Ненавижу приезжать раньше назначенного времени. Сидишь, ждешь, злишься и периодически одергиваешь себя, что это не люди опаздывают, а ты, идиот, приперся раньше положенного. Москва подвела: пробок оказалось меньше, чем я предполагал, и вот я уже полчаса куковал перед парадным входом МГИМО в ожидании, когда у Барсова закончатся пары, периодически умоляя Создателя, чтобы пацану не взбрело в голову куда-нибудь свалить - сегодня у меня на него были кое-какие планы. Впрочем, они несильно отличались от остальных "планов", которые мы провернули за эти две недели. А квартирка у него и правда ничего, да.
Однако ему уже пора было выйти. Я даже штрафные 10 минут выждал, прежде чем набрать его номер. Наслушался гудков, но трубку так и не взяли. Позвонил еще раз - без результата. Сукин сын, неужели сбежал?! Я выскочил из машины и быстрым шагом направился ко входу в университет, ощущая беспокойство и закипающую ярость. Сунул удостоверение охраннику под нос и спросил, где комната охраны. На выходе стоят камеры. Арсений не мог мимо них проскользнуть.
Внутри сидели два охранника и о чем-то увлеченно болтали. На меня, как на нарушителя их досуга, посмотрели очень сурово, но после объяснения ситуации согласились промотать записи. Вглядываясь в быстро сменяющиеся кадры, я искал одну-единственную блондинистую голову. Несколько раз ошибочно просил остановить запись. Ну же, где ты? Неужели еще на занятии? Я уже готов был признать, что я параноик, как...
- Вот он! Сученыш! - я зарычал и треснул по столу так, что охранник вздрогнул. Запись была сделана 2 часа назад. Пиздец, я просто так просрал 40 минут. Черт! Так, спокойно. Где он может быть? Правильно, почти где угодно. Сука.
Поблагодарив охранников, я вышел из здания и закурил, зло кусая сигарету. Можно было начать прочесывать все самые любимые клубы гаденыша - благо я их уже успел выучить. Но это займет время. А можно... Можно кое-кому позвонить.
- Тэм? Привет, друг, у меня к тебе дело. Можешь пробить местонахождение одного номерочка? - хорошо иметь сослуживцев в ФСО. Десяти минут не прошло, как Тэм перезвонил и продиктовал адрес. Ну разумеется. Один из клубов-фаворитов Сенечки. - Спасибо, мужик, я тебе должен. До связи, - договаривал я, уже заскакивая в машину и резко трогаясь с места.
Как же пацан сегодня огребет за мои потраченные нервные клетки. Ну почему, почему нельзя было предупредить?! Вроде и ебу я его достаточно, ан нет, все равно задница приключений ищет. Попросил бы нормально - я бы сам его отвез, может, и на мозги капать не стал.В общем, я жутко злился и беспокоился, пока Геленваген летел по проспекту. Когда зазвонил телефон, я уже обрадовался, что до засранца достучалась совесть. Угадал я только фамилию. На экране светился номер Барсова-старшего. Чудесно.
- Да, Виктор Михайлович. Простите, я должен был сразу сообщить. Арсений сбежал с пар в клуб, я уже знаю, где он, и еду забирать, - я выпалил все сразу, не дожидаясь вопроса.
- Его похитили. Только что позвонили, - устало и как-то сломленно произнес олигарх. Я от неожиданности резко ударил по тормозам. Сзади истерично засигналили, а я лишь сидел и пытался переварить сказанное, ощущая, как в груди становится тяжело и глухо колотится сердце.

Я съехал на обочину и дал себе минуту. На то, чтобы испугаться, вообразить самое худшее (хотя куда уж хуже), запаниковать, почувствовать сердце где-то в районе горла и забыть, как правильно дышать. И собраться с духом, запихать эмоции подальше, забыть про все неуставные отношения и воспринимать происходящее как одну из боевых операций по освобождению заложников - я ведь так часто в них участвовал. Потом я вспомнил, что телефон у меня до сих пор в руке и Виктор Михайлович еще не отсоединился.
- Что они потребовали? - собственный голос мне показался механическим, безэмоциональным. Параллельно мозг судорожно просчитывал ситуацию.
- Ничего. Они сообщили про похищение и сказали, что перезвонят. И запретили обращаться в полицию, - Барсов говорил тихо и как-то бесцветно, мне было жутковато слушать этот вроде знакомый, но совершенно чужой голос.
- Ага, понятно. Поднимайте ваши связи в ФСБ, нужно подключить отслеживающий аппарат к телефону. Вы же в поместье? Я скоро приеду. Ждите, - я бросил трубку и рванул в клуб. Пацана там практически 100% нет, но камеры должны были хоть что-то заснять. На мгновение я подзавис, на всякий случай прикидывая, а не могли ли его спрятать в подсобке клуба, но отмел эту идею, как почти бредовую.
К моему удивлению, на входе даже охранник знакомый стоял. Я почувствовал, как во мне шевельнулась змейка ярости, когда он изумленно открыл рот и уставился на меня, как на привидение.
- А... А Арсений уехал уже, - проблеяло это тело. Не сказать, что он поразил меня этой новостью.
- Когда? И с кем? - боги свидетели, насколько я был терпелив. Этот козлина отпустил моего клиента, МОЕГО, с чужими людьми, зная, что меня рядом нет. Нет, я постоянно помнил, что вина в случившемся только на мне. Но сейчас было жизненно необходимо обвинить кого-то еще, чтобы не свалиться в бесконечный круговорот отчаяния и "самоугрызения".
- Примерно с час назад. Два мужика, они поддерживали его, Арсений, видимо, перебрал, - по лицу секьюрити было видно, что он лихорадочно соображал, в чем именно его косяк, потому что наличие больших проблем он уже почуял безошибочно. Я спросил у него, где комната охраны, словив ощущение дежа вю. В отличие от университета, охрана в клубе серьезно подходила к делу: они пристально вглядывались во вспыхивающие яркими всполохами экраны, готовые заметить и предотвратить драку еще до того, как желание подраться созреет в мозгах не совсем трезвых посетителей. Мне уступили один компьютер, показали, как управлять записью, и я тоже стал одним из них - вглядывался, выискивая одного, из-за которого тоскливо ныло и заходилось в беспокойстве сердце.
Я не нашел Сеню на танцполе. Заметил лишь, когда просматривал записи с камер в зоне бара. Он как будто из ниоткуда вынырнул перед стойкой, что-то сказал бармену, получил от него стакан, опустошил залпом и завалился на соседа, который аккуратно его подхватил и потащил к выходу. Я раз пять пересмотрел этот кусок в сильном замедлении, прежде чем заметил лишнее, совершенно ненужное движение бармена - как будто он что-то добавил в напиток. Что-то мне подсказывает, что здесь он больше не работает. Надо будет сообщить Барсову-старшему, пусть разберется с клубом, после того, как я вытащу Арсения. Не "если". Я его вытащу, это даже не обсуждается.
Когда я подъехал к особняку, там уже торчали несколько бросающихся в глаза своей непримечательностью машин. Оперативно, ничего не скажу. В доме я нашел сосредоточенно снующих людей и Виктора Михайловича, замершего в кресле с совершенно потерянным лицом. Вкратце рассказал ему, что успел узнать, нашел следователя и пересказал ему то же самое. И после этого уселся ждать. Нет ничего хуже ожидания. Вскоре я готов уже был выбросить все часы в доме, потому что они напоминали об убегавшем времени. Арсения уже могли искалечить, изнасиловать, убить, а мы сидим и ждем, беспомощные, не имеющие ни малейшего понятия, куда бежать.
Ожидание и беспомощность придавили меня настолько, что у меня не осталось сил ковыряться в себе и выяснять, что именно мной руководит, почему меня сопровождает так много эмоций. Я принял для себя, окончательно и бесповоротно, что Барсов стал больше, чем просто клиент, что боязнь его потерять базируется не только на профессиональной гордости и репутации, нет. Я жутко боюсь боли, которая меня ждет, если я его потеряю. Поэтому я просто не имею права не вытащить его.
Все находящиеся в комнате дружно вздрогнули, когда телефон на столе, опутанный сетью проводов, немного цинично разразился жизнерадостной трелью. Виктор Михайлович вопросительно и как будто с мольбой взглянул на ФСБэшника, тот, чуть помедлив, кивнул, убедившись, что система работает, как надо.
- Да... Да, я один. С Сеней все в порядке?.. Что вам надо?.. ЧТО?! Да, я подпишу. Только не делайте ему ничего... Дайте с ним поговорить. Я требую! Я не подпишу, если мой сын мертв! Сын? Сеня? Как ты?..

Отредактировано Станислав Никифоров (2013-08-05 12:53:19)

То ли похитители решили, что их номер не отслеживается, то ли так и не поняли, с кем связались, но уже на середине разговора техник кивнул и тихо произнес: "Отследили". Я вместе с наушником подскочил к нему и встал за спиной, рассматривая карту и не переставая вслушиваться. Меня не интересовали условия преступников (хотя потребовать дарственную на всю империю Барсова - это было жестоко), я концентрировался на фоновом шуме. Грубый голос похитителя звучал как-то глухо и как будто издалека, но в то же время ясно, четко. Подвал, что ли. По крайней мере, я теперь знаю, где искать мальчишку.
Красная точка отслеженного вызова оказалась частным домом на отшибе в одной подмосковной деревеньке.
- Выясни, чей дом, - тихо сказал я ФСБэшнику и замер, когда в наушнике зазвучал немного напуганный голос Арсения. Я боялся услышать в его голосе слезы, боль, что угодно, но малец держался молодцом, хоть и ощутимо паниковал. Однако его отчаянный крик, уже приглушенный (видимо, трубку у него забрали), задел даже меня. Для себя я окончательно решил, что вытащу его сегодня.
На придавленного несчастьем Виктора Михайловича было больно смотреть. Он сидел в кресле, спрятав лицо в ладонях и, кажется, плакал. В этот момент я даже порадовался, что Юлия Владимировна в отъезде и, очевидно, узнает обо всем пост-фактум - её бы это известие серьезно подкосило. Сев рядом с Барсовым, я приобнял его за плечи и негромко сказал:
- Я их убью. Только мне нужна ваша помощь.
- Все, что угодно. Только вытащи его, - сдавленно попросил мужчина и сжал мою руку.
Я понимал, что не должен был никого в это дело вмешивать - мой клиент и мой косяк, следовательно, разруливать все самому, но соваться туда один, без поддержки, я не рискнул. Единственный, кто сходу бы согласился мне помочь, был Серега. Едва дослушав, он сказал, что одного меня туда не пустит и пообещал достать к вечеру оружие. Я же, оккупировав компьютер, сел собирать информацию о доме и подходах к нему.
Уже начинало темнеть, когда Серёга позвонил и сообщил, что достал все, что требовалось. Быстро подхватив все распечатки и снимки со спутника, я велел Барсову высылать за нами помощь, если не отзвонимся через 4 часа, и, схватив ключи от бронированного Геленвагена, помчался домой. Серегин джип уже стоял у подъезда, нагло загораживая проезд. В спешке пожав другу руку, я открыл багажник и присвистнул. С таким вооружением мы могли этот дом по кирпичам разнести. Взгляд выхватил три бронежилета, два автомата M16 с глушителями, снайперскую винтовку (СВДС, кажется), связку гранат и еще кой-чего по мелочи. Несколько телодвижений - и арсенал, переместившись в багажник Геленвагена, увенчался спортивной сумкой с камуфляжем и берцами, любовно притащенной из дома. Туда же я кинул охотничий нож и несколько запасных магазинов к Глоку.
- Погнали?
Дорога до несчастной деревушки заняла всего час - дороги были полупустые, так что почти весь путь я прошел с серьезным превышением скорости. За это время Серега успел выслушать мой рассказ и рассмотреть все распечатки. Дом, где держали заложника (я упорно называл Арсения именно так), один из немногих коттеджей в деревне, торчал на отшибе, как неприкаянный, и прекрасно просматривался. Мы с Серегой устроились на чердаке соседнего пустующего типично-деревенского домика, уже в камуфляже, в бронежилетах, с оружием и кучей запасных магазинов по карманам. С помощью бинокля я насчитал четырех дежуривших вокруг коттеджа. Еще четверо - в доме, в большой комнате - единственной, в которой сейчас горел свет. По крайней мере, еще двое с заложником в подвале, вход в который, к нашему счастью, был с улицы. Итого минимум десять. М-да, будет весело.
Оставив Серегу с винтовкой на крыше, я перелез через забор коттеджа, оказываясь на тыльной и неосвещенной стороне дома. Первый же из дозорных, свернувший за угол, очень удивился, столкнувшись нос к носу со мной, однако этих секунд хватило, чтобы бесшумно свернуть ему шею. Другой успел тихо охнуть, когда в горло ему воткнулся нож. По приглушенно-чавкнувшим в ночной тишине звукам выстрела и глухому звуку падения тел я понял, что снайперских навыков Серега не растерял. Итак, минус четыре. Надеюсь, что перекличка у них нескоро.
Предсказуемым осложнением стала запертая дверь в подвал, прочная, металлическая. Я так и не успел придумать, что с ней делать, как замок щелкнул и из проема вывалилось тело, дважды споткнулось на лестнице, но уверенно зашагало в сторону кустов, на ходу расстегивая ширинку. Невовремя поссать решил, мужик, - хмыкнул я про себя, зажимая ему рот и резким движением ломая шейные позвонки. Аккуратно уложив неподвижное тело в кусты, выждал несколько минут и потянул дверь на себя. Напарник убитого повернулся в мою сторону, отрываясь от газеты, и вскрикнул. Правда, пуля его достаточно быстро заткнула. Еще минус два.
Еще одна дверь. Хочется верить, что последняя. Хочется верить, что за ней только Арсений. Глубоко вздохнув и держа автомат наготове, я повернул ручку...
В комнате тускло горела одна лампочка, но мне хватило, чтобы уловить метнувшуюся справа тень. Я резко развернулся, наставляя оружие, но уперся взглядом в сидящего на стуле связанного Сеню и темноволосого мужика, прижимающего дуло к его виску. Лампочка мигнула.
- Стой на месте. Брось пушку, - скомандовал темноволосый чуть дрожащим голосом, который я сразу же узнал.
- А, это ты нам звонил, - протянул я спокойно, поднимая руки вверх в миролюбивом жесте и выпутываясь из ремня от автомата. - А я думал, глава банды не будет сидеть с пленником, - ремень скользнул по плечу. Лампочка мигнула.
- Заткнись и положи пушку на пол, - раздраженно повторил темноволосый. Я стал медленно опускаться на корточки, не сводя с него взгляда и не затыкаясь:
- Хоть лампочку бы поменяли, что ли, - глухо скрежетнуло, когда М16 коснулся пола. В этот момент лампочка мигнула в третий раз, и я кинулся на мужика, одним плавным движением вытаскивая из голенища ботинка спрятанный нож, толкая стул так, чтобы он упал на бок, выводя мальчишку из-под атаки, и выворачивая преступнику руку с пистолетом. Он успел выстрелить в пол, прежде чем лезвие воткнулось ему в горло. Темноволосый удивленно выпучил глаза и захрипел, забрызгивая меня кровью. Я отбросил его в сторону и кинулся к Арсению, перерезал веревки, содрал с глаз повязку и встряхнул, приводя в чувство.
- Ранен?

Отредактировано Станислав Никифоров (2013-07-21 09:59:37)

От неожиданности я даже не сообразил обнять Сеню в ответ, только погладил по спине, запоздало осознавая, что вот он, живой и, кажется, невредимый, суетливо осматривает меня. Живой, - пульсировало у меня в голове, а в груди медленно распутывался тугой узел...
Как оказалось, рано он распутывался. Про оставшихся четверых похитителей я вспомнил, только заслышав топот по лестнице. Быстро вложив в руку Арсению окровавленный нож, я выхватил Глок и наставил его на одного из двоих, влетевших в комнату и упершихся взглядом в труп на полу. Еще двое остались за дверью, выглядывая из-за плеч товарищей. В такие моменты я жалею, что я - не Данте из Devil May Cry и не умею стрелять с обеих рук. Плавно поворачиваясь и закрывая собой пацана, я судорожно соображал. Где, блять, Серега? Он должен был глушить их на выходе из дома! Не думаю, что с другом что-то случилось, но я бы предпочел, чтобы он был сейчас неподалеку.
Направить на меня оружие похитители сообразили все-таки быстро. Две ТТшки смотрели мне в лицо, еще двое целились сбоку.
- Не стреляйте! Даже если выстрелите - я успею убить одного из вас, - преступники замерли - все хотят жить, и я в том числе. Серега, ты мне сейчас нужен, как никогда. Я нервно облизнулся, быстро обводя взглядом всех четверых. Ну не успею я один. Заберу максимум двоих, прежде чем убьют меня.
- Привет! - раздалось жизнерадостно от входной двери, и одновременно с этим затрещала автоматная очередь. Двое замерших в дверном проеме удивленно вскрикнули, не успев толком обернуться. Других двоих, отвлекшихся, я пристрелил с мрачным удовлетворением - одному попал в сердце, другому только перебил запястье, а чтобы он не орал - выстрелил в голову. Ебучая лампочка, будто спохватившись, мигнула.
- Серега, ебанный в рот, я уже успел себя похоронить! - произнес я, смеясь, и ударил друга по плечу.
- Всегда пожалуйста, - хмыкнул он и внимательно посмотрел на Сеню. Затем на меня.
- Арсений, это Сергей, Сергей, это Арсений, - выдохнул я, успевая заметить понимающий взгляд Сереги и знакомую ухмылочку. Чую, много мне придется рассказывать...
- Ладно, я проверю дом и буду ждать вас в машине. Не задерживайтесь.
Только Серега вышел из комнаты, я подошел к мальчишке и крепко его обнял, прижимаясь своей щетиной к его щеке, коротко целуя в ухо.
- Все хорошо. Теперь все в порядке, - успокаивал я, правда, так и не понял, кого именно.

Отредактировано Станислав Никифоров (2013-08-04 20:35:36)

Можно вечно смотреть на огонь и воду. Можно вечно стоять и сжимать в объятиях растерянного белобрысого мальчишку. Я чувствовал, как меня отпускает скрутившая было тревога, а адреналин и боевая собранность сменяются усталостью. И пока еще неявной яростью. Но нет, я все-таки слишком устал и испереживался, чтобы устраивать Арсению выволочку прямо сейчас. Да и нельзя, он еще от шока не отошел.
Силы оторваться от худенького тела откуда-то взялись.
- Надо идти.
Я быстро огляделся, засунул Глок в кобуру, нашел нож, который дал Сене, запихал обратно в голенище сапога, подобрал автомат. Черт, руки все в крови, а я не заметил. Барсовские шмотки теперь можно выбрасывать. Пиздец, о чем я думаю... Кое-как обтерев одну ладонь о штанину, я взял пацан под локоть и аккуратно повел на выход, маневрируя между трупами и надеясь, что Арсений не настолько впечатлительный, и это не травмирует его на всю оставшуюся жизнь. В одиннадцать чужих оборванных жизней обошелся мальчишке поход в клуб. Одиннадцать человек я положил за пацана. И мог бы еще столько же, если б понадобилось... Одно дело - спать с человеком, а вот убивать за него - совсем-совсем другое. Более сложное и чреватое разными последствиями, как приятными, так и не очень.
Я довел Барсова до машины и замер в раздумьях. Серёга курил неподалеку, с вопросом на меня поглядывая. Я оглядел его, относительно чистого, затем себя, всего в красных пятнах на одежде, и хмыкнул. Привнесем в дизайн салона Геленвагена новые краски.
Я открыл заднюю дверь и помог Сене забраться. Скинул камуфляжную куртку, забросил в багажник и уселся на переднее пассажирское. Не в состоянии я сейчас вести машину, совершенно. Стоило ли тогда стараться, чтобы уебаться где-нибудь по дороге? Серега тоже так считал, потому что без вопросов уселся за руль, подвинул сидение, подстраивая под себя, завел машину и дал по газам, уносясь от дома с трупами. Черт. Позвонить. Совсем забыл. Не глядя набрал Барсова-старшего. Трубку взяли моментально. В груди что-то ёкнуло на его жалобно-просящий вопрос: "Ты его вытащил?". Не таким я привык видеть этого человека, не таким.
- Да, мы его вытащили. Все в порядке. Едем домой. Там одиннадцать трупов, с ними что-то надо делать.
Я не просто услышал, я увидел этот выдох облегчения и снова расцветающую улыбку на лице мужчины.
- Не беспокойся, этим займутся. Я жду вас, - и уже чуть приглушенно, мимо трубки: - Отбой. Они едут.

Долго же пацан держался. Мы уже успели прилично отъехать, как по салону понеслись первые звуки надвигающейся истерики. Вот черт.
- Останови, - тихо попросил я Серёгу и, когда джип замер, быстро перебрался на заднее сидение к Арсению, обнял его за плечи и прижал к себе, про себя радуясь, что на футболке нет пятен, а штаны в полумраке не видно. Машина плавно тронулась.
- Они заслуживали этого. Они хотели причинить боль, и через нее стать богаче. Ты бы так ни за что не сделал. Ты бы не пошел на преступление. Они - преступники, Сеня, - забормотал я негромко, поглаживая мальчишку по спине. Утешитель из меня, правда, всегда хреновый был. - А я - солдат. Я выполнял свою работу. Мне нужно было тебя найти и вытащить, я это сделал - нашел и вытащил. Плевать, какой ценой.
Эти одиннадцать тел не висели мертвым грузом на моей совести. Я не переступал через себя, спуская курок, как, похоже, вообразил себе Барсов. Меня учили, что не убьешь ты - убьют тебя. Меня учили выполнять приказы. А размышлять на любимую тему Раскольникова "Тварь ли я дрожащая, иль право имею" меня не учили. И я не размышлял. Потому что есть ситуации, где этическим терзаниям не место.
- Они хотели устроить свое счастье на горе твоего отца. Так не делается. Они выбрали неверный путь, а за такого рода ошибки чаще всего цена именно такая. На их стороне были все преимущества, но они не смогли победить. Что ж, значит, им здесь не место. Теория Дарвина по-прежнему живет и процветает.
Я легонько коснулся губами его мокрой щеки, зарылся рукой в немного отросшие волосы. Кажется, я говорю не то, совсем не то... Глубоко вздохнув, продолжил, склонившись совсем близко к его уху.
- Подумай, что было бы с твоими родителями, если бы... Черт, я даже произнести не могу. Виктора Михайловича и так серьезно подкосило, а Юлии Владимировне я вообще говорить боюсь. Блять, да что со мной бы было! - я прижался к нему лбом и забормотал, зажмурившись. - Я так испугался. Я пиздец как испугался, что потеряю тебя. Ты охренеть как стоишь этих жизней.
Похоже, у меня тоже случилась маленькая истерика. Я сидел, крепко прижимал к себе всхлипывающего пацана, гладил его волосы и повторял: "Я не мог потерять тебя".

Определенно, это был один из самых странных, но действенных способов прекратить истерику. А еще я не успел понять, пожалею ли о том, что сказал в порыве откровения, или нет. Но я ни секунды не лгал - я правда жутко испугался, хоть и пытался это прятать за злостью на пацана. Господи, что мы будем делать дальше со всей этой ситуацией: с Арсением и его неожиданно глубоким для меня самобичеванием, с моей внезапно проклюнувшейся сентиментальностью? Что предпримет Сеня, учитывая те странные отношения, которые нас связывали? Подсознательно я все еще ждал от него пакости, хотя этот прижимающийся ко мне Барсов совершенно не походил на богатенького засранца, которого я охранял уже почти два месяца. Я видел неподдельное удивление на его лице, я видел растерянность, и черт возьми!..
Однако Серега уже подруливал к крыльцу, на котором нас уже ожидала приличных размеров делегация. Машина не успела остановиться, как Виктор Михайлович уже дернул на себя заднюю дверь и крепко прижал к себе сына. И, хотя глаза его блестели явно больше от слез, они были живые.
Мы с другом вылезли из автомобиля и покорно дали себя осмотреть двум врачам (откуда они тут вообще?), прежде чем двинуться с докладом к ФСБэшникам. Когда мы заходили в дом, Арсений все еще находился в плену объятий своего отца, которого те же медики настойчиво уговаривали переместиться в комнаты. "Ребенка застудите, вы чего!" - доносился их возмущенный голос.
Следователь (тот же, которому я днем уже докладывался) выглядел уставшим и явственно пах кофе. Только приземлившись в кресло напротив него, я осознал, как дико устал. Поэтому предоставил рассказывать Сергею, а сам слушал вполуха да наблюдал, как осматривают мальчишку. Вроде тоже ничего серьезного, кроме стресса и, однозначно, кое-каких проблем с психикой. Освобождение проведено успешно, заложник не пострадал.
- Вы установите личности похитителей? - резко обратился я к следователю, нимало не заботясь, что прерываю рассказ друга. Следак удивленно моргнул, прежде чем сообразил, что вопрос адресован ему (хотя по интонации это больше походило на утверждение), и кивнул.
- Отлично. Тогда я курить, - поднялся и уверенно прошагал до двери, кивнув счастливо улыбающемуся Виктору Михайловичу. Снаружи я быстро замерз в одной футболке, но упрямо зашел в сад, уселся на скамейке и закурил. И принялся зло стебать себя - за слабость, за то, что привязался, за то, что показал привязанность, за то, что, блять, тридцатилетний дурак, умудрился на старости лет влюбиться в мальчишку. Закрыл глаза. Открыл. Молодец, Никифоров, ты наконец-то себе это сказал.
За спиной зашуршали шаги. Я обернулся и увидел друга, протягивающего мне мою куртку. Буркнув "Спасибо", я не замедлил в нее укутаться.
- Что, доигрался?- спросил Серега, приземляясь рядом и закуривая. Не знаю, как у него это получается, но он всегда может одним словом описать то, что творится у меня в голове и в жизни. Доигрался. Именно. Ничего не оставалось, кроме как хмыкнуть и кивнуть.
- Расскажи, - попросил он. И я рассказал. На то, чтобы рассказать про первый месяц работы, у меня ушло одно предложение. На последние две недели - почти полпачки сигарет. Я замолк, и мы около пяти минут просидели в тишине, изредка выдыхая дым.
- Он спрашивал тебя, когда ты ушел курить. И, кажется, он тоже доигрался, - Серега поднялся. - Я поеду заберу машину. Следак сказал, что они меня подкинут. Да, еще: ФСБ заберет все оружие, что я достал, так что не забудь из Гелика выгрузить.
Я хмыкнул и обнял друга.
- М16 мне все равно никогда не нравились, - смешок, удар по спине. - Спасибо тебе.
Когда я вернулся в дом, проводив Серегу, Сени внизу уже не было - настойчивые врачи отправили его спать. Я поднялся в его комнату и замер в дверях. Внутри было темно, с кровати доносилось мерное посапывание. На ощупь пробравшись до кресла, стараясь ступать как можно легче, я удобно устроился и только тогда понял, что Арсений уже не спит, а смотрит на меня.

Вот и спрашивается: а, собственно, нахрена я, уставший и грязный, остался в поместье Барсовых и, более того, пошел караулить Сенечкин сон? Если честно, не знаю. Понятия не имею. Просто с чего-то решил, что так будет правильнее. Особенно после того, что сказал Серёга.
Не знаю, спал ли Арсений, или только притворялся, но сейчас успешно гипнотизировал меня своими тускло поблескивающими в темноте глазками, голубого цвета с сероватым отливом. Н-да, я помню цвет его глаз, это все, финиш, фаталити, приехали окончательно.
- Спи, - произнес я негромко, стараясь, чтобы это прозвучало достаточно убедительно и в то же время мягко. Однако мальчишка продолжал сидеть неподвижно и буравить меня взглядом, как иногда делают коты, будто стараясь донести до меня какую-то свою мысль, желание...
От кресла до кровати, как оказалось, три шага. Я присел аккуратно на краешек постели, надеясь, что от меня не несет, как от Буцефала после сражения.
- Эй, ну чего ты? Спи давай, сложный день сегодня был. Надо, чтобы он наконец закончился, - уговаривал я, поглаживая Сеню по спине.

Неожиданно хорошо было сидеть в полумраке комнаты, смотреть на лунную дорожку на полу, слушать мелко накрапывающий дождик снаружи и молчать с Арсением. Как будто так и надо. Да уж, многое изменилось за этот длинный и непростой день.
- Стас!.. - я повернул голову и с молчаливым вопросом уставился на мальчишку. Его взъерошенные светлые волосы как будто светились слегка в темноте. Он сидел, уткнувшись в колени и пряча глаза за шевелюрой, но нет-нет да украдкой поглядывал на меня. Я понимал, что вопросов у него должно быть более чем достаточно, и даже представлял, какие, и даже был готов их услышать. Но вот ответить на них...
Притянул его к себе за худое, острое плечо, обнял и провел носом по волосам, глубоко вдыхая запахи.
- Правда, - выдохнул, поцеловал в макушку. Да, удивительно быстро я привык к новому Арсению - даже не стал искать подвоха, придумывать колючие слова, чтобы обезопасить себя от новой порции привычного яда. С другой стороны, корчить из себя независимость уже поздно и притворяться не имеет смысла. Раз уж пошел тропой откровенности, так не смей сворачивать в кусты.
Но как тяжело... И как страшно открываться до конца. "Что теперь... Любовь до гроба, что еще". Противный голосок недоверчивости все еще нашептывал, что, возможно, Серёга ошибается, что пацану ты в хер не уперся, это он от шока такой смирный, а сейчас ты душу вывернешь, и тебе наплюют туда. Это ведь чувства, то, что никогда не было моей специализацией.
- Ты сам понимаешь, что теперь. А что делать... Ну, для начала спать, а потом - я не знаю, - я покачал головой и погладил его тонкую шею, большим пальцем обводя линию подбородка и нащупывая быстро колотящуюся жилку на шее. "I took your pulse". Усмехнувшись сам себе, я прижался лбом к его макушке, прикрывая глаза и пытаясь сосчитать количество ударов.

Нет, ну это надо же - не более, чем два часа назад Сенечка бился в истерике и винил себя чуть ли не во всех смертных грехах, а сейчас расфыркался и нагло залез мне на колени (мимоходом я еще вспомнил, что вещи у меня не очень чистые, но внимание мальчишки решил на этом не заострять). Разумеется, меня радует, что он отошел от шока, но так быстро... Я сутки зеленый ходил и есть нормально не мог после того, как на моих глазах человека убили. Впрочем, стоит позавидовать устойчивости барсовской психики (или же она настолько неустойчива, что ей уже на все посрать - тогда завидовать особо нечему) и успокоиться. И всякие непристойные мыслишки успокоить... Не знаю, понял ли засранец, или еще нет, что это его шептание на ухо на меня неправильно действует.
- А я никуда и не собирался, - я обхватил Арсения за талию и крепко сжал, невольно заражаясь его улыбкой, которую я не видел, но чувствовал по голосу. - Мне кажется, что вампир не решится тебя кусать: побоится отравиться, - фыркнув, я поцеловал мальчишку в шею. - А вообще, если Арсэн будет жарить нам шашлык и танцевать лезгинку, я, возможно, еще подумаю.
Самое большее, чего я опасался этой ночью - возможных кошмаров Сенечки. Поэтому, видимо, и остался, чтобы, в случае чего, вырвать его из цепких лап плохого сна. Но сейчас Барсов снова напомнил мне, что пережитое - не конец испытаний, не последняя из потенциальных бед. Я все еще могу его потерять. Заводясь с пол-оборота, я одной рукой схватил пацана за шею, притянул вплотную, нос к носу.
- Больше никуда без меня, понятно? - свирепо выдохнул, глядя прямо в немного испуганные от неожиданности глаза. И поцеловал.

Я удивленно вскидываю брови, когда Арсений вдруг покидает мои колени. На какой-то миг мелькает мысль, что вот, получите и распишитесь, Станислав Иванович, здесь уведомление о том, что с вами наигрались, посему отъебитесь и свалите искать любовь и залечивать душевные раны в какое-нибудь другое место. Но мальчишка подошел к шкафу и вытащил полотенце.
Черт. Заметил. Рука непроизвольно сжалась в кулак, а я почувствовал себя жутко виноватым и вообще последним мудаком, потому что напомнил ему о том, о чем сам старался сейчас не вспоминать. А ведь он только начал улыбаться. "Идиот", - это уже было про себя, любимого. Ну форменный идиот ведь. Конечно, ломать - не строить.
- А, да, конечно, - я поднялся с кровати и взял у Сени полотенце. - Я воспользуюсь твоим душем, да?
Скорее утверждение, а не вопрос. Поколебавшись, я все-таки решил, что Барсов - не общественно-опасный псих, его вполне можно оставить одного. Тем более, что если я заупрямлюсь и останусь, ему станет только хуже.
- Только найди мне, во что переодеться, ладно? Не надо, чтобы твой отец видел меня здесь в одном полотенце, - хмыкнув, я ушел в ванную комнату (помнится, именно из нее Арсений пробовал сбежать от меня). Холодный электрический свет резанул по глазам, привыкшим к темноте барсовской спальни. Проморгавшись, я посмотрел на себя в зеркало и тихонько присвистнул. Хорошо, что в комнате темно и Сеня толком ничего не увидел: лицо было в хаотично расположенных кровавых подтеках, и если не знать, что это не моя кровь, вполне можно посчитать, что я крайне неудачно подрался; пятна были даже на футболке, хотя поверх нее была куртка и бронежилет; про штаны думать вообще не хотелось, хотя темной ткани кровь была не видна, ее там должно быть достаточно. Не удивлюсь, если Арсений в мое отсутствие решит перестелить постель. В общем, видок совершенно классический для голливудского боевика. Проблема в том, что от ЛА мы очень и очень далеко.
Аккуратно выдравшись из одежды, я сложил ее кучкой, решив выбросить потом. Забрался в душ и открыл крал. Потоки воды, стекавшие с меня, были насыщенно-красного цвета. Какое-то время я просто стоял, подставив лицо упругим струям и закрыв глаза. Затем встрепенулся, нашарил взглядом гель для душа и, решив, что Сенечка не обидится, принялся старательно себя намыливать.
Обратно в комнату я вернулся, приятно благоухающий какими-то травами и с полотенцем на бедрах. Мальчишка сидел в кровати, обхватив колени (так и есть, постель поменял).
- Нашел мне одежду?

На кресле, куда указал Арсений, лежали футболка и мягкие домашние штаны. Футболка оказалась велика даже мне, зато брюки пришлись впору. Интересно, откуда такое добро у Сенечки? Его в эти шмотки можно два раза завернуть, и еще останется.
Пока я одевался, я подсознательно ждал от пацана какой-нибудь реакции. Горящих глаз. Прожигающего взгляда. Оклика. Прикосновения. Но - нет. Когда я оглядываюсь через плечо, мальчишка усиленно таращится в стену. Это одновременно и уязвляет, и пугает до чертиков.
Впрочем, товарищ Никифоров, ничего удивительного в этом нет. Нечего было в таком виде являться к пострадавшему, еще не отошедшему окончательно от стресса. Бич вины, которым я потом, в одиночестве и с глотком чего-нибудь крепкого и янтарного цвета, буду мысленно охаживать себя, только удлиняется и разветвляется на конце на манер плетки-семихвостки. Под конец даже само решение остаться "караулить сон мальчика, пережившего серьезное потрясение" кажется детским, безответственным, абсолютно неправильным. Как я вообще в здравом уме сумел до такого додуматься? Хотя "здравость" моего ума в последнее время явно под вопросом...
- Да, спать. Ложись, - я замер в нерешительности рядом с креслом. Маловероятно, что Сеня захочет сейчас прикасаться ко мне, да и ночевать с ним в одной постели в доме его отца - это безрассудно и неправильно (боже, как много "неправильностей"!). Но, твою мать, так хочется!..

Сначала я даже не поверил в то, что услышал. Так и стоял, ошарашенно наблюдая, как мальчишка укладывается на бок и поворачивается ко мне спиной. Нет, он точно не мог сейчас сказать "Останься". Однако когда слуха касается еле слышное "Обними...", я порывисто выдыхаю и опускаюсь на отпущенную мне часть кровати, проваливаясь в мягкий матрас. Прижимаю к себе мальчишку, обхватив руками, как скупец - свое самое дорогое сокровище. Утыкаюсь носом в его волосы. Немного щекотно, но именно в этот миг мне совершенно плевать на все. А Виктору Михайловичу, если что, скажу, что Сеню мучили кошмары.
Впрочем, в моем оправдании не было бы ни капли лжи. На новом месте и с кем-либо в одной постели я сплю особенно чутко, просыпаюсь от каждого шороха. Не знаю, что конкретно снилось Арсению, но он всю ночь метался по своей половине, меняясь в лице, и дергал плечами, когда я крепко его обнимал и успокаивающе гладил по голове. Потом начал дергать ногой и больно заехал мне пяткой по колену. Тогда пришлось несильно укусить его за плечо, и он перестал. Самому мне в краткие периоды сна тоже снилась какая-то психоделическая чушь, так что я даже рад был иногда, что Сеня меня будил и я мог вырваться из непонятного месива сна.
Провалиться в глубокий, безмятежный сон мне удалось только под утро. Мне снился Алтай - там я был всего лишь однажды, приезжал к сослуживцу в отпуск. Но горы, огромные сосновые леса и широкие, бурные на порогах и спокойные на равнинах, реки накрепко врезались в память, в подсознании неотрывно связываясь с понятием "рай". По этому "раю" я и несся на коне - вороном Булате, которого друг брал напрокат у соседа-фермера, чтобы покататься. Мы уже подъезжали к цепочке чистейших горных озер с лазурной водой, когда мир немного дернулся и пошатнулся. Замер. Потом дернулся еще раз, и я вынырнул и уперся взглядом в худые плечи.
Пять секунд ушло на то, чтобы сообразить, чьи это плечи, чья постель и что вчера было. Сообразив, я глубоко вздохнул, поцеловал Арсения в макушку и, разжав объятия, лег на спину, снова закрывая глаза, надеясь, что Морфей вернет меня в мой сон.

Морфей не хочет меня обратно. Поэтому зависаю в пограничном между сном и явью состоянии. Я слышу, как ходит по комнате Сенечка, как стучит дверцами шкафа, и в тоже время мне кажется, что "тебе это снится". Наконец, воцаряется тишина,  и я проваливаюсь в темноту. Как оказалось, всего лишь на недолгий час.
Продираю глаза. Без тощего тела под боком немного прохладно, так что поднимаюсь, отчаянно зевая и потягиваясь, и бреду в ванную. Холодная водичка приводит в чувство, и до меня быстро доходит - умываться-то нечем. Не планировал я как-то оставаться с ночевкой. Впрочем, вчера днем я вообще мало что планировал. Обойдясь пальцем и барсовской пастой, я кое-как привел себя в порядок. Провел рукой по щетине и всерьез задумался - а не начать ли отращивать бороду? Фыркнул, представив, как наверняка на это отреагирует Арсений. Боже, у меня теперь каждая мысль вокруг него закручиваться будет?
Спустившись на кухню, я сразу же столкнулся с хозяйкой дома и немного растерялся.
- Эээ... Доброе утро, Юлия Владимировна. Вы простите, что я в таком виде, это Арсений мне дал переодеться, потому что мои вещи уже совершенно никуда не годились, - торопливо объяснил, заметив, что женщина нахмурилась. Правда, волновал ее, скорее всего, совсем не этот вопрос, ну да ладно. Как истинная светская леди, она обаятельно улыбнулась мне, давая понять, что все в порядке.
- Будете кофе, Станислав? - я кивнул, рассеянно обозревая кухню и холл. Барсова, надо отдать ей должное, правильно поняла, что я ищу. - Сеня в гостиной, кажется, разговаривает с мальчиками.
Женщина протянула мне кофе и серьезно, глядя в глаза, негромко сказала: "Спасибо". Я смутился, снова кивнул и несмело улыбнулся.
- Ну, я пойду... - махнул в сторону гостиной, подтверждая слова действием. Сеня и правда оказался там, оживленно болтал с кем-то по телефону. Я опустился на диван напротив и, хлебая кофе, дожидался окончания разговора.
- Пожалуйста, скажи мне, что ты сегодня сидишь дома и никуда не собираешься, - взмолился я, когда мальчишка нажал на "отбой".

Отредактировано Станислав Никифоров (2013-09-22 21:13:47)