти к Саиду и даже произнести хоть звук. - “Если вдруг тебе удастся меня переубедить… Я обещаю, что лично приду к Саиду с платком в руках. Даю слово”. Алекс прикрыла глаза на долю секунды. Скрепляя молчанием данное слово, понимая, что Аллах знает, ЧТО нужно сделать, чтобы ее переубедить. Правда, она очень сомневалась. что он станет напрягаться из-за какой-то русской девчонки, которая посмела еще так к нему обращаться. Разве что только из принципа, чтобы доказать свое существование и утереть ей нос. Может, именно на это она и рассчитывала, заметив, что молитвы на Богов мало действуют. По крайней мере Саид был живой тому пример.

Наверное, оставаться в гостиной было бессмысленно. Саид уже три дня явно намекал, что не нуждается в ее обществе. И именно поэтому она все еще даже не попыталась подойти к нему. Вовсе не из страха, что ее он тоже ударит. Откровенно говоря, страх куда-то испарился. Сам собой. Она просто боялась сделать еще хуже. Мало ли... Ей вечно удавалось попадаться не вовремя. И сейчас, стоя на пороховой бочке, она чувствовала себя зажженным фитилем. Но и уйти не могла, не желая оставлять Саида один на один с недавними событиями и их горьким послевкусием.

Надо ли говорить, какой неожиданностью для нее стал взгляд черных глаз, встретившийся с тревогой в ее зрачках. Он позвал ее. Он. Звал. Ее. Осознание этого даже не сразу пробилось в мозг. На вопросы любимого у Александры не было ответов. Никаких. Она не знала, что делать, как реагировать и что говорить. Она боялась. И не знала, была ли ноющая боль в груди ее собственной или всего лишь отголосками боли, сквозившей в глазах Саида. Алекс отвела взгляд, понимая, что араб  может расценить это совсем неправильно. Но смотреть ему в глаза она не могла. Это было выше ее сил. Она всего лишь слабая женщина.

Последняя короткая фраза, сорвавшаяся хриплым шепотом с любимых губ добила русскую, буквально пригвоздив к полу. Она чувствовала себя распятой на кресте. И почти физически ощущала, как липкая кровь сочится из рассеченной его признанием души. Александра глубоко вздохнула, закусив губу и прислонившись спиной к косяку двери, будто ища хоть какой-то поддержки или опоры, чтобы не сползти, обессилив, на пол. Надо было подойти к нему. Кажется, он именно этого и ждал. Но Александра чувствовала, что тело не слушается ее. И русская могла поклясться, что рухнет бесформенной грудой, едва отлипнет от спасительной твердости дверного косяка. Александра впилась в проем пальцами, почти до боли, словно пытаясь собраться с силами. Надо было наверное хоть иногда есть… Но теперь было поздно об этом жалеть. До Саида, как до Рая было всего восемь шагов. Мучительных, через слабость и черноту в глазах. Просто встать и дойти. “Александра! Ты не можешь вот так просто стоять. Не имеешь права!” - зло высказала она себе, отрывая спину от недавней опоры и делая медленный, неуверенный шаг. Второй. И остается всего шесть шагов. Всего шесть!

Оказавшись напротив Саида, девушка медленно опустилась перед ним на колени, обнимая его за ноги и прислонившись щекой к колену. Она ничего не могла поделать. Не могла исправить то, что натворила Айше, не могла искупить ее вины. И даже своей бесполезности не могла искупить. Не знала, что сказать, понимая, как ничтожно и бесполезно будет звучать любое слово. Он хотел слышать ответы на свои вопросы. Но ответов не было. И поэтому Алекс сейчас сидела у его ног, словно извиняясь за все этим рабски-покорным жестом. Так же, как еще несколько минут назад у его ног сидела Айше. И одновременно с этим совсем по-другому. Та ненавидела его. А эта любила. Та желала причинить ему боль. А эта отдала бы все на свете, чтобы забрать ее всю разом. Даже если бы это убило ее на месте.

Алекс подняла лицо, все так же избегая смотреть в лаза Саиду, скользнула взглядом по его рукам. Потянувшись, заметила кровь на перстне, стерев ее тыльной стороной ладони, девушка коснулась губами руки мужа. Оба молчали. Александра не знала сколько просидела вот так у его ног, обнимая и сжимая в холоде своей руки напряженную мужскую ладонь. Решившись попытать счастья, Александра медленно поднялась, не выпуская руки мужа из своих пальцев. Саид послушно встал. Выглядел он весьма отрешенно, будто находился вообще не в этом мире. Александра отрывисто его обняла, но довольно быстро отстранилась, боясь, что упустит шанс пока Саид был молчалив, а потому сговорчив. Не проронив ни слова, она довела его до спальни, и, остановившись у кровати решительно взялась за одежду. Саид попытался противиться и Алекс впервые за сегодня произнесла вкрадчиво мягко: - Не упрямься. Тебе нужно отдохнуть хоть немного, - не видя в его глазах отклика на свои слова, Александра, заставила араба посмотреть на себя: - Саид, ты нужен мне. Нужен здесь и сейчас. Мне просто необходимо, чтобы ты был рядом. Потому что я замерзаю без твоего тепла… Пожалуйста. Подари мне хоть пару часов… Я прошу тебя… - Его глаза все так же ничего не выражали, но Александра не встретила сопротивления при новой попытке стянуть с мужа этот чертов балахон. Он не сопротивлялся и когда Александра потянула его на кровать. Обняв любимого, русская тяжело вздохнула, с нежностью погладив  по спине. Мягко, медленно, будто боясь: - Спасибо, - прошептала она и добавила по русски: - Я так тебя люблю… что не замерзаю без тебя, а умираю. Медленно и мучительно. Какое-то время, Александра продолжала медленно поглаживать Саида, пока тот все-таки не уснул. Молясь, чтобы мужчина проспал как можно дольше, девушка боялась даже пошевелиться. Старалась и дышать поверхностно, чтобы спавший в ее объятиях Саид не оказался потревоженным ее дыханием. Александра не спала, наблюдая за мужем с тревогой и безграничной нежностью. “Какая же ты дура, Айше. Ты даже не способна понять, ЧЕГО лишилась”, - подумала она, мечтая коснуться губами виска Саида, находившегося так рядом и боясь разбудить его этим. Саид чутко спал всегда. За два года жизни с ним русская не единожды в этом убедилась.

Араб  проспал несколько часов. Алекс безумно боялась момента пробуждения, опасаясь, что мужчина встанет и молча уйдет, вновь отстранившись от нее и захлопнув едва приоткрытую дверь свое сердце. Первый момент после пробуждения в глазах араба скользило непонимание и растерянность. Александра погладила его по щеке и поцеловала наконец в висок, как хотела все это время. Саид попытался встать или пошевелиться, но она только сильнее прижала его к себе: - Я не хочу тебя отпускать… не хочу чтобы ты уходил, - ее шепот звучал жалобно и обеспокоенно. Говорить что-то такое было куда сложнее, чем просто “я тебя люблю”. Для этого надо было признаться в своей слабости, в том, как сильно нуждаешься в человеке. И потом напряженно ждать, боясь равнодушного отказа. Но Саид остался. Алекс облегченно вздохнула поблагодарив его коротким: “Спасибо”. Еще какое-то время они лежали молча. Князева не знала, о чем думает любимый, но спрашивать боялась, страшась вызвать новый приступ гнева или неаккуратно задеть свежую рану: Саид… осторожно начала она, отчего-то все так же шепотом. - Честно говоря я не ела ничего уже двое суток. Но в одиночку мне кусок в голо не лезет. Поешь со мной? - другого варианта, как уговорить его поесть Алекс не видела, надеясь, что он согласится хотя бы из-за нее. Из беспокойства, что она голодна. Или из жалости. Ей было плевать, что заставит его поесть. Главное, добиться желаемого.

Александра считала в уме. Да-да. Считала, чтобы как-то вынести мучительное ожидание, пока Саид морщился, принимая решение. Заставить насильно она его не могла. Либо хитрость, либо никак. Аль Джерра согласился. И это была еще одна маленькая победа. Кажется, воевать стало привычным делом. Со дня воскрешения Айше русская беспрестанно чувствовала себя на войне и была уже в конец измотана этими военными действиями против невидимого противника, на чьей стороне ко всему прочему играли Саидовские упрямство, гордыня и миллион треклятых восточных предрассудков. Алекс собиралась позвать прислугу, когда Саид остановил ее, отчего-то решив, что она уходит.

- Я и не собиралась, - Князева подтвердила свои слова, сев рядом с мужчиной и обнимая его за плечи. - Никуда не уйду, пока ты сам меня не прогонишь, - твердо заявила она, потершись щекой о голое плечо мужа. И отчего-то вдруг добавила: - Хотя нет. Вру… - недолгая пауза, чтобы заглянуть арабу в глаза, слегка склонившись, - Боюсь, во мне недостаточно покорности, чтобы подчиниться, даже если тебе вздумается меня прогнать… - виноватое пожатие плечами лишь подтверждало, что с этой особенностью характера девушка никак не может бороться. Ничего не поделаешь - придется терпеть.

Есть ей не хотелось. Более того, отвыкший за двое суток голодовки желудок протестующе сжимался при одном виде еды, намереваясь  тут же выплюнуть все обратно, но Алекс заставляла себя насильно. Во-первых, для поддержания легенды о том, как она была голодна. А во-вторых, прекрасно понимая, что без подпитки организм окончательно ослабнет. Болеть и жалеть себя было некогда. У нее трое детей на руках. Да и Саиду будет лучше, если его жена не сляжет в постель. Он сам сейчас нуждался в заботе и выглядел временами не  менее зависимым от нее, чем маленький Амаль. Амаль! Она во всем этом даже не зашла к ребенку сегодня. Да и к девочкам тоже. А малышки, наверняка, напуганы и ждут мать в комнате. Но в выборе между просто перепуганными девочками, которых можно успокоить и завтра, и Сидом, который просил (!) ее не уходить… Словом, решение было очевидно. Князева пообещала себе завтра попросить у детей прощения. Но сейчас она не могла отойти от любимого. Не желая оставлять его одного в таком странном и непривычном состоянии. Он всегда казался Александре скалой. Железный человек, правильный, нерушимый, скрытный и непробиваемый. А сегодня… Сегодня она его не узнавала. Это пугало и беспокоило женщину. “Как же я мало тебя знаю, любимый”, - думала Алекс, следя, чтобы Саид обязательно поел.

Князева вздрогнула, не готовая к тому, что араб заговорит о дочери. Перед глазами вновь встал образ улыбающейся девочки. Как, должно быть, тяжело обрести надежду на то, что дочь жива и похоронить ее во второй раз. Саша вздохнула: - Знаешь… У русских есть традиция, специально съесть что-то, что любил человек, которого больше нет рядом. - она намеренно избегала слова “умер” - И пока ешь, нужно думать об этом человеке… Русские верят, что в этот момент он находится здесь и ест эту же пищу вместе с теми, кто его помянул, - Князева протянула руку и взяла небольшой кусочек лукума, подтверждая свои слова. Девушка не очень любила этот вид сладостей, но хотела подать пример Саиду,  откусив кусочек, закрыв глаза и искренне подумав о маленькой девочке, которая больше никогда не сможет попробовать любимой вкусняшки. - Если хочешь, мы можем приказать, чтобы гранатовый лукум подавали к столу каждый день. Или, например в определенный день недели, - предложила Князева. Может, не самая хорошая идея постоянного напоминания о боли и горечи. Но с другой стороны.... Все равно Саиду теперь снова придется свыкаться с мыслью о гибели Хати. Так что хуже от гранатового лукума точно никому не  станет. Александра сделала мысленно пометку, чтобы исполнить эту задумку. Она не знала, в курсе ли Саид (и надеялась, что нет, потому что боялась его реакции) что уже довольно давно  рассказала девочкам, что у них была сестренка. Они не такие уж и маленькие - вполне могли  понять. Тем более потеряв родителей, дети столкнулись со смертью глаза в глаза. И Алекс решила - неплохо бы привить им мысль о сестре и научить любить ее заочно. Маленькая, милая Хатидже должна была жить хотя бы в памяти. Ведь пока образ человека хранится  в сердцах и душах, пока его вспоминают, он не может исчезнуть бесследно. Алекс верила в это. Она попросила девочек не спрашивать ничего у Саида по этому вопросу, чтобы не огорчать. Но при этом довольно часто призывала их помянуть добрым словом не только своих родителей, но и погибшую сестру. Плоды этих трудов стали видны, когда, уезжая на каникулы в Россию девочки попросили Алекс снабдить их не только подарками на могилу родителей, но и игрушками, чтобы раздать детям в детдоме.

- Я хочу подарить детям много игрушек… - пояснила Абигель - Скажу, что это в память о нашей Хати. Ведь, если кто-то будет играть в них, то у нее тоже будет там, на небе, много игрушек, да? - Алекс тогда еле сдержалась, чтобы не разреветься от гордости за дочь. У Аби большое и доброе сердце. И Александре было безумно приятно, что удалось поселить в нем и образ девочки, которую маленькая Аби никогда не видела, но все равно сумела полюбить. Словом,  Александа не сомневалась, что узнав о пристрастии Хати к гранату, девочки начнут с энтузиазмом лопать эту сладость, желая таким образом “передать” немного и сестренке.

Алекс хотела поддержать мужа, но не знала, как. Так что молчала, ухаживая за ним за столом, заботливо наполняя тарелку едой. - Я верю, что твой сын найдется, Саид. Правда верю, - тихо сказала она, не поднимая глаз от еды. Как мать она хорошо его понимала. Да она бы места не могла себе найти, знай, что кто-то из ее малышей черти где, черти с кем. Она бы поседела, пока нашла,  перевернула мир вверх дном и даже небеса  перепотрошила, ощипав к чертям всех пернатых, но детей бы нашла. Саид, конечно же, именно так и поступит. Правда, где и как искать? Вот это был вопрос.

Александра пыталась нарисовать мысленно образ малыша, невольно придавая тому черты Саида и сходство с Амалем. Почему-то ей хотелось, чтобы ребенок был похож на мужа. А еще, чтобы подружился с их младшим сыном. Они ведь мальчишки, должны найти общий язык. Впрочем, тут все зависит от воспитания. И это тоже ляжет на ее плечи. Но, чтобы осчастливить Саида даже такая непростая задача казалась реализуемой, сколько бы не пришлось потратить времени и сил.

Князева поежилась после слов араба о жене. От любви до ненависти и правда один шаг. Он боготворил эту женщину. И вот теперь желал ей смерти. И его было невозможно за это винить. - Как по мне, так лучше бы она умерла еще до встречи с тобой… - холодно проговорила русская. Конечно, Саид мог истолковать ее слова как ревность. Но дело было вовсе не в этом. Логика проста - не встреть аль Джерра эту женщину, та не смогла бы причинить ему боль в первый раз своей ложной смертью. И уж тем более сейчас, своей ненавистью и ядом. Все чего хотело любящее сердце русской - чтобы мужу никогда вообще не пришлось испытать всего этого. Никогда. Да и детей бы помучить она тогда точно не смогла. Алекс вновь содрогнулась от ненависти, сквозившей в голосе Айше, когда та говорила о дочери. Бедная девочка. Едва ли мать стеснялась в выражениях в отсутствие отца. А о том, как эта тварь обращалась с сыном можно было только гадать. Интересно, он вообще жил с ней или она бросила его как щенка в подворотне? Князева живо нарисовала в воображении маленького чумазого мальчонку с большими грустно-ипуганными черными глазами. Как раз в этот момент Саид задал свой вопрос. Александра на мгновение замерла, не зная, как реагировать. Неужели он правда настолько в ней сомневался? Неужели так плохо ее знал, что мог предположить, будто она станет отыгрываться на ребенке за грехи  матери? Было больно думать, что Саид может допустить такую мысль. Он же видел, как она любила усыновленных девочек, никогда не разделяя их и Амаля, поровну одаривая вниманием и заботой, чтобы никто не чувствовал себя обделенным. Он так же прекрасно знал, что русская много лет подряд все свободное время проводила в детском доме, заботясь о совершенно незнакомых. чужих ей детях. Как тогда можно было предположить, что при этом она не найдет в своем сердце любви для родного сына любимого человека? Неужели он и правда считал ее такой мстительной сволочью? Алекс закусила губу и прикрыла глаза, чтобы не взорваться: “Как же! Поймешь!” - мысленно возмутилась она. - “Вот сейчас скажу тебе нет, и посмотрим, как ты поймешь”. Александра  медленно считала до десяти, пытаясь успокоиться, чтобы голос не прозвучал резко и грубо. “Конечно он сомневается! Его только что предала любимая женщина, радуясь смерти своей дочери и без сожаления сообщая, что ненавидела сына еще когда тот только рос в ее утробе”, - убеждала она себя. Злиться было не время. Саид просто пытался найти почву под ногами, хоть островок в этом океане безумия и нестабильности. Любое неаккуратное слово могло отвернуть его, заставив вновь спрятаться в свою армированную скорлупу. Она не могла этого позволить.

Князева наконец открыла глаза и какое-то время еще пытливо всматривалась в напряженное, обеспокоенное лицо мужа. Неужели он и правда допускал такую вероятность? Найдя подтверждение достоверности и искренности этих опасений, Алекс глубоко вздохнула с некоторой обреченностью и , наконец справившись с эмоциями внутри себя, ровно ответила: - Я приму его, Саид. - Она не могла обещать, что ребенок сможет называть ее мамой, все-таки даже девочкам, знавшим и любившим ее уже давно, понадобилось почти два года, чтобы впервые обратиться к  мачехе не просто по имени. А ребенок, к которому плохо относилась родная мать мог оказаться абсолютно диким зверьком, которого будет не так-то просто приручить и тем более заслужить доверие. Не говоря уже о такой серьезной вещи, как признание в ней матери. Это все очень непредсказуемо, а давать обещаний, в выполнении которых  не уверена, Александра не любила. Именно поэтому она лишь заверила Саида, что примет сына. Хотя, судя, по выражению лица мужчины, спросил он скорее номинально. В его позе не появилось облегчения и расслабленности после услышанного ответа и Князева сделала вывод, что араб ей не верил. Не верил и все равно опасался. Откуда ему было знать, что… Впрочем, она не собиралась ему этого говорить, все равно не воспримет всерьез. Еще, не хватало, решит, будто это фальшивая игра на публику. Придет время и она обязательно все поймет. А пока, видимо, даже способность принять и полюбить его сына придется доказывать. Благодаря этой сучке все придется доказывать заново. Каждое свое слово, заверения в любви, обещания. Саид выглядел не способным поверить просто так. И это очень огорчало Алекс. Она, конечно, могла неверно истолковать  взгляды и мимику, но отчего-то именно так и думала сейчас. Однако было не время и для обид тоже. Аль Джерра можно было понять. Алекс переплела свои пальцы с пальцами лежавшей поверх мужской руки и еще раз вздохнув добавила, не очень рассчитывая на доверие  мужа: - Он - твой сын. Все остальное для меня не имеет значения.

Отредактировано Александра Князева (2013-12-20 01:15:50)

Александра чувствовала себя под рентгеном, не очень понимая, отчего Саид так пытливо и напряженно вглядывается в ее лицо. Ищет признаки лжи? Или что? Когда теплая мужская рука коснулась щеки, русская невольно подумала, каким разным бывает этот человек. Еще совсем недавно эта же ладонь, сжатая в кулак с силой впивалась в лицо другой женщины, причиняя ей боль. А вот теперь нежно скользила по коже Александры, едва касаясь, словно в нерешительности. Пальцы араба замерли у тонкой шеи. И Алекс вновь провела параллель с недавним его поведением. Перед взором встало искореженное злостью лицо мужа, жаждавшего убить Айше. “А ведь когда-то, он так же нежно гладил и ее”, - напомнил внутренний голос, чьи появления Князева просто ненавидела. Потому что чаще всего он произносил вещи, которые девушка не желала ни слышать, ни тем более признавать. “Она заслужила!” - вступилась русская, и получила в ответ едкий смешок. - “Откуда ты знаешь, ЧТО произошло между ними и ЗА ЧТО на самом деле она его так ненавидит? Думаешь, правда можно просто так на пустом месте ненавидеть человека настолько, чтобы жаждать смерти своей дочери и питать отвращение к маленькому сыну?” Надо признать, вопрос не лишенный логики и оснований. - “Она просто ненормальная!” - возмутилась Александра, внутренне закипая от злости на саму себя. Диалог разума и сердца серьезно бесил. Потому что принять чью-то сторону оказалось мучительно больно. Сердце всецело верило Саиду. А разум пытался найти ответы и, не находя, искал причины. Впрочем, их тоже не имелось, что  порождало самые разные мысли. Алекс ничего не могла с собой поделать. Она просто не могла контролировать свои мысли. Это же не слова! . “Я уверена, что Айше подлинно ненормальная. Психически нездоровая женщина”, - твердо заявила русская, не желая переходить на сторону разума. - “Саид не сделал ей ничего плохого… до сегодня”, - последняя поправка все же неприятно звякнула в мозгу. - “И я точно знаю, что он никогда не причинит мне вреда. Никогда!” - Алекс верила. Правда. Хотела верить. Чтобы ни случилось, Саид не поступит с ней жестоко. Ведь он знает, как сильно Александра его любит, верно? Князева была уверена, что никогда не сделает что-то такое, что заставило бы Саида возненавидеть ее. А значит и бояться нечего. “Ну-ну”, - усмехнулось сознание, и , что подозрительно, сразу же заткнулось. Алекс вздохнула. Номинально они с сердцем выиграли схватку, но отчего-то чувствовали себя проигравшими, причем разбитыми на голову.

- Не стоит об этом волноваться, - русская склонила голову набок, зажав руку мужа в капкан между шеей и ключицей и потерлась щекой о его ладонь. Слова аль Джерра звучали извинением. Опасался, что она станет его бояться? Или просто не хотел, показывать женщине другое его лицо, чтобы не стала думать, какой же Саид на самом деле?  Кто из них истинная сущность аль Джерра? Спокойный и ласковый или этот необузданный зверь, остановить которого невозможно? Гораздо хуже то, что дети видели его таким. Пусть самое страшное все же было сокрыто от глаз девочек, но первый звонкий удар по лицу Айше наверняка крепко засел в памяти малышек. Нужно будет как-то объяснить им, что увиденное случайность. И что им самим бояться как раз нечего. Уж в том, что детей Саид не обидит, Князева не сомневалась. Даже если признать, что глубоко в душе сегодня поселился росток страха когда-нибудь попасть под горячую руку араба, испытав на себе силу его гнева и несдержанности, реальной угрозы для детей аль Джерра не представлял. И никогда не будет представлять. Он спас их ценой своей жизни. Уже только этот факт о многом говорил. Воспоминания вернули Александру к той ночи, когда Саид бредил, звал Айше и так ей радовался. С какой любовью и трепетом мужчина говорил с образом своей жены! Как щедро осыпал руки Алекс поцелуями, думая, что она - его Айше! И вот теперь…

Князева нахмурилась с непониманием глядя на любимого. Помочь с поисками сына? Да что она-то могла сделать?! Едва ли Айше расскажет сопернице, где спрятан ребенок. Тем более зная, что Алекс на стороне Саида. Кстати.. А если она не будет этого знать? Если убедить ее в обратном? Две союзницы в нелегкой битве против мужчины? Разве это уж такая редкость. Князева прищурилась, взвешивая про и контра. Если аль Джерра узнает… Нет. Это самая идиотская идея из приходивших когда-либо в ее голову. Самая идиотская. даже глупее, чем та смс с предложением расстаться, когда она узнала о ребенке. Решительное нет. С другой стороны, иных способов посодействовать “допросу” нет никаких. Саид заставил девушку задуматься. И правда, окажись она на месте Айше, с преследователями на хвосте, куда бы спрятала малыша, не желая его обнаружения?  Естественно, она бы никогда не оказалась на месте этой твари. Потому что избавиться от ребенка Князева не сможет не при каких обстоятельствах. И все-таки.. Надежное место, где не станут искать, а если и станут, то точно не найдут… Что-то очевидное и такое, что аль Джерра не пришло бы в голову. Что-то… достаточно ужасное, чтобы уверить сволочную мать в стабильно горькой судьбе сына и отсутствии возможности когда-либо выбраться из ада ей созданного… Что это могло быть? Пока Саид говорил по телефону, русская пыталась найти подходящее по критериям место и нашла. Цыгане! Лучше не придумаешь. Грязь, холод, голод, вечное изгнание. Чужих там не любят. Детей отправляют побираться и воровать, тоже не чураются рукоприкладства. Кроме того ведут кочевой образ жизни - ребенок может заболеть и умереть в любой момент. Вряд ли кто станет его выхаживать. Кому есть дело до безродного подкидыша? А если не умрет, так все равно найти его Саид никогда не сможет. Потому что не знает ни имени, ни внешности. А цыган носит по свету как сухую былинку по знойной степи. Поди отыщи. Кроме того, сама даже мысль, что сын аль Джерра станет вором и попрошайкой должна греть душу мстительной и жестокой арабки. А если цыган она найти не смогла, то вполне бы сбагрила малыша бедноте. В самый грязный закоулок Лондона, в сточную канаву, рассадник преступности и болезней. Либо сдохнет - либо скурвится. Только два пути для попадавших сюда. Но как сказать о своих заключениях Саиду? Александра была уверена, что даже подобные мысли причинят ему боль. И разозлят. Еще сильнее. Может и правда убить Айше прямо тут же. Забить до смерти, пытаясь выудить правду кулаками. К счастью, араб не стал требовать ответа и Александра подумала, что было бы неплохо попробовать прознать у соперницы, насколько верны ее догадки. Осталось придумать, как.

Как же Князева боялась отпускать мужа! Как волновалась и не хотела, чтобы он уходил, мысленно кляня позвонившего на чем свет стоит. Русская беспокоилась о состоянии араба и о том, что он вообще может после работы не явиться домой. А если и явится - не факт, что снова окажется настроен разговаривать со свой наложницей. И уж тем более совсем не обязательно второй раз так покорно согласится разделить с ней сон. Девушка собиралась проводить мужчину до двери, обняв на прощение и заверив, что не ляжет спать, пока не дождется его возвращения,  но ей помещал потеплевший в момент голос,  явно обращавшегося к матери. Встречаться со свекровью не было абсолютно никакого желания. Александра слишком устала морально и измотана, чтобы воевать еще и с это холодной, жесткой женщиной,  невзлюбившей невестку с первых дней. Так что Князева осталась спокойно сидеть за столом. Вскипая внутренне от слов Нурбану. И угораздило же ее заговорить об Айше в такой неподходящий момент. Мало того,  что Саид уезжал в офис, оставаясь на время поездки один на один с мыслями и недавней болью. Так еще и все попытки Алекс хоть как-то его успокоить пошли насмарку. Злой аль Джерра вполне мог прибить Айше еще быстрее. А в том, что разговор с матерью разозлил Саида, сомневаться не приходилось. Князева металась между мыслью выйти и попробовать успокоить мужа снова (шансов было чертовски мало) или просто скрыть свое присутствие, дождавшись,  когда свекровь выйдет. Выбор пал на второй вариант.

Саид ушел, громко и зло хлопнув дверью. По правде сказать, Алекс едва не подпрыгнула от этого звука. Его мать, по всей вероятности,  осталась в комнате. Русская все же решила дождаться пока та уйдет. Но минуты текли, разделяемые причитанием и всхлипами. Нурбану явно плакала. При всей холодности их отношений,  Алекс могла понять ее как мать. Женщине, бесспорно, было больно за своего ребенка. Она знала Саида куда лучше Александры и потому более трезво смотрела на вещи,  видимо, понимая, что жизнь Айше висит на волоске. Кроме того, слова аль Джерра, наверняка, задели бедную женщину. Любой матери горько оказаться  поставленной на место собственным сыном, довольно резко осаженной намеком, что права перечить ему у тебя нет. И только лишь потому, что он мужчина.  Александра представила,  ЧТО услышал бы Амаль в ответ,  заяви он нечто подобное матери. Сколько бы на тот момент ему не было лет. Князева в отличие от арабки молчать не стала бы.

Время шло. А Нурбану все так же оставалась в комнате, будто не в силах унять слез. Князева понимала - обнаружь она себя, и мать Саида станет еще сильнее ее ненавидеть  за свидетельство в разговоре и последующей слабости. Но сидеть и слушать рыдания Александра больше не могла. Она сама была на предел, хоть  реветь и не имела права. Сейчас как никогда нужно быть  сильной. Пожалеть себя можно и позже. Пока же необходимо смотреть за детьми и поддерживать мужа. Алекс встала,  намереваясь молча пройти к выходу и направится к детям, но вид сидевшей на коленях арабки,  снявшей с головы платок и теперь горько рыдавшей, зарывшись в него лицом,  заставил русскую остановиться.  Женщина явно нуждалась в утешении и поддержке. Выглядела она слабой и впервые в жизни показалась Алекс хрупкой. Лишь горечь несправедливости,  которой свекровь одаривала ни в чем не провинившуюся невестку, мешала Александре поддержать убитую горем Нурбану. Однако как бы грозен не был Саид перед уходом, он горячо любил мать. Еще не хватало, что бы у немолодой уже  женщины (от взгляда Алекс не укрылась и  седина в густых волосах) вдруг случился сердечный приступ. По крайней мере выглядела она именно так. На Саида и так многое свалилось. Болезнь матери,  несомненно станет последней каплей в чаше его страданий. Этого Алекс допустить не могла. Кроме того,  она не  была злобливой и жестокой. Чужое горе неизменно находило отклик в добром сердце русской.  А горе арабки не было чужим. Она,  как и сама Алекс, переживала за Саида. Беспокойство за него и безграничная любовь к этому мужчине объединяла двух женщин. В который раз во имя своей любви к аль Джерра Князева переступала через гордость. Неуверенно протянув руку,  девушка коснулась плеча плачущей. Ей хотелось вернуть слова об идеальности Айше,  и еще много чего сказать в этом духе. Но это едва ли поспособствовало налаживанию диалога. Не сказать, чтобы Александра мечтала подружиться со свекровью. Когда-то может и мечтала. Попав в чужой дом,  чужую страну испуганной девчонкой с ребенком под сердцем, северянка жаждала мира с Нурбану. Но за годы холодной войны смирилась и поостыла. Ей стало безразлично.  Вполне можно жить и так -  главное приловчиться пореже попадать друг другу на глаза.

Не смотря на это,  сейчас Князева осознанно шла на перемирие. Нурбану могла его принять,  или, что  более вероятно, привычно оттолкнуть невестку,  снова явив миру свою безразлично-надменную маску царственной особы. Александра решила-  если ее оттолкнут,  больше не пытаться. Всему есть предел! Ее терпению и доброте в том числе. Пожалуй, она уже не раз доказала свою преданность Саиду и любовь к нему.  Разве не этого должна мать желать сыну?

-Валиде...- нерешительно произнесла русская,  впервые обращаясь к женщине таким образом. - Боюсь,  слезами горю не поможешь... Даже если весь дом затопит,  это не остановит Саида,  реши он убить свою жену.  - Слово жена далось с трудом. Хотя это факт. Айше было единственной законной женой аль Джерра. Князева слегка сжала плечо свекрови. Напряженные отношения между ними не давали русской утешить женщину иначе, чем сказанным. Алекс бы не решилась обнять Нурбану,  даже если бы и захотела. Арабка слишком часто отвергала русскую,  и теперь это сказывалось натянутостью и некой отстраненностью. Утешение получилось несколько сухим,  если не считать того факта, что Князева впервые в жизни  назвала Нурбану матерью.

Александра ждала, не шевелясь,  все еще не в состоянии предугадать реакцию женщины на столь фамильярный жест. Сложно сказать, что последует дальше. Буря? Еще больший поток слез? Князева не знала этого. Но и уйти, бросив женщину, тоже не могла. Несмотря на все разногласия. Несмотря на обиды и боль, несмотря даже на открытую неприязнь, которую Нурбану выказывала при каждом удобном случае… Александра все равно была ей признательна. Да-да. В глубине души, девушка благодарила эту женщину. За Саида. Она его мать. Не будь ее, не было бы и аль Джерра. А свою жизнь без араба Алекс уже давно не представляла. Полный непонимания взгляд все еще ничего не означал. Было ли это предупреждением, чтобы нахальная наложница убрала руку и убралась сама? Или искреннее удивление, что Александра на деле являлась  не такой сволочью, какой валиде рисовала себе мысленно? К ее неожиданности, русская оказалась настолько великодушной, что даже через невидимую стеклянную стену между ними пробралась, не побоявшись порезать руки об осколки, не погнушавшись переступить через себя, гордость и домыслы. Как бы не было, пожилая женщина не противилась помощи Алекс, когда та попыталась ее поднять. Едва они поравнялись, как Нурбану схватила  невестку за плечи. Девушка опешила, растерянно моргая и с непониманием глядя на собеседницу. Может, та наконец пришла в себя достаточно, чтобы теперь отчитать русскую за наглость? Откровенно говоря, Александра уже приготовилась к пощечине, полагая, что растерзанная недавней выходкой сына женщина вполне может и крайне резко проявлять свои эмоции, сорвав гнев на ком-то. Тем более на неугодной неверной. Но ничего такого не произошло. Напротив, она просила помощи. Нурбану! Просила помощи! У ненавистной русской! Вот это поистине удивительно. Кажется, сюрпризы сегодняшнего дня неиссякаемы! Блондинка все так же растерянно рассматривала исчерченное морщинками лицо , ища в нем подвоха. Слова бедной женщины заставили сердце северянки дрогнуть. Мать переживала за сына, пила свою горькую чашу обиды, и с чего-то решила, что не имеет на него влияния. Алекс как раз знала, что дела обстоят наоборот. Нурбану всегда была главной женщиной в жизни Саида. Как и любая мать для своего сына. Жены, любовницы, возлюбленные… Все это временно и непостоянно, шатко, как веревочный мост над пропастью и так же зыбко, как пески нерадушной пустыни. А мать - единственный оплот уюта и умиротворения. Женщина, в чьих глазах ты всегда самый лучший. Та, чье сердце всецело принадлежит тебе в не зависимости от того, какой  у тебя характер, какой ты человек, сколько боли ты ей причинил. Сердце матери всегда любит безусловно. Как мать Александра прекрасно это понимала с самого первого мгновения, когда прижала Амаля к своей груди.  В этот момент она вдруг вспомнила об Айше и ее маленьком сыне. сколько ему сейчас? Три? Четыре? Неужели сердце этой арабки каменное?!

- Я не имею на Саида и сотой доли того влияния, которое лежит в ваших руках… - вздохнула Александра, в ответ на просьбу свекрови, легонько обхватывая ладонями ее предплечья: - Что бы я не говорила, он всегда делает по-своему. Даже в мелочах, - признала русская, уверенная, что ее слова и правда не имеют особого веса. Она женщина и должна подчиняться решению мужчины. Разве не этот рабский постулат Саид неизменно пытается вбить ей в голову? Хорошо хоть вбивает не в буквальном смысле этого слова. Если когда-либо в итоге и получалось так, как желала сама Князева, то исключительно по собственному желанию Саида, решившего по какой-то причине поступить так, а не иначе. Поэтому девушка и представить не могла, чтобы араба волновало, что она думает по поводу перспективы лишения Айше жизни. Что она может сказать ему, чтобы остановить? Что это испугает ее лично? Вряд ли его это остановит аль Джерра. Пригрозить, что не станет жить под одной крышей с убийцей и тем более смиренно делить с ним постель? Это только разозлит его и причинит лишнюю боль. А делать ему больно, идя по следам первой жены, Алекс вовсе не желала. Так что никаких рычагов давления не было. Простые слова тут бесполезны. Айше предала его. Саид считает ее виновной в смерти дочери, хотя вины арабки в этом, конечно, нет. Самолет же упал не по ее вине! Но все это доводы разума. А Разум Саида застлан ненавистью, обидой, болью и преданной любовью. Кто знает, может он теперь ненавидел Айше так же сильно, как когда-то любил. И если так, то это точно приговор. Окончательный и пересмотру не подлежит. В этом доме Саид - Король, Конституция и Наместник Бога в одном лице. Он истина в последней инстанции. Если кто-то и может его остановить - только Аллах. Но жестокий Бог варварской религии, кажется, чистой воды женоненавистник… Алекс снова вздохнула, вспомнив свое недавнее обращение к Аллаху. Просить его о чем-то теперь было мягко говоря глупо. Она не имела права. Да и не рвалась. Она пока не его рабыня, не его дитя. И он не имеет на нее никаких прав.

Русская понимала, что свекровь права. Как бы сильно Саид не был зол сейчас, он являлся убийцей по натуре. “Откуда тебе знать?” - тут же вылезло чертово подсознание со своим мерзким, надоедливым голосом. Александра проигнорировала вопрос. Она знала. Верила. Пока еще… И в свете этой веры предполагала, что поостыв, Саид попадет в новую ловушку - ощущать кровь на своих руках не такая уж приятная штука. Отбирать у человека жизнь неправильно и не вправе других людей, даже если это твоя жена. Ну, что за дикие законы в этой чертовой стране?! Да в России у бродячей собаки больше прав, что в Эмиратах у женщины, обладающей статусом официальной жены. А Айше ведь еще и мать наследника. Мать наследника… Если ребенка найдут, то этот титул перейдет от Амаля  к нему. Должно ли это ее заботить? Алекс не успела подумать обо всем произошедшем. Слишком быстро события сменяли друг друга. Слишком все хаотично протекало сегодня.

Валиде  ее слова, кажется расстроили еще больше. По крайней мере такой вывод Алекс сделала, услышав новые всхлипы. Девушка уже собиралась было отвести свекровь к столу, усадить на подушки и напоить чаем хоть насильно, но та неожиданно сползла к ногам, вновь оказавшись на полу. Князева никак не ожидала такого поворота событий. Нурбану сидела у ее ног! Осознанно и по собственной воле, умоляя сделать то, что было не в силах русской. Даже если бы она захотела ответить на призыв арабки, все равно не могла никак помочь. Ничем. Александра попыталась поднять свекровь с пола. Еще не хватало, чтобы та унижалась! Ну что за семейка?! Саид точно характером в мать. То суровый и холодный как вечные льды арктического пояса, то горяч как пески пустынь в знойный полдень. То кричит, злится и обижает тебя. Потом целует и просит прощения… “Господи, у моего сына тоже будет такой несносный характер,да?”, - мысленно уточнила Алекс, уже зная ответ на свой вопрос. Амаль был очень похож на Саида. Да и разве не она сама молила Бога сделать малыша подобием отца?  Каждый день пока ребенок рос в ее животе. Каждую минуту. Правильно говорят - бойтесь своих желаний, они сбываются.

Последняя часть монолога просто добила русскую, забывшую на мгновение о том, с кем говорит. - Что за глупости! Что значит, ВЫ не имеете права?! - искренне негодуя возмутилась независимая северянка, так и не привыкшая к местным устоям. - Это Саид не имел никакого права так разговаривать с матерью! Если кто и забывается в этом доме, так это он!  Вы его мать. Вы дали ему жизнь, воспитали его! И он не имеет права так себя вести, в каком бы настроении не находился, и как бы трудно ему не было. Последнее дело перекладывать с больной головы на здоровую! - В этом вопросе Александра была категорична. Видя страдания сидевшей в ее ногах женщины, Князева как-то выпустила из внимания их недавние размолвки. Сейчас она видела перед собой не высокомерную, надменную Нурбану. А просто женщину. Мать, обиженную и подавленную. - И если вы собираетесь молчать, то я молчать не стану! - заявила русская, наконец подняв женщину с пола. - И выскажу ему все, что думаю по этому поводу как только представится возможность. И не доведи его Бог заткнуть мне рот! - В своем гневе Александра даже пропустила между ушей такую странную оговорку “мать его сестер”. Просто не заметила, пылая праведным гневом. Забавно, но Александра не замечала и того, как сама в поступках похожа на представителей этой семьи. Так же горяча, так же резка в суждениях и так же быстро меняется в настроении. Несколько минут назад русская злилась на свекровь, что та неаккуратными словами взбесила Саида. А теперь она уже сочувствовала валиде и так же сильно злилась на Саида, за то, что неосторожно обидел мать. Кажется, Князева попала в то гнездо, которому предназначалась с момента рождения.

- Прошлое осталось в прошлом, - успокаиваясь, ответила русская на казавшиеся искренними извинения Нурбану. Даже если это всего лишь минутное просветление в угоду необходимости, извинения были приняты. Если передумают, всегда успеют вернуться к войне позже. Сейчас в их доме и без того хватает боевых действий. - Нам нечего делить. Мы обе любим Саида и желаем ему счастья, - заключила она, ставя точку в этом извиняющимся диалоге. Александра сама не любила извиняться, чувствуя себя в такие моменты униженной, и не желала ставить других в подобное положение. Она умела принимать извинения быстро, не размусоливая и на припоминая человеку все его грехи. Еще одна удивительная черта ее широкой русской души. Безграничная доброта.  Пытаясь, унять новый поток слез, девушка, осмелев немного, взяла свекровь за плечи, мягко, придерживая, чтоб той, не приведи господь, не пришло в голову снова бухнуться в ноги невестки.

- Валиде, давайте сядем и поговорим спокойно, - примирительно предложила Александра с теплой мягкостью в голосе, которой ранее Нурбану от нее не слышала никогда. - Я действительно даже не представляю, как помочь Саиду, тем более, как отговорить его от греха, - призналась она. - И буду признательна любому совету от мудрой женщины, куда лучше его знающей и понимающей. Если вы не откажете мне, конечно…

Выдохнув с облегчением, девушка осталась стоять, отчего-то впервые в жизни следуя традиции и не позволяя себе сесть, пока стоит старшая в доме женщина. Правила Алекс знала. За два года и мартышку можно научить. А Князева очень много читала и спрашивала. Однако знание не мешало русской игнорировать те из них, что казались нелепыми, алогичными и даже бессмысленными. Но сегодня северянка вела себя вопреки собственным устоям и привычкам. Так что она осталась стоять, пока Нурбану коротким кивком не предложила невестке занять одну из подушек. Алекс медленно опустилась на мягкую поверхность, на мгновение уносясь мыслями к Саиду. Как он сейчас? О чем думает? Увидеть бы его хоть одним глазком, чтобы убедиться, что все хорошо. Но едва ли Князева решится ему даже позвонить без лишнего повода. Не сегодня. Хоть обычно мужчина не возражал, когда русская отвлекала от работы своими звонками. Алекс улыбнулась, вспомнив, как длинна оказалась пауза в их разговоре, когда она посреди дня позвонила мужу в офис и заявила сразу же, без приветствия: “Сегодня так жарко, что пришлось раздеться до гола. В своей комнате могу себе позволить. У тебя еще есть шанс успеть, пока к вечеру не похолодает...” Удивительно, как время все меняет. Сейчас не то что подобные заявления, даже просто “я тоскую” могло быть расценено дерзостью. И Алекс не желала подорваться на мине плохого настроения мужа. Особенно когда тот далеко и сгладить острые углы невозможно.

Отогнав от себя мысли, навеянные воспоминанием о недавней трапезе с аль Джерра, Александра вернулась к разговору со свекровью. Она не стала спорить по вопросу влияния на Саида, хотя очень сомневалась, что Нурбану адекватно оценивает возможности наложницы сына. Сама Алекс такой силы не чувствовала. Возможно потому, что никогда не ставила своей целью как-то руководить арабом. Конечно, бунтовала, но всегда лишь отстаивая свою точку зрения, а не из желания получить какие-то выгоды.

Было приятно слышать, что валиде считала Саида о уши влюбленным. Тем более, доводы ее  весьма логичны и вески. Впрочем, не хватало, чтобы аль Джерра завел себе еще одну женщину. Оооо! Вот это будет война. И выиграет в ней кто-то один. Алекс воспитана в другом мире и к измене относилась как к предательству. Со всеми вытекающими последствиями. А о том, чтобы терпеть соперницу под боком и речи идти не могло. Кто угодно, только не Князева. Впрочем, надо отдать Саиду должное. Он, вероятно, прекрасно понимал позицию своей наложницы по данному вопросу и поводов для ревности почти не давал. Серьезных так уж точно.

Александра внимательно слушала свекровь, не перебивая и пытаясь следить за ходом повествования. История казалась удивительной и неожиданной. Русская и представить не могла, что Саид окажется Нурбану приемным сыном. Мужчина безмерно любил свою валиде, с таким нежным трепетом всегда говорил о ней, что сложно было поверить в отсутствие родства между этими людьми. Невольно мысли девушки перекинулись на незнакомого ей пока малыша. В который раз за сегодня Князева думала о таинственном ребенке своего любимого. Найдется ли он? Здоров ли? Какой он из себя?  Примет ли ее? О том, чтобы мальчик когда-либо полюбил ее настолько, насколько сам Саид любил приемную мать, девушка и мечтать пока не бралась. Наверное, не каждый вообще способен на такую щедрую любовь, как ее араб. Впрочем, на ненависть он оказался не менее щедрым...

Русская проследила взглядом за рукой Нурбану. В России не было принято хоронить людей в пределах дома и девушке стало не по себе от мысли, что покойница находится так близко. Это все глупости и суеверия, но все равно… Алекс была взрослой адекватной женщиной и в призраков не верила, однако, холодок все равно прошел по спине. Дерево цветет только единожды в год - в день рождения Саида. Это что-то да значит! Князева незаметно даже для себя самой повела плечом. Интересно, какой была мать аль Джерра?  Находясь в его кабинете, девушка не обратила внимания на стены и не заметила портрета. Нужно исправить эту оплошность позже, когда в доме поутихнет после начавшаяся сегодня бури. Когда это будет? Тогда ли, когда найдется малыш? А если не найдется? “Даже думать так не смей! Ребенок найдется!”, - зло одернула себя русская. Она искренне всей душой желала воссоединения любимого с сыном, понимая. как это важно для Саида.

Так значит августейшей была не Нурбану, как считала Алекс, приписывая ее холодность и надменность именно происхождению и статусу. Оказывается, Саид принадлежал к семье шейха по праву рождения матери. Родной матери. Теперь хоть эта часть головоломки складывалась в аккуратный обрывок пазла. Но цельная картина все еще не укладывалась в сознании девушки.  Саид знал, что женщина может легко принять чужого ребенка и воспитать его  в любви, заботе, ласке. Даже сына соперницы. Знал по своему опыту и все равно сегодня спрашивал, примет ли Алекс его малыша. Воспоминания об этом недоверии со стороны мужа больно кольнули где-то в глубине сердца, но девушка отогнала от себя мрачные мысли.

Русская рассматривала сидящую рядом женщину, задаваясь вопросом, почему же Нурбану рассказала все ей? Почему именно сегодня? Во всем этом должен быть смысл, скрытый, внутренний, ускользавший от Алекс подобно песку сквозь пальцы. Спросить напрямую девушка не решилась, боясь прослыть в глазах свекрови глупой, недалекой пустышкой. Она найдет ответ сама. Просто нужно подумать.

Совет Нурбану не очень-то помог. Слушать сердце? И все? Это не решало никаких проблем. Сердце северянки не верило, что Саид убьет бывшую возлюбленную. Не хотело даже допустить того факта, что любимый окажется так безжалостен, так жесток и так… опасен. Но валиде, кажется, считала иначе.

Откровенно говоря, Александра уже спрашивала себя, как бы отреагировала, убей сегодня Саид Айше. Что если бы он задушил ее там. в гостиной? Хуже всего - Князева боялась собственной реакции на это. И ее последствий тоже. Оставалось уповать на волю Бога. И на разумность самого Саида. Есть же и  другие способы. Суд, например. Хотя… внутренне Алекс понимала, что предать дело огласке не в интересах аль Джерра. При любом раскладе было лучше оставить скелеты лежать в шкафу. Как выяснилось, в этой семье уже неплохая коллекция тайн. Еще одна общей картины не испортит.

Алекс вздохнула, слегка сжав ладонь пожилой женщины в своей руке. - Спасибо Вам, валиде, - тихо произнесла она. Если бы все действительно было в ее власти. Если бы она и правда могла исцелить раны любимого, выпив чащу горечи вместо него. Но она не могла. Князева никогда не чувствовала себя такой беспомощной и бессильной. Пожалуй впервые в жизни она оказалась настоящей рабыней. Hабыней ситуации выхода из которой не видела. Она не знала, что делать. Нурбану ждала от нее помощи, мечтая, чтобы русская образумила мужчину, отговорив убивать провинившуюся Айше. Саид ждал от нее помощи и содействия в поисках сына. Думая, будто ход мыслей Айше может оказаться ясным и другой женщине. А сама Князева ощущала себя стоящей в глухом дремучем лесу. Вокруг густой частокол многовековых великанов с широкими стволами и голыми кронами. Снег почти по колено. Русская зима, какая бывала в родном Архангельске. Уже темнеет и издали слышен волчий вой. Ты понимаешь, что ночи не переживешь. Но и выхода не видишь. Реальных перспектив только две: замерзнуть до смерти или быть съеденной волками. Одна другой не лучше. Но ты всего лишь бессильная пешка на шахматной доске Богов.

“Господи, если выход из этого лабиринта Минотавра есть, укажи мне путь, а?” - обратилась русская к своему Богу. - “Я не прошу меня провожать. Просто ткни пальцем в верном направлении. А я как-нибудь добреду сама”... - впрочем даже в этом у нее не было особой уверенности. Но и выбора тоже не было. Сидеть и ничего не делать еще мучительнее. Алекс всматривалась в лицо свекрови, будто ища поддержки и ответов на свои вопросы. Но пожилая женщина была еще более потеряна и расстроена, чем сама Александра. Кажется, в этой партии приходилось рассчитывать только на собственные силы...

Хоть перемирие с Нурбану и принесло девушке некоторое облегчение, впереди маячили долгие часы ожидания прихода Саида, очередные попытки уговорить его разделить ночь на двоих. А потом... что будет на утро Алекс боялась думать и загадывать. Она знала лишь, что после разговора с валиде нужно пойти к детям. Поговорить с девочками, обнять Амаля, а потом сесть в гостиной и не уходить, пока не вернется Саид. Даже если придется прождать его чуть ли не у входной двери до самого утра. Пусть вернется и увидит, что любимая ждала его. Пусть знает, как сильно он ей дорог и нужен.

Вдруг загоревшись какой-то идеей, девушка посмотрела на свекровь: - Девочки сегодня видели произошедшее в гостиной. Это моя вина. Я не уследила, - признала она, потупив взгляд. - Но они напуганы. И я боюсь, как бы не оказались испуганными еще больше. Может стоит отправить их погостить к Самире или Сельме? - предложила русская. -  Лучше, наверное, к Самире. Сельма в положении. Ее нельзя волновать и не стоит вообще ей знать о происходящем в доме, как Вы полагаете, валиде? - Алекс и правда интересовало мнение женщины. Если раньше северянка сама принимала решения, советуясь лишь с Саидом, то сейчас ей было важно узнать, что думает по поводу этой мысли хозяйка дома.

Алекс в тот вечер так и уснула на диване в  прихожей. Она просто хотела встретить Саида, чтобы убедиться, что все хорошо. За вечер девушка не решилась позвонить мужу. А спустя несколько часов уже места себе не находила. Хоть аль Джерра заранее предупредил, что будет очень поздно, мучительные часы ожидания изматывали сильней тяжелой физической работы. Волнение сказывалось беспощадной головной болью, а общая усталость свинцом наливала все тело. Алекс прилегла, пообещав себе не спать. Просто лежать и смотреть на дверь, как верный пес, ждущий хозяина домой. Так и уснула. Она не заметила, когда кто-то прикрыл ее платком и даже не слышала, как открылась входная дверь. Проснулась девушка лишь почувствовав теплые руки мужа и его твердую, напряженную грудь. Инстинктивно обвив шею Саида руками, Алекс что-то пробубнила про то, как его ждала, даже не уверенная, что говорила на понятном арабу языке. К разочарованию русской мужчина уложил ее на кровать и вновь ушел. Князева сначала хотела его остановить, но  решила, что он сходит в душ и вернется. А если не вернется, она встанет и приведет его обратно. Но уставшая за день, уснула едва голова вновь коснулась подушки. Правда, на утро очень расстроилась, не обнаружив Саида рядом. Дома его тоже не было, правда удалось узнать у свекрови, что Саид уехал в офис едва не на рассвете.

Утро, кстати, не изменило приятной оттепели в отношениях с валиде. Кажется, война между ними и правда приостановлена. Алекс очень надеялась, что закончена вообще подписанием мирного договора и пакта о ненападении. Так будет лучше для всех. Девушка не представляла, как в одиночку справиться с навалившимися трудностями. Саид мало бывал дома. Всегда рано уходил и поздно возвращался. Алекс неизменно ждала его на диване в холле, временами засыпая прямо там. К ее радости муж позволял иногда спать в его объятиях. Правда недолго, не балуя себя многочасовым сном. Сам мужчина выглядел измотанным и очень усталым. От русской не укрылось появление новых седин в его черной шевелюре. Александра вздыхала, качала головой и молчала. Она вообще была крайне тиха и покорна в эти дни, сама себя не узнавая. Очень боялась разозлить или обидеть Саида, вызвать новую вспышку гнева и отвернуть от себя. Даже про Айше и ее судьбу не спрашивала, не желая нарушить хрупкий мир с мужем. Черт с ней с Айше! Северянку куда больше беспокоил вопрос о сыне. Но спрашивать у араба Алекс не рисковала, полагая, что тот бы поделился радостной новостью, умудрись он что-то выведать про мальчика.

За эту бесконечную неделю Князева о многом успела подумать. О перспективе появления в их доме сына Саида и Айше в том числе. Она ждала мальчика и молилась о его спасении. Русской, лишенной амбиций и притязаний было не важно, что он станет официальным наследником аль Джерра. Да и какая разница? Главное, чтобы Саид был счастлив, чтобы малыш подружился с Амалем и девочками. И чтобы принял ее. Пусть даже не как мать. Просто принял, как дети из детского дома, радовавшиеся ее присутствию и возможности взобраться на колени. В эти дни Александра часто думала о временах в России, вспоминала поездки в приют и тепло детских сердец грело ее душу. Она помнила, как малыши ссорились и чуть не очереди выстраивали на ее объятия. Едва ли стоит ждать чего-то такого от сына Саида. Но если он не  будет открыто ее не любить - уже хорошо.

На радость Алекс Нурбану очень помогала с детьми, видя, как невестке нелегко. Князева была благодарна свекрови. Кстати, именно валиде следила, чтобы наложница сына ела хоть раз в сутки и часто буквально заставляла Александру, обещая, пожаловаться на голодовки Саиду. Приходилось соглашаться - беспокоить аль Джерра еще и из-за этого было совсем уж глупо. Русская не знала, наладилось ли между этими двумя, состоялся ли разговор. Но спрашивать ни у одного из них не стала. Да и сама пока не напоминала Саиду о той ссоре с матерью. Хотя затею не забросила, просто считала, что сейчас не время.

Беседа с девочками тоже состоялась. Алекс убедила малышек, что бояться нечего: отец никогда их не обидит и не ударит. Едва ли девочки выкинут что-то такое, что заставит аль Джерра их побить. Объяснить детям причины такого поведения было довольно трудно. Слова казались не достаточно вескими, а доводы слишком слабыми. Но дочери очень любили отца и, вероятно, просто искали помощи в оправдании его поступков. Алекс лишь умело стала для них необходимой зацепкой.

Несмотря на наигранный мир, в воздухе пахло серой, словно спавший многие столетия вулкан возродился и грозил извержением со дня на день. Алекс хорошо это чувствовала. Вероятно, что Нурбану тоже. Невестка видела тревогу во взгляде усталых глаз. Замечала новые морщины на уже немолодом лице, и иногда просто безмолвно обнимала женщину. Первые пару раз арабка, кажется, удивилась и даже напряглась. В какой-то момент русская успела испугаться, что слишком много себе позволила и тем самым нарушила какой-то из пунктов их мирного соглашения. Но женщина  ничего не возразила и даже с третьей попытки ответила на объятие. Общее горе стерло между ними границы, разрушив стену отчуждения и непонимания. Они обе были теперь в одной упряжке, взволнованные, растерянные и напуганные. Обе не знали, как быть и чем помочь Саиду. Обе прекрасно видели, что мужчине очень нелегко, но поделать ничего не могли. Нурбану все так же ждала от невестки помощи, но русская не видела никаких вариантов… И чувствовала себя виноватой перед обоими.

Новый Год прошел мимо. Александра не хотела никакого праздника, ни ужина, ни веселья, ни подарков. Она приготовила подарок Саиду. Но отдать не решилась, просто положила в ящик его стола, в надежде, что араб когда-нибудь наткнется на неясного происхождения коробочку, внутри которой лежала одна белая жемчужинка. На крышку коробочки изнутри была прикреплена записка: “Я так же одинока без тебя, как эта жемчужина без раковины, служившей ей домом”. Саид ничего не сказал о подарке, из чего Алекс сделала вывод, что мужчина вообще не заметил его.

Новогодняя ночь стала испытанием для русской. Муж сослался на занятость и вовсе не явился домой. Князева вспоминала их первый совместный Новый год. Упавшую звезду, свое желание, первый поцелуй. От этих картин становилось только горше. Но девушка не намеревалась себя жалеть, гадая, правда ли аль Джера сейчас занят работой? О чем думает и где вообще находится? В офисе ли?. Она часто думала и о том, в чьих объятиях мужчина ищет утешения? Отгоняя неприятные мысли, северянка уверяла себя в их абсурдности. Но непрошеная ревность все равно добавляла дегтя в и без того несладкие будни.

В этот раз Алекс даже не стала ждать мужа в холле, не очень надеясь, что он вернется раньше, чем к утру. Она заперлась в комнате, не желая что-бы кто-то ее беспокоил. И отказалась открывать даже когда кто-то стучал. Просто сделала вид, что спит и не слышит. Это точно был не Саид. А никого другого девушка видеть не хотела.

Она долго просто сидела на полу, облокотившись спиной на край кровати и глядя в никуда невидящим взором.Просто устав от постоянного напряжения, страха и беспокойства. Не в состоянии больше видеть, как свет в глазах Саида меркнет, грозя потухнуть окончательно. Не желала думать, что творится в душе у любимого. И даже мысли не допуская, ЧТО будет, если он и правда решит покончить с Айше. Уверенная, что остановить Саида может только Бог, она молилась. Как умела. Своим неподражаемым возмутительно-панибратским способом, с частыми оскорблениями и шантажом. Но молилась же! Обращалась, правда, к своему Богу. Молитвы эти, странные во всех отношениях, иногда ложились строками на бумагу. Получалось что-то стихотворное. Лишенное всякой художественности и литературной ценности, но очень проникновенное и искреннее.

Незаметно неделя подходила к концу. Алекс давно потеряла счет дням, не следя за наименованиями и сменой. Просто еще одно утро. И еще одна ночь. Не более. В обед Саид велел им собираться к Самире. Уже это казалось русской безмерно подозрительным. Она хотела воспротивиться, но Амаль устроил жуткую истерику отчего-то отказавшись ехать без матери. Пришлось соглашаться. Алекс едва выдержала с полчаса в доме золовки. Душа ее была не на месте, будто предвещая беду. Князева не могла ни о чем думать, была крайне рассеяна, игнорировала беседы и выглядела отрешенной. Через полчаса мучений она сдалась, подойдя к свекрови и сообщив, что едет домой. Попросив присмотреть за детьми, русская на удивление Самиры, мягко обняла Нурбану, склонившись к той и прошептав на ухо, чтобы она не волновалась: “Я намерена навязать Саиду свое общество, даже если он станет отказываться!”  - решительно заявила девушка. -  “Не желаю оставлять его одного так надолго”.  Тем более когда он был дома, а не в офисе. Тем более в одном доме с Айше. Буквально за шаг до греха. Отчего-то именно эта мысль всплыла в сознании Алекс, когда та садилась в машину, по настоянию валиде согласившись взять шофера, а не такси.  В Эмиратах сама русская никогда не садилась за руль.

Всю дорогу женщина нервничала, будто на иголках. Взбежав по лестнице, она кинулась к главным покоям, не очень рассчитывая найти мужа там. В кабинете его тоже не было. И в гостиной. Он мог быть в комнате Айше. Алекс вздрогнула, но нашла и эти комнаты пустыми, впервые вообще решившись туда заглянуть. От мысли, как разозлился бы Саид, окажись он там и реши, что наложница сует любопытный нос не в свое дело, по спине бежал холод страха.

В поисках мужа Алекс обошла полдома, пока не решила пойти в сад, к миндальному дереву. Ее вторая свекровь спала там своим вечным сном. Может, хоть она укажет путь растерянной невестке? По пути Алекс заметила навес. Под его сенью сидели две фигуры в белом. Саид и Айше. Не нужно было приглядываться, чтобы понять это. Князева замерла, не желая себя выдать. Она боялась, что аль Джерра разозлится нарушенному приказу. Русской не должно быть в доме. Он не желал ее видеть. И ясно дал это понять еще утром. Она ослушалась. Как всегда. И едва ли араб окажется доволен…

Саид спокойно разговаривал с женой. По крайней мере именно так и казалось на первый взгляд. На Айше было очаровательное бело платье, делавшее эту красивую женщину похожей на Богиню. Внешность  была так поразительно обманчива… Алекс не могла точно разобрать их разговор. Только урывки, но видела, как Саид протянул жене чашу с лукумом. Девушка с улыбкой приняла его. Сердце Александры сжалось. Неужели Саид простил ее?! Просто невероятно! Не может быть, чтобы простил. Неужели он любит ее настолько.[i]  “Господи, это невозможно!”[i]  Князева не верила своим глазам. Может, именно для этого араб сплавил из дома всех родных? Чтобы устроить пышное перемирие? Русская не могла в это поверить. Да и не особо желала. Едва ли есть смысл прощать змею, так жестоко тебя предавшую. Алекс все так же затаив дыхание ждала, что будет дальше, прижавшись спиной к какому-то дереву и частично прячась за ним.

платье Алекс

Отредактировано Александра Князева (2013-12-24 02:42:06)

Александра все так же безмолвно наблюдала за происходящим вовсе не желая быть замеченной, до сих пор не понимая, что происходит, почему Саид так спокоен и мягок с Айше. Его поза казалась ненапряженной даже расслабленной. Будто мужчина наконец примирился с собой, с бесами раздиравшими еще накануне душу и даже с женой. Алекс не могла в это поверить. Нет, если аль Джерра настолько любит эту сучку, что решил простить и отпустить, так тому и быть. Может, он просто желал поменять свободу арабки на сына? "А может так и не смог ее забыть, решил простить и жить дальше?"- версия внутренного голоса казалась слишком нереальной. Непомерная гордость араба не допустит подобного. Или ?.. Если так, то пусть живут. И пусть будут счастливы. Разве она сама не обещала, что ради счастья любимого откажется от всего? Разве не ее молитвы услышали боги? Жаловаться не на что. Остается выдохнуть и купить билет в Россию. Вторые роли не для гордой северянки и делить аль Джерра она не сможет. Просто не сможет и все. Ни с кем. Даже с законной женой.

Между тем события в беседке разворачивались дельше. Русская смогла незаметно подойти чуть ближе. Совсем немного, но теперь слышала разговор лучше. Кроме того собеседники явно не стеснялись быть услышанными и шептаться не собирались. Саид какое-то время наблюдал за женой, словно выжидая чего-то. Его поза была так же вальяжна, а выражение лица сложно просматривалось из укрытия. Глаза вообще  почти не видно, что лишало Князеву возможности реально оценить настроение мужчины. Вопрос Айше достиг ушей Алекс и та вздрогнула. Подлинная картина происходящего начала складываться в ее созании, предвещая начало конца. Вот значит зачем Саид отправил всех из дома. Чтобы никто из семьи не видел случившегося. Исчезла и дело с концом. Нет свидетелей - нет и проступка. О преступлении и речи не шло, ведь по законами этой дикой страны Саид имел право убить жену. Наказание ему не грозило.

Александра все так же смотрела на людей в белых одеждах, надеясь услышать из уст любимого опровержение жуткой догадки Айше, но тот спокойно, хлоднокровно и даже с довольными, как показалось, нотками в голосе подтвердил факт. Он отравил свою жену, приказав пропитать ядом лукум. Алекс вдруг вспомнила, как недавно они вместе ели гранатовый лукум в спальне, говорили о Хати, как она сама лично кормила аль Джерра сладостью. Неужели он еще с того дня замыслил недоброе, все это время вынашивая свою жуткую, бесчеловечную идею, просчитывая мелочи со свойственной ему расчетливостью и дальновидностью? Неужели он был таким? Саид аль Джерра, холодный расчетливый убийца,  явно наслаждавшийся агонией своей жертвы? Ее любимый мужчина способен на такую жестокую казнь? Глаза Князевой расширились, наполняясь ужасом осознания. Это не могло быть правдой! Просто не могло! ОН НЕ ТАКОЙ! Саид, которого она знала и любила нежный, затоливый и внимательный мужчина. "Такой! Разве ты не видишь? Разве мало тебе доказательств? "- пытал безжалостный внутрений голос. Алекс бы стукнулась пару раз лбом об ствол, будь хоть малейший шанс заткнуть таким образом ехидство подсознания."Нет-нет-нет!"- отчаянно сопротивлялась девушка, всем сердцем преданная своей любви и вере в араба. "Зато теперь ясно, отчего Айше его так ненавидела"- авторитетно заявил  разум, - "Он такой. А жена оказалась проницательнее тебя и раскусила его, попытавшись сбежать и спастись. Но... от подобных людей сбежать нельзя. И спастись тоже! Это ловкий, опытный хищник, выслеживающий свою жертву", - будто в подтверждение Саид безэмоционально встяхнул жену, схватив за плечи. Так хозяйка после стирки встряхивает одежду, чтобы немного распрямить перед просушкой. Никакого сожаления. Никакого участия. Никакого раскаяния. Ничего. Как будто чувств в этом человеке не было. Как будто в нем не было ни сердца, ни души. Просто орудие пыток и умерщвления, получавшее каким-то образом удовольствие от происходящего... И это был Саид. ЕЕ САИД!

В руках мужчины мелькнул пузырек, подарив надежду не только Айше, но и русской. Конечно араб спокоен! Он не станет убивать женщину,  только припугнет, желая узнать местонахождение сына. Другого способа за неделю Саид так и не нашел, а терпеть предательницу в своем доме вечно не желал. Яд -просто средство пытки. Может даже и не опасный вовсе, хоть и болезненный. А аль Джерра, наверняка, блефует. Он хорошо умел и это. Сейчас Айше с испугу раскроет карты и получит антидот. Александра как могла оправдывала любимого, хотя разум понимал, как глупы и зыбки надежды на спасение Айше. Даже Нурбану боялась чего-то подобного, а она знает Саида куда лучше...

Араб играл со своей жертвой как сытый кот с пойманной мышью. Пузырек со спасением маятником метнулся в тонких, ухоженных пальцах, суля победу жизни над смертью. Адрес и спасение! Неужели Айше окажется так глупа и упряма, чтобы пожертовать жизнью, лишь бы лишить мужа шанса найти сына? Неужели Саид окажется так жесток, что позволит бывшей возлюбленной умереть вот так, растекшись белым ворохом одежд у его ног? "Саид этого не допустит. Только не Саид. Он никогда так не поступит",- убеждала себя шокированная русская. Так же она уверяла недавно и дочерей... Правда у детей было больше шансов поверить. А злой окрик аль Джерра мешал Князевой убедить себя окончательно. Мужчина явно терял терпение. Судя по всему заботясь больше об адресе, чем о спасении жизни. Конечно, он делал это ради сына. Еще не известно, на что бы Александра пошла ради своего ребенка, но убийство женщины, которую ты когда-то любил? Что может быть более жутким, для женщины, которую ты якобы любишь сейчас? Как можно не думать,  о соей судьбе,  едва станешь неугодна хозяину? Совершенно очевидно, что Айше своими выходками заслужила пободное обращение, но сейчас Александра не могла об этом думать. Она вообще оказалась не готова к такому зрелищу, так что плохо котролировала ход своих мыслей, до паники боясь оказаться обнаруженной. Она старалась не шевелиться и даже не дышать, лишь бы герои развернувшегося перед глазами спектакля не заподозрили присутствие зрителей.

Айше сдалась, видимо ценя свою жизнь куда больше, чем возможность насолить ненавистному мужу. Выхватив пузырек с жидкостью, отчаявшаяся женщина разом опрокинула в себя последнюю надежду на спасение и
Аалекс замерла в томительном ожидании. Айше буквально корежило от боли. "Просто лекарства никогда не действуют моментально", - убеждала себя русская, впившись взглядом в фигуру на зеленой траве. " Еще немного и ей станет лучше. САИД НЕ УБИЙЦА. Он не мог убить жену!" - отчаявшись рыдало сердце, не желая признавать очевидного. Мужчина не пытался поднять свою жертву, на лице его не было сочувствия, только глубокое довольство проиходящим. Время шло. Айше продолжала мучиться. До Князевой по-немногу доходило - все это не шутка, не блеф, не игра. Это убийство. Настоящее жестокое убийство. Лучше б  Саид просто воткнул женщине нож в сердце. Не такая мучительная смерть. Быстрая и гуманная. Это мог сделать любой из охранников. Саиду не пришлось бы и рук пачкать. Но он выбрал пытку. Дочь врача знала, что означает смерть от яда.  И ужасу ее не было описания. Александра беспомощно переводила взор с Саида на умирающую и обратно. Надо было что-то сделать... Но что? На ум пришли слова свекрови, что только Алекс может удержать араба от убийства. Очевидно, что Нурбану просчиталась. Жаждущий мести аль Джерра скорее и наложницу упокоит рядом с женой, попытайся та помешать свершиться мнимому правосудию. По крайней мере сейчас Алекс так и думала. Нужно было повернуться и убежать. Навсегда. Из этого дома, этой семьи, этой страны. От этого мужчины, не имевшего ничего общего с тем, кого она любила.  Ничего общего с тем, кто мягко касался ее лица, поправляя волосы, и гладил по щеке... Как назло, именно в этот момент Саид присел у тела жены, будто упиваясь ее мучениями и мягко, почти ласково поправил прядь густых волос. Князева сжалась, чувствуя, как кровь застыла в венах, превратившись в холодный воск. Что-то внутри нее умирало вместе с Айше. Может быть вера в светлое начало души араба, может надежда, что все происходящее - просто кошмарный сон. Приговор Саида набатом звенел в ушах, распаляя желание сбежать еще сильнее. Может Алекс и поддалась бы этому порыву, не бойся она так оказаться замеченной. Нужно просто дождаться конца казни и потом уже исчезнуть из этого дома навсегда.

Сквозь страх и отчаяние русская рассмотрела как дрогнули губы  аль Джерра. Он улыбался! Невероятно, но вид умиравшей в ногах женщины вызывал у него улыбку. Ровным голосом мужчина произносил традиционные для развода слова. Всего одна фраза и он больше неженат, а корчившаяся в ногах Айше посторонний ему человек. Вот так просто развестись. Вот так просто убить. Просто, как выпить чай с лукумом! Холод пробрался в сердце русской. Она два года жила с этим человеком,  ела из его рук, безмятежно спала в его объятиях. А он оказался совсем не тем, каким представлялся влюбленной Александре. Слова проклятия, брошенные озлобленной арабкой, уже не осели в мозгу испуганной насмерть северянки, инстинктивно пятившейся назад, к выходу. Очень опрометчиво в подобной ситуации. Спина девушки встретилась со стволом дерева. Но Алекс показалось, что ее просто кто-то схватил. Может Саид заметил беглянку и велел своим головорезам ее поймать? Что будет дальше Алекс боялась даже подумать. От неожиданности девушка вскрикнула и зажмурилась на мгновение, тут же  широко распахивая полные ужаса глаза, взгляд которых был направлен на араба. "Господи! Только бы он не заметил!" - пронеслось в мыслях. Нужно было развернуться и бежать со всех сил, но Князева стояла смирно, прислонившись спиной к поймавшему ее дереву. Казалось, все деревья вокруг смотрят на нее глазами Саида. Все в этом доме его союзники. Впервые в жизни Александра по-настоящему, панически боялась Саида аль Джерра. Боялась так сильно, что каждый грамм страха отражался в зелении ее глаз, подобно холодному ужасу, застывшему в зрачках молодой лани, заметившей хищника уже слишком поздно...

Отредактировано Александра Князева (2013-12-25 02:59:59)

А у любви есть тот, кто попал под поезд и тот, кто забрызган грязью из-под колес
(с) Аля Кудряшева

“Нет-нет-нет. Не может быть! Это не Саид! Саид не такой. Он.. он никогда не убил бы ее. Никогда. ОН ЖЕ ЛЮБИЛ ЕЕ!” - шептало сердце, отбивая ритмом каждое слово. Как набатом. Но правда была против нее. Реальность острым осколком резала прямо по зрачкам, обжигая резкой болью. Слезы не могли прорваться наружу, оставшись где-то внутри, плотно засев в горле вместе с любыми звуками. Александра просто смотрела на приближавшегося мужчину, не в силах пошевелиться, будто парализованная страхом и шоком. Это все было неправда. Все нереально, понарошку. Это не Саид. Не Саид! Если бы был хоть какой-то шанс оправдать любимого… Но она видела все собственными глазами. И хуже всего - в аль Джерра не было никакого раскаяния. Только холодная ненависть, расчет и рассудительность. Как будто речь шла не о смерти вовсе. Как будто не его волей несколько минут назад прервалась жизнь молодой женщины. Да в России даже для серийных убийц казнь отменили! Даже для террористов! Неужели грехи этой несчастной были так велики? Все совершают ошибки! Все! Александра позабыла, что в день появления Айше в доме сама была готова прибить падшую так низко арабку. Да и как можно было об этом помнить теперь? Женщина искупила свои грехи через мучительную, ужасную смерть. И последнее, что она видела в жизни - довольное, улыбающееся лицо своего, теперь уже бывшего, мужа.

А сейчас этот человек приближался к ней! Боялась ли русская, что Саид сделает ей что-то? Скорее нет, чем да. Но она была напугана ситуацией в целом и вся дрожала, как последний, задержавшийся до декабрьских морозов лист на тонкой молодой березе. Белые одежды наступавшего казались испачканными кровью. Абсолютно чистая ткань не без помощи растравленного воображения зияла кроваво-алыми пятнами, как рваные раны. Как будто тело изнутри харкало кровью прямо вот так, через кожу. Алекс смотрела и ужас все сильнее охватывал ее.

“Нет-нет-нет!” - все так же протестовало сознание, не желая сдаваться, не соглашаясь принимать реальность увиденного. Князева не ощутила, как замотала головой. Аль Джерра встал почти вплотную, загораживая собой обзор. Да она и не хотела видеть, как расправляются с трупом Айше. Мужчина позвал ее по имени, и Алекс вздрогнула -  голос был спокойным. СПОКОЙНЫМ! Как можно быть таким хладнокровным, таким... бездушным? Араб обнял ее, мягко и бережно, но девушка была не в состоянии понять попыток успокоить ее. Да и какое тут спокойствие?! Саид утверждал, что все хорошо! Он только что убтл жену и говорил, что ВСЕ ХОРОШО?! Будто это не челоаек вовсе. Будто Князева - ребенок, у которой сдох попугайчик... Произошедшее не вписывалась в понятие хорошо. Никак. Саид упирал на то, что он рядом и поэтому нечего бояться. Единственное, что не учел мужчина -  боялась Александра как раз оттого, что он был рядом.Совсем близко. Такой опасный, расчетливый... Такой чужой и незнакомый ей.

Араб поцеловал Алекс в висок. Она бы отпрянула, но ствол дерева пресекал все попытки к бегству. “Нет!” - сорвалось с едва шевелящихся губ, в то время как полные леденящего ужаса глаза впились в отчаянии во взгляд аль Джерра, ища там угрозы или спасения. Ища там Саида. Ее любимого мужчину. Нежного, ласкового Саида… И не находили. Потерпев поражение в поисках, русская вновь замотала головой все так же отчаянно твердя спасительное “нет”. нужно просто все отрицать. Все! Само наличие этого дня. Забыть, вычеркнуть из памяти, стереть! Но волшебного  ластика, дарящего амнезию, наука еще не изобрела.

Алекс испуганным зверем металась в руках мужчины, желая лишь одного - вырваться. Быть свободной, убежать и спрятаться от этого ужаса. От Саида. И от себя. Особенно от себя... Внезапно она замерла. Лицо перестало выражать что либо, взгляд потух, окаменев до степени безучастного ко всему малахита. Голос сухой и безжизненный спокойно произнес отрешенное: “Отпусти меня. Я хочу уйти. Сейчас”. Не факт, что Александра вообще отдавала себе отчет о том, что говорила и делала. Кажется, она заплутала где-то внутри собственного сознания, на ощупь блуждая по темным лабиринтам в попытках выбраться и спастись, оставив в одном из тупиков тот страх, что испытала сегодня. Девушка смотрела на Саида, но взгляд ее будто проходил сквозь него, не видя ничего, кроме пустоты. Она была похожа на Хозяйку Озера из старых сказок про волшебный Эскалибур. Равнодушная ко всему, безучастная, отрешенная.

Оказавшись на свободе, Князева тут же ринулась к дому. Ловко, почти подсознательно минуя препятствия, взметнулась, словно от погони, на второй этаж, влетела в комнату и решительно заперла дверь на ключ. Кажется впервые в жизни, закрывшись от мужа. Она просто хотела побыть одна. ОДНА. И больше ничего не хотела. Алекс медленно сползла спиной вдоль двери, даже не потрудившись пройти и сесть на кровать. Ей было плевать. Невидящий взгляд уставился в окно, откуда все так же виднелось миндальное дерево. Русская смотрела на него, не моргая, пока пересохшие глаза, наконец, не наполнились слезами. Тонкие, изящные ветви дерева раскачивались под порывами появившегося из ниоткуда ветра. И душа Александры так же металась внутри грудной клетки пойманной в силки дикой птицей.

“Почему, Господи?! Почему? Зачем! За что?” - в бессильном отчаянии шептала девушка, по-русски. Шок сбил настройки,переведя сознание на родной язык. - “Когда я просила прервать этот Ад, я вовсе не это имела ввиду. Ты же знаешь, что не это! Почему?!”- тихие всхлипы наполняли комнату, переходя в сдавленные рыдания. Александра обняла руками подтянутые к груди колени и разрыдалась взахлеб, спрятав лицо в темноту рук. Она не хотела верить, что Саид мог так поступить, все еще ища оправдания для любимого. Любые оправдания! Но перед глазами застыла распластанная на полу Айше - белое пятно на зелени  травы. И холодная улыбка Саида, небрежно прикрывающего тело платком. Антидота от этого яда, растекавшегося по телу русской не существовало. Она боролась, боролась куда более усиленно, чем может недавно Айше боролась за жизнь. Алекс пыталась понять. Во имя детей, Саида и своей к нему любви. Потому что она любила его. Именно это и разрывало сейчас ее душу. Любила, несмотря даже на убийство. Любила несмотря ни на что. Но от этого было только больнее. Лучше бы он и ее тоже сразу убил. Прямо там. У дерева. Так было бы проще… Всем.

Разум женщины цеплялся за реальность, словно напряженные пальцы сорвавшегося с карниза человека, висящего над пропастью высотой в сотню этажей. Александра намеренно вызывала в памяти лица детей. Но при воспоминании малышек тут же возник образ Саида, стоящего на коленях у разрушенного здания. А потом лежащего в крови и звавшего Айше. Говорившего, как любит ее. И убившего ее. Сегодня. Собственноручно.
Милое личико Амаля. И отцовские угольки глаз. Такая же теплая улыбка аль Джерра. Та самая улыбка, которую Айше видела перед смертью… Алекс принялась вспоминать лица детей из приюта. Они, по крайней мере, не вызывали ассоциаций с мужем. Но и это не принесло покоя в ее душу. Как можно быть таким любящим и таким жестоким одновременно? Князева вспомнила их с аль Джерра разговоры об Айше и Хати. Полные горечи, любви и утраты. Что это было? Фальшь? Нет. Она могла поклясться, что Саид говорил искренно. Тогда, что было сегодня?! Как совместить эти две стороны его личности? Где заканчивался заботливый и любящий муж и начинался холодный расчетливый убийца. Где та грань и как не переступить черту? Всю жизнь ходить будто по острию ножа?

“Господи! Прости его. Прости…” - подняв заплаканные глаза к небу, Александра сама не понимая почему, молилась за Саида. За прощение ему главного греха в жизни - отнятия жизни. - “И меня прости… За то, что все равно его люблю”., - обреченно добавила девушка, не зная, что ей теперь делать. Она боялась Саида. Боялась этой стороны его души так же сильно, как сильно любила другую ее часть. Князева чувствовала себя висящей над пропастью. Веревочный мост, по которому она шла, шаткий и ненадежный вдруг оборвался окончательно, и теперь девушка болталась на его конце, больше не в силах держаться, но так же отчаянно не желая падать в бездну. - “Что теперь прикажешь делать? Бог? Ты здесь? Или давно уже отвернулся от нашего Ада?” - ответом ей была тишина, разбавляемая шумом ветра и покачиванием деревьев в саду. Боги молчали, притворившись, что спят или заняты куда более важными делами. В самый трудный момент Алекс осталась одна. Не было никого, кто мог бы ее поддержать. Не было рядом родителей и сестры. Да Князева и не стала бы им признаваться в произошедшем. Никогда. От нее никогда и никто не узнает о поступке Саида. Это не то, о чем рассказывают даже самым близким. Не было рядом и Саида, к которому обычно Александра шла за силой и спокойствием. Даже Нурбану не было рядом! Впрочем, за это девушка благодарила богов. Старой женщине не следовало быть здесь в такой момент. Хотя бы об этом аль Джерра позаботился. Правда, араб позаботился и о том, чтобы его наложница не стала свидетельницей произошедшего. Она сама нарвалась и номинально сама виновата. Но легче от этого осознания как-то не становилось.

Алекс просидела на полу больше четырех часов. Вот так, не шевелясь, глядя в пустоту потемневшего ночной глубиной окна и думая, как теперь быть. Страх остался где-то глубоко внутри, загнанный туда во имя спасения остатков разума. И теперь нужно найти выход. На деле их всего два. Сбежать обратно в Россию. И забыть к чертям этот кусок своей жизни. К слову, абсолютно нереальный план. Невозможно забыть детей, бросив их тут. Невозможно забыть и самого Саида. Она любила его. До сих пор. Может, после появления в доме Айше, она стала любить его даже сильнее, желая своей любовью, как стерильным ватным тампоном заткнуть кровоточащие раны в его душе. Если не излечить, хотя бы остановить смертоносную кровопотерю. 

Был еще вариант переступить через себя, расправиться со своими страхами (знать бы еще как), простить и примириться, оставшись в этом доме и пытаясь вновь выстроить семью на тех руинах, в которые превратилась их жизнь за последнюю неделю. Впереди еще поиски Джима. И неизвестно, как ребенок воспримет мачеху и новых братьев-сестер. Алекс наверняка жукт месяцы, тяжелого труда и нервов. Борьбы за жизнь и за счастье. Будет ли еще когда либо счастье в этом доме? Русская уже не была уверена в этом, как и в том, сможет ли справится со всем. Она устала и выдохлась. На самом деле. Всему есть предел. Она тоже не титановая. И безмерно одинока, будто стоит посреди снежной пустыни заполярного круга. И на тысячу верст ни людей, ни деревьев, ни домов - ничего. Только холодная, размеренно-равнодушная пустота белых барханов.

“Господи, что мне делать?!” - в который раз со вздохом спросила Александра, отправив свои слова в никуда. Она бы, может, даже смогла примириться с произошедшим. Может бы привыкла со временем гнать от себя образ Саида-убийцы. Конечно, всегда оставалась вероятность стать его новой жертвой. Но разве она не была готова умереть за него? “За него, а не от его руки!” - поправил разум и спорить с ним не получалось. Кроме того, Алекс вовсе не чувствовала себя нужной любимому. Последнее время от так мало и редко бывал дома, что складывалось впечатление, будто ему гораздо лучше самому, без детей и жены. И это тоже угнетало измученную страданиями Александру. “Бог! Хоть ты мне подскажи, что делать дальше. Мне больше не у кого просить совета! Я одна. Совсем одна”, - прошептала русская, пугаясь от этой мысли. Слезы вновь потекли по ее щекам, не удерживаемые и даже незамеченные.

Девушка вздрогнула, от порыва ветра, распахнувшего окно настежь. Ветер взъерошил ее волосы, растрепав пряди и над самым ухом Алекс услышала низкий голос: - “Я отдал эту жизнь в твои руки. Помнишь? Так чего же ты ждешь от меня? Ты обещала, что не подведешь. Вот и не подведи”, - Александра встрепенулась. И даже слезы моментально высохли, будто иссушенные дуновением воздуха, мягко скользнувшего по ее лицу и пропавшего тут же. Если ты разговариваешь с Богом - ты верующий. Но... когда Бог тебе отвечает - это уже совсем другое дело и явно попахивает шизофренией в стадии обострения. Князева решила, что окончательно спятила. Она вспомнила ту ночь, тот сон и мужчину в белых одеждах. Вспомнила, как просила Бога подарить ей Саида, спасти его ради нее. Как клялась, что не может без этого мужчины и не подведет, если Бог спасет его. Теперь, кажется, пришло время держать слово. Как бы трудно это не было. Но советовать легко - другое дело исполнять. Как заставить себя забыть сегодняшний день? Как выкинуть из памяти образ убитой женщины, как забыть выражение лица Саида в момент смерти бывшей жены? Как не бояться? Как перешагнуть через себя? Едва ли она сможет как раньше принять пищу из рук араба. А доверять ему всецело, зная, что он может легко лишить жизни неугодного человека? Как?!

Алекс спрятала лицо в ладонях. Она слишком слаба. И не способна на такие подвиги. Да Саиду и не нужны ее старания. Он даже не замечает их. Как не заметил ее подарка. Как не обращал внимания, что она будто брошенный щенок ждет его ночами под дверью! Ему наплевать! Наплевать! В противовес этим словам в ушах вдруг зазвучал уставший, полный боли голос Саида, просившего ее не уходить в тот вечер. И тяжелый вздох Нурбану, сообщавшей своей упрямой невестке, что Саид любит ее безмерно, почти безумно. Но Алекс не верила. Она ни во что, кажется уже не верила. Даже в себя. В себя меньше всего. Она не справится. Просто не сможет. Разве не лучше просто исчезнуть из его жизни, чем каждый день терзать видимым недоверием и страхом? Разве не будет ему неприятно видеть, что в душе русская ежечасно вспоминает другого Саида - расчетливого, жестокого, бездушного? Разве это лучше?

“И что мне делать? Что делать, чтобы сдержать слово и не подвести!? Ты создал меня слишком слабой для этого!” - бессильно возмутилась Князева. Но ветер стих. И ответила ей лишь давящая тишина. Алекс наконец встала, желая закрыть окно. Взявшись за рамы, девушка вдруг замерла, глядя на изящное миндальное дерево: - Ты же мать! Какого черта ты не уберегла его? - в злости спросила она. - Кто-то должен сделать хоть что-нибудь… Я больше не могу никого спасть... Я и себя-то спасти уже не могу... - всхлипнула девушка с досадой со всей силы хлопнув створками и прижавшись лбом к стеклу.

Отредактировано Александра Князева (2013-12-26 12:51:43)